Привез ее в консерваторию один английский журналист, скрывший от артистки подоплеку концерта. Дирижер поднял палочку, полились звуки первой части. Мисс Смитсон заглянула в печатный листок: Гектор Берлиоз, «Фантастическая симфония» («Эпизод из жизни артиста»). Ах, вот оно что! Тот самый молодой музыкант... Она стала читать дальше: «Молодой музыкант с болезненной чувствительностью и пылким воображением, безнадежно влюбленный, в припадке отчаяния отравляется опиумом... его ощущения, чувства, воспоминания претворяются в музыкальные мысли и образы. Сама любимая женщина стала для него мелодией...» Любопытно! Мисс Смитсон стала догадываться, что эта симфония - о ней! Осторожно она посмотрела на Берлиоза, который сидел на эстраде рядом с дирижером: так вот он каков, этот «безнадежно влюбленный молодой музыкант»! А какой видится композитору «любимая женщина»? Вот эта мелодия, ее запели скрипки, и Генриетта уловила в ней страстность и томительную нежность, задумчивую мягкость и порывистость... Прекрасная мелодия!
Раздались аплодисменты - первая часть симфонии окончилась. Что будет дальше? Куда сейчас отправит своих героев этот фантазер? Мисс Смитсон вновь обратилась к программке: «Вторая часть: он встречает любимую на балу, в шуме блестящего празднества». Интересно, что будут танцевать на этом балу: менуэт, гавот, сарабанду? Зашуршали скрипки тихим таинственным аккордом, и Генриетта подняла глаза к эстраде. Вступили в игру четыре арфы, до этого молчавшие; их звонкие пассажи показались ирландской артистке мерцающим сиянием тысячи свечей, горящих в бальной зале, да и вся эта музыка, возбужденно-тревожная, с постепенно нарастающей звучностью, вызвала у нее чувство того волнующего ожидания, которое владеет тобою, когда отправляешься на бал.
Вступление окончено, скрипки запели нежную и ласковую танцевальную мелодию. Что это? Оказывается, вальс! Очаровательный, изящный вальс. «Браво, Берлиоз! - подумала мисс Смитсон. - Я, кажется, начинаю вас понимать; мне нравится этот вальс. Но где же «мелодия возлюбленной»? Пора ей появиться на балу!» И она появляется в удивительно мягком звучании флейты, гобоя, кларнета, полная обаяния. А вальс все звучит, его мелодии легко скользят у скрипок и альтов, у арф и флейт. В конце вальса вновь появляется «мелодия возлюбленной», словно заставляющая всех танцующих на миг остановиться и взглянуть на ее прекрасный облик. Но мгновенье миновало, и сцена бала завершается вихрем вальса, водоворотом праздничных звучаний.
Еще немного о вальсе. В программе второй части симфонии сказано о «шуме блестящего празднества». Однако к этому вальсу не очень подходит, как представляется, эпитет «блестящий»; он, скорее, изящный и тонкий, поэтичный и благородный. Не случайно в партитуре вальса композитор не использовал «звонкую медь» (корнеты, трубы) и очень рельефно выписал мелодии флейт и кларнетов, скрипок и арф.
В этом есть глубокий смысл. Если вспомнить, что в программе «Фантастической симфонии» упоминаются два героя - «молодой музыкант» и «любимая женщина», то окажется, что первая часть - «Мечтания и страсти» - рассказывает о «молодом музыканте», это его мечтания, его страстные чувства, а вторая часть - «Бал» - воспринимается как портрет «любимой женщины», особенно тот эпизод, где «мелодия любимой» звучит в ритме вальса.
«Фантастическая симфония», как уже отмечалось, наделена автобиографическими чертами. Следовательно, вальс из симфонии - это в известной степени музыкальный портрет Генриетты Смитсон, а была она девушка «высокого роста, с царственной осанкой, перламутровым цветом кожи, изящной линией рта, копной золотых волос, а в глазах - невыразимая неземная томность» (Теодор-Валенси).
Третья часть симфонии, «Сцена в полях»,- пасторальная картинка, где слышны перекликающиеся наигрыши двух пастухов и отдаленные раскаты грома, - мисс Смитсон, так любящей природу, тоже понравилась. А вот две последние части она слушала не очень внимательно. Ее ни капли, нисколько не обидело, что в четвертой части герой убивает свою возлюбленную и, осужденный на смерть, шествует на казнь, что в пятой «мелодия возлюбленной» представлена в окарикатуренном виде на шабаше нечисти и участвует в адской оргии. Генриетта была растрогана прекрасной музыкой вальса и после окончания симфонии вместе со всем залом аплодировала композитору.
Но концерт еще не окончен: как продолжение «Фантастической симфонии» исполняется сценическая кантата «Лелио, или Возвращение к жизни», и Генриетта не может не обратить внимание на слова, которые так отчетливо произносит актер, нарочито повернувшийся в ее сторону: «О, почему я не могу найти ее, эту Джульетту, эту Офелию, которую призывает мое сердце? Почему я не могу опьяниться этой радостью, смешанной с печалью, которую дает настоящая любовь?» Еще раз ирония судьбы: эти слова, как и вся кантата «Лелио», были когда-то написаны Берлиозом в адрес Камиллы Мок, в отместку Генриетте Смитсон. Но она этого не знает, ей до этого нет дела: это она - Джульетта и Офелия, это к ней теперь обращена пламенная речь Берлиоза.
Критик Ж. д'Ортиг писал в рецензии: «Мисс С. присутствовала недавно в концерте Берлиоза, держа в руке экземпляр программы, который она читала с большим вниманием. Ее сердце должно было быть обуреваемо роем ужасных чувств, когда она присутствовала при блестящем успехе человека, которого она презирала и остроумной мести которого она подверглась». Но рецензент допустил преувеличения. Ее сердце не было обуреваемо «роем ужасных чувств», и месть Берлиоза, низвергнувшего «образ возлюбленной» в пятой части «Фантастической симфонии» с возвышенного пьедестала, не состоялась. Если в начале концерта Генриетта была смущена, то к концу ею овладела искренняя взволнованность. И когда на другой день Берлиоз попросил - в который уже раз! - позволения представиться мисс Смитсон, он его наконец получил.
После пяти лет влюбленности и страданий, мечтаний и ожиданий они все-таки встретились. О чем беседовали Берлиоз и Смитсон, мы не знаем, но после этой встречи в их отношениях многое изменилось. В дальнейшем им пришлось пережить немало испытаний, и одно из них - подлинно трагическое. Берлиоз и Смитсон задумали дать совместный концерт-бенефис. В начале марта 1833 года, когда подготовка к концерту только началась, мисс Смитсон, выходя из кабриолета, поскользнулась, упала на мостовую и сломала ногу. О выступлениях на сцене не могло быть и речи; объявленные спектакли английского театра отменили, труппа распалась. Положение популярной артистки было катастрофическим. Берлиоз вновь проявил себя подлинным рыцарем;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Раздались аплодисменты - первая часть симфонии окончилась. Что будет дальше? Куда сейчас отправит своих героев этот фантазер? Мисс Смитсон вновь обратилась к программке: «Вторая часть: он встречает любимую на балу, в шуме блестящего празднества». Интересно, что будут танцевать на этом балу: менуэт, гавот, сарабанду? Зашуршали скрипки тихим таинственным аккордом, и Генриетта подняла глаза к эстраде. Вступили в игру четыре арфы, до этого молчавшие; их звонкие пассажи показались ирландской артистке мерцающим сиянием тысячи свечей, горящих в бальной зале, да и вся эта музыка, возбужденно-тревожная, с постепенно нарастающей звучностью, вызвала у нее чувство того волнующего ожидания, которое владеет тобою, когда отправляешься на бал.
Вступление окончено, скрипки запели нежную и ласковую танцевальную мелодию. Что это? Оказывается, вальс! Очаровательный, изящный вальс. «Браво, Берлиоз! - подумала мисс Смитсон. - Я, кажется, начинаю вас понимать; мне нравится этот вальс. Но где же «мелодия возлюбленной»? Пора ей появиться на балу!» И она появляется в удивительно мягком звучании флейты, гобоя, кларнета, полная обаяния. А вальс все звучит, его мелодии легко скользят у скрипок и альтов, у арф и флейт. В конце вальса вновь появляется «мелодия возлюбленной», словно заставляющая всех танцующих на миг остановиться и взглянуть на ее прекрасный облик. Но мгновенье миновало, и сцена бала завершается вихрем вальса, водоворотом праздничных звучаний.
Еще немного о вальсе. В программе второй части симфонии сказано о «шуме блестящего празднества». Однако к этому вальсу не очень подходит, как представляется, эпитет «блестящий»; он, скорее, изящный и тонкий, поэтичный и благородный. Не случайно в партитуре вальса композитор не использовал «звонкую медь» (корнеты, трубы) и очень рельефно выписал мелодии флейт и кларнетов, скрипок и арф.
В этом есть глубокий смысл. Если вспомнить, что в программе «Фантастической симфонии» упоминаются два героя - «молодой музыкант» и «любимая женщина», то окажется, что первая часть - «Мечтания и страсти» - рассказывает о «молодом музыканте», это его мечтания, его страстные чувства, а вторая часть - «Бал» - воспринимается как портрет «любимой женщины», особенно тот эпизод, где «мелодия любимой» звучит в ритме вальса.
«Фантастическая симфония», как уже отмечалось, наделена автобиографическими чертами. Следовательно, вальс из симфонии - это в известной степени музыкальный портрет Генриетты Смитсон, а была она девушка «высокого роста, с царственной осанкой, перламутровым цветом кожи, изящной линией рта, копной золотых волос, а в глазах - невыразимая неземная томность» (Теодор-Валенси).
Третья часть симфонии, «Сцена в полях»,- пасторальная картинка, где слышны перекликающиеся наигрыши двух пастухов и отдаленные раскаты грома, - мисс Смитсон, так любящей природу, тоже понравилась. А вот две последние части она слушала не очень внимательно. Ее ни капли, нисколько не обидело, что в четвертой части герой убивает свою возлюбленную и, осужденный на смерть, шествует на казнь, что в пятой «мелодия возлюбленной» представлена в окарикатуренном виде на шабаше нечисти и участвует в адской оргии. Генриетта была растрогана прекрасной музыкой вальса и после окончания симфонии вместе со всем залом аплодировала композитору.
Но концерт еще не окончен: как продолжение «Фантастической симфонии» исполняется сценическая кантата «Лелио, или Возвращение к жизни», и Генриетта не может не обратить внимание на слова, которые так отчетливо произносит актер, нарочито повернувшийся в ее сторону: «О, почему я не могу найти ее, эту Джульетту, эту Офелию, которую призывает мое сердце? Почему я не могу опьяниться этой радостью, смешанной с печалью, которую дает настоящая любовь?» Еще раз ирония судьбы: эти слова, как и вся кантата «Лелио», были когда-то написаны Берлиозом в адрес Камиллы Мок, в отместку Генриетте Смитсон. Но она этого не знает, ей до этого нет дела: это она - Джульетта и Офелия, это к ней теперь обращена пламенная речь Берлиоза.
Критик Ж. д'Ортиг писал в рецензии: «Мисс С. присутствовала недавно в концерте Берлиоза, держа в руке экземпляр программы, который она читала с большим вниманием. Ее сердце должно было быть обуреваемо роем ужасных чувств, когда она присутствовала при блестящем успехе человека, которого она презирала и остроумной мести которого она подверглась». Но рецензент допустил преувеличения. Ее сердце не было обуреваемо «роем ужасных чувств», и месть Берлиоза, низвергнувшего «образ возлюбленной» в пятой части «Фантастической симфонии» с возвышенного пьедестала, не состоялась. Если в начале концерта Генриетта была смущена, то к концу ею овладела искренняя взволнованность. И когда на другой день Берлиоз попросил - в который уже раз! - позволения представиться мисс Смитсон, он его наконец получил.
После пяти лет влюбленности и страданий, мечтаний и ожиданий они все-таки встретились. О чем беседовали Берлиоз и Смитсон, мы не знаем, но после этой встречи в их отношениях многое изменилось. В дальнейшем им пришлось пережить немало испытаний, и одно из них - подлинно трагическое. Берлиоз и Смитсон задумали дать совместный концерт-бенефис. В начале марта 1833 года, когда подготовка к концерту только началась, мисс Смитсон, выходя из кабриолета, поскользнулась, упала на мостовую и сломала ногу. О выступлениях на сцене не могло быть и речи; объявленные спектакли английского театра отменили, труппа распалась. Положение популярной артистки было катастрофическим. Берлиоз вновь проявил себя подлинным рыцарем;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40