Но подлинно триумфальный успех ждал его в Париже, куда Иоганн Штраус приехал в мае 1867 года и выступил с несколькими концертами на Всемирной вы­ставке. Перед одним из концертов его попросили испол­нить какую-нибудь новинку. Штраус рискнул включить в программу «неудавшийся», как ему казалось, вальс «На прекрасном голубом Дунае» в оркестровом, естественно, варианте. Успех превзошел все ожидания, и теперь ни один концерт не обходился без этого вальса, мелодии которого вскоре распевали и насвистывали парижане на улицах. И если Иоганна Штрауса-отца в свое время при­ветствовали Керубини и Мейербер, Берлиоз и Лист, то Иоганну Штраусу-сыну выказали свое восхищение Александр Дюма-сын, Гюстав Флобер, Иван Сергеевич Тургенев, Амбруаз Тома и многие другие музыканты, поэты, артисты, журналисты. А вальс «На прекрасном го­лубом Дунае», завоевавший мировую популярность, пользовался - и поныне пользуется - особой любовью венцев, став своего рода народным демократическим гим­ном прекрасной Вены. Австрийский критик Эдуард Ганслик, известный строгостью своих суждений, писал об этом вальсе, что он «не только пользуется беспримерной популярностью, но приобрел значение определения для всего, что есть в Вене красивого, милого, веселого. Для австрийца «Голубой Дунай» не просто гирлянда красивых вальсов, а подлинно патриотическая народная песня без слов... Где бы на далекой чужбине ни встре­чались австрийцы, эта мирная Марсельеза является пес­ней их союза, их отличительным паролем... Эта мелодия звучит проникновеннее и теплее самых лестных слов, которые могут быть сказаны о Вене».
Теперь вслушаемся в музыку этого прекрасного, до­стойного своей популярности вальса. Забудем о столь неудачной подтекстовке Йозефа Вайля, не имеющей к образному строю вальса никакого отношения, и восполь­зуемся единственным, но столь важным программным намеком, заключенным в названии «На прекрасном голу­бом Дунае».
Интродукция. В тихом шорохе скрипок рождается в высоком регистре чистый и прозрачный аккорд, словно забрезжил рассвет и засветился легкой голубизной край неба, предвещая восход солнца. Красивый мотив валтор­ны воспринимается как донесшийся издалека, словно с другого берега реки, призывный наигрыш пастушеского рога, а аккорды флейт и кларнетов подобны тихим всплес­кам речной волны. Так несколькими выразительными мазками, точными и образными штрихами набросал ком­позитор пейзажную зарисовку, картину прекрасного лет­него утра на лоне природы, на берегу реки. Звучность плавно нарастает, словно небосвод постепенно светлеет,- и вот брызнули первые лучи жаркого солнца, летний день вступил в свои права.
Начинается гирлянда из пяти вальсов, причем основ­ная тема первого вальса вобрала в себя и призывный наигрыш пастуха, и всплески речной волны. Звукоизобразительные пейзажные черты сохранились и даже усилились (добавлены колоритные всплески арфы), но ритм стал танцевальным, типично вальсовым. Так связались интродукция и первый вальс. Мало того: яркая картина, нарисованная в интродукции и «поддержанная» первым вальсом, окрашивает своим эмоциональным стро­ем музыку последующих вальсов; слушатель восприни­мает все дальнейшее сквозь призму начального пейзажа, который как бы проецируется на всю последующую му­зыку: не просто пять контрастных вальсов, а целостное живописное полотно, изображающее праздник, разверты­вающийся в течение дня «на прекрасном голубом Дунае». Так в программной изобразительности интродукции по­лучает образное оправдание поэтичное название вальса.
Сама гирлянда вальсов изумительно хороша. Здесь щедрый мелодический дар Штрауса, его умение изобре­тать все новые и новые танцевальные ритмические фигу­ры в рамках единого генерального ритма вальса, ма­стерство композитора-симфониста, умеющего разверты­вать музыкальное действие в нескольких плоскостях, оттенять основные темы выразительными подголосками, тонко пользоваться инструментальными красками, - все это проявилось полно и всесторонне. Особенно должно быть подчеркнуто мелодическое богатство: в одном вальсе более десяти прекрасных мелодий; все они мажорны, отличаются светлым, жизнерадостным колоритом, вместе с тем они контрастны - от широкой распевности, плав­ного и спокойного движения до остроимпульсивной, стре­мительной полетности - и воплощают самые различные оттенки радостного, праздничного настроения.
Мажорность - в прямом (использование только ма­жорных тональностей) и переносном (мажорное на­строение) смысле - абсолютно господствует в вальсе «Голубой Дунай», как, впрочем, в подавляющем боль­шинстве других произведений Иоганна Штрауса. Это связано с характером его дарования. Композитору не свойственно было повествовать своей музыкой о траги­ческих событиях или драматических переживаниях, пре­даваться элегически-грустным настроениям. Призвание его музы - воспевать молодость, радость жизни, и эту сторону человеческого бытия композитор отразил весь­ма разнообразно, с тонкими оттенками, с подлинным душевным богатством и глубиной чувств. А «строки пе­чали и грусти», что порой встречаются в его веселых и жизнерадостных вальсах, являются той «минорной ре­тушью», которая призвана еще больше оттенить общий мажорный колорит. Таков и вальс «Голубой Дунай», мажорный - за одним небольшим исключением - от начала до конца.
Кода - третий, завершающий раздел произведения. Если интродукция картинно-изобразительна, а гирлянда вальсов танцевальна, то в коде сочетаются оба начала. День карнавала подходит к концу, немного грустно рас­ставаться с праздником - здесь появляется на один мо­мент островок минорной музыки, тонкий «минорный ма­зок», - танцевальный импульс постепенно иссякает, наступил вечер; музыка прощания с «голубым Дунаем» полна проникновенной поэзии.
После первой - хоровой - премьеры вальса «На прекрасном голубом Дунае» Иоганн Штраус, расстроенный неудачей, сказал с горечью своему брату Йозефу: «В конце концов, черт с ним, с этим вальсом! Жаль толь­ко коду: она, по-моему, вполне удалась и заслуживает похвалы». Композитор был прав: кода вполне удалась, как, впрочем, хорош и весь вальс - прекрасная симфони­ческая партитура, одно из высших творческих свершений «короля венского вальса».
«Сказки Венского леса»... Какое поэтичное, полное романтики название... Заглянем в географический спра­вочник: «Венский лес - один из отрогов Альп, спускаю­щийся буковыми и дубовыми лесистыми склонами к за­падной окраине Вены». Венцы любят этот лес, столь отличный своей естественной красотой от городских пар­ков, с их ухоженными дорожками и клумбами, от Пратера, с его шумными аттракционами. Здесь живописные группы деревьев и кустов, изумрудные поляны и лужай­ки, на которых пасутся стада животных, здесь поют птицы, а порою мелькнет на лесной тропинке силуэт охотника на лошади, трубящего в свой рог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40