Народные гуляния в Венском лесу отличаются непринужденностью и весельем, здесь играют танцевальную музыку не баль­ные оркестры, а многочисленные «шрамели», нисколько не мешающие друг другу, создающие своеобразную поли­фонию народных мелодий - австрийских, венгерских, славянских.
Именно такое живописное полотно и нарисовал Штра­ус в вальсе «Сказки Венского леса». Структура здесь та же, что и в «Голубом Дунае», но образный строй, естественно, совсем иной. Интродукция - это симфони­ческая картина, пейзаж Венского леса. Слышны кличи охотничьих рогов, пастушеские свирельные наигрыши, рулады певчих птиц; в эту симфонию звуков природы и окружающего мира врываются шумные мелодии вальса, праздничного веселья. Особый колорит интродукции придает одна характерная деталь этой пестрой картины: «шрамель» в составе нескольких струнных инструментов - скрипки, виолончель, цитра - играет лендлер, полный очарования деревенской старины. Но темп лендлера постепенно ускоряется, и вальс вступает в свои права.
Гирлянда вальсов в «Сказках Венского леса» так же хороша, как и в «Голубом Дунае»: такая же неистощимая фантазия, мелодическая щедрость, богатство оттенков, разнообразие ритмов, тот же светлый мажорный колорит. Особенно привлекателен первый вальс. Его тема словно родилась в лесу, выросла из интонаций птичьего щебета­ния, но сколько в ней теплоты человеческого чувства, как выразительны ее «мотивы томления»! Четкие рамки танцевальных структур (построения в 8, 16 и 32 такта) здесь уже оказываются тесны; мелодия, словно перепол­ненная чувствами, разрывает эти рамки и выплескивается через край (в первой части танцевального колена 16 так­тов, а вторая часть расширена до 28 тактов). Примеча­телен и второй вальс, где тема лендлера из интродукции приобрела уже типично вальсовые черты. Штраус на­глядно показывает, как старинный лендлер стал совре­менным вальсом, как на празднике в Венском лесу нахо­дят себе место и деревенские, и городские танцы.
В богатой и многоплановой по структуре коде отметим две детали. Первая: здесь, как и в «Голубом Дунае», есть островок минорной музыки, оттеняющий общий мажорный колорит. Вторая деталь: музыка лендлера звучит опять в «деревенском варианте», с солирующими скрипками и цитрой. Так композитор возвращает музыку от танцевальности к симфонической картинности. Но вальс есть вальс, и последние такты коды полны стреми­тельного вращения.
В городском саду Вены высится знаменитый памят­ник Иоганну Штраусу: бронзовая фигура композитора со скрипкой в руках обрамлена беломраморной аркой, словно сплетенной из аллегорических фигур, увлекаемых в вихревое кружение мелодиями, которые льются из-под волшебного смычка. Недалеко от памятника стоит не­большая эстрада - на ней когда-то выступал сам Штраус со своей капеллой. Но и в наши дни каждый летний ве­чер с этой эстрады раздаются мелодии вальсов, под звуки которых публика городского сада танцует. И только ког­да в программе наступает очередь вальса «На прекрасном голубом Дунае», дирижер обращается к присутствующим с просьбой не танцевать: эту мелодию, ставшую австрий­ской национальной святыней, следует лишь благоговейно слушать.
* * *
Во многих вальсах Иоганна Штрауса (сына) есть подлинные народные мелодии. Одну из них, звучащую в вальсе «Вино, женщи­ны и песни», композитор записал от извозчика Братиша, услугами которого часто пользовался.
Этот вальс очень любили и высоко ценили столь разные компо­зиторы, как Рихард Вагнер и Иоганнес Брамс. Когда музыканты, чествуя Вагнера в день его рождения, заиграли этот вальс, Вагнер не удержался, взял дирижерскую палочку и сам с большим вооду­шевлением продирижировал им.
Брамс, близкий друг Штрауса, сделал фортепианное переложе­ние вальса «Вино, женщины и песни». Не без влияния «короля венского вальса» создал Брамс несколько циклов вальсов для фор­тепиано в четыре руки (для домашнего музицирования). На венском Центральном кладбище могилы Брамса и Штрауса находятся рядом.

«Травиата» - опера-вальс
Вальс в опере - не редкость. Воспомним, что начало вен­ского вальса связано с оперой Мартина-и-Солера «Редкая вещь». Во многих других операх первой половины XIX ве­ка вальс встречается довольно часто. Но это были лишь случайные эпизоды. Только после того, как вальс утвер­дился в быту и стал одним из модных и популярных танцев, он и на оперной сцене занял видное место. Да­вайте познакомимся «с точки зрения вальса» с оперой Верди «Травиата».
В Италии меньше, чем в других странах Европы, рас­пространился вальс как бытовой танец, но и итальянские композиторы не могли пройти мимо этой новинки. Осо­бенно Верди - композитор, столь чуткий к веяниям вре­мени. В творческой биографии Джузеппе Верди особое место занимают три оперы, написанные им в начале 50-х годов прошлого века: «Риголетто», «Трубадур» и «Травиата». Именно они принесли великому композито­ру огромный успех и устойчивую всемирную популяр­ность. И во всех трех шедеврах есть приметные вальсо­вые страницы. В «Риголетто» это знаменитая «Песенка Герцога», играющая столь важную роль в его характери­стике и в драматургии всей оперы. В «Трубадуре» это песня старой цыганки Азучены, вспоминающей страш­ные события молодости, когда в пламени костра сгорело ее дитя.
Правда, в операх «Риголетто» и «Трубадур» действие происходит в период, когда вальс еще не существовал, но подобная условность вполне допустима. Достаточно вспомнить оперу французского композитора Шарля Гуно «Фауст», в которой одна из колоритнейших массо­вых сцен развертывается на музыке знаменитого вальса, хотя в ту отдаленную эпоху, к которой относится дей­ствие «Фауста» Гете, немецкий народ не только вальса, но и лендлера еще не знал. Однако Гуно, создавая в 50-х годах XIX века своего «Фауста», заботился о попу­лярности и доступности своей музыки и смело обратился к столь модному в его годы жанру вальса. Тем более достойно похвалы, если тот или иной жанр использован с соблюдением принципа исторической достоверности, как, скажем, в опере «Травиата».
История этой оперы косвенно связана с именем зна­менитого французского писателя Александра Дюма, ав­тора прославленных романов «Граф Монте-Кристо» и «Три мушкетера». У писателя был сын Александр, впоследствии также писатель. Когда сыну исполнилось чуть больше двадцати лет, он стал посещать салон зна­менитой Мари Дюплесси. Простая крестьянская девушка, приехавшая в Париж на заработки, очень красивая и очень умная, она вскоре стала центром притяжения са­лона, которому оказывала внимание в 40-е годы прошлого века артистическая молодежь французской столицы. Во­сторженные строки, посвященные Мари Дюплесси, оста­вили Ференц Лист и Теофиль Готье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40