Белый нос кроссовки выглядел испуганным. Она будто бы сама спряталась от кого-то под кровать.
-- Ле-евая, -- достав ее оттуда, покачал на весу Андрей. -- Сколько же она весит? Полпуда?
-- А что ты хотел! -- удивился Игорек. -- Сорок седьмой размер.
Он как покраснел от удивления, так и хранил на лице один и тот же цвет. И теперь почему-то уже не ощущался рыжим. У него будто бы испугались и волосы тоже.
-- А где правая? -- заглянул под кровать Санька.
Здесь еще пряталась в углу ночь. Ничего, кроме пыли, которую не убирали, наверное, с момента постройки гостиницы, он не обнаружил.
-- Подошва кроссовки и отпечатка похожи, -- первым заметил Андрей. -Такой же рисунок. Смотрите. Вот квадратик и вот. Вот и вот.
-- И размер вроде тот же, -- пошевелил губками Игорек.
-- Не трогай простыню руками, -- не дал ему приложить кроссовку к отпечатку Санька. -- Ничего вообще больше не трогайте. Вдруг милицию придется вызывать.
-- Может, он хохмит, -- предположил Андрей и обернулся к двери.
Она не открылась и взаимностью не ответила. Долговязый хиппи Эразм упорно не хотел входить. Может, считал, что сцена не достигла апогея?
-- Вот это уже хуже, -- пробурчал Санька.
По-молитвенному сложив руки на груди, он протиснулся между кроватью и стеной, выглянул в распахнутое окно и с удивлением, которое, наверно, испытывал индеец от огня, впервые рожденного зажигалкой, увидел, что этажом ниже на подоконнике сереет точно такой же отпечаток кроссовки. Глаза сами дорисовали капельку крови на месте мизинца и скользнули ниже. Там тоже подоконник разрезал продолговатый след. Еще ниже, на первом этаже, кажется, еще раз осталось прикосновение правой кроссовки. На асфальте его уже не было. Там стояла урна, по кругу обсыпанная окурками, пустыми жестяными банками и цветными пактами от чипсов, арахиса и фисташков. У нас всегда если стоит урна, то мусор бросают рядом с ней, а не в нее. Наверное, мы никогда не научимся хорошо играть в баскетбол.
-- И тоже носом -- к зданию, -- заметил Андрей, которого Санька пропустил к подоконнику. -- Наваждение какое-то! Он что, на одной ножке, что ли, по подоконникам спрыгивал?
-- В одних трусах? -- спросил Санька.
На единственной тумбочке, доставшейся почему-то Эразму, лежали его джинсы и шапочка с пестрым узором. А поверх них -- черные очки. Они смотрели на вытянувшиеся лица трех парней и не могли понять, почему они не спрашивают об исчезнувшем Эразме у них.
-- А может, он того... лунатик? -- предположил Игорек.
-- Скорее, марсианин, -- отрезал Санька. -- Видно, без милиции не обойдемся. Вещдоки -- раз, показания свидетелей -- два.
-- А ты что-нибудь слышал? -- повернул к нему измученное лицо Андрей.
Оно было уже черным от щетины. Казалось, что скоро она начнет прорастать и на лбу.
-- Я? -- вслушался в свои ощущения Санька.
В том, что промелькнуло за секунду и что называлось ночью, жила какая-то мертвецкая чернота. Сны если и были, то, скорее всего, хлипкие, невнятные, тут же утонувшие в уже знакомой черноте. Санька даже в туалет не вставал. Судя по шее и лицу, вода, выпитая вечером, вышла густым южным потом. Курорт выгонял из попавших на его территорию тел воду, чтобы жажда мучила их еще сильнее.
Облизнув пересохшие, похожие на бумагу, губы, Санька обернулся к посвистывающему белому холмику.
-- Может, Виталий, что слышал?
-- Бесполезняк, -- ответил за хозяина холмика Игорек. -- Он как-то на гастролях перед выходом на сцену заснул прямо под выступление металлистов. А уж там такой грохот стоял, будто землетрясение началось...
-- Вот гадство, и я ничего не слышал! -- сел на свою кровать Андрей. -- Какие у нас свидетели?! Олухи мы, а не свидетели, -- и тут же вздрогнул от стука в дверь.
Три головы одновременно повернулись в одну сторону. Одна из них стала еще краснее. Вторая снова провела языком по совсем уже пересохшим губам. А третья растянулась в улыбке.
-- Я так и знал! -- объявил Андрей. -- Это хохма! Ну, я сейчас этому Эразму-маразму рожу начищу!
Вскочив, он бросился к двери. Кровать проводила его с горестным вздохом: "Эх-эх-эх".
Санька шагнул влево, чтобы убрать бетонную колонну, закрывавшую от него вид на дверь. Щупленький Андрей с перекосившейся на спине белой майкой и едко-красными трусами, за секунды воплотившись в нечто решительное и диктаторское, на котором уже и майка ощущалась не как майка, а как форменный армейский китель, щелкнул замком и рванул на себя дверь. И тут же из монолита превратился в кусок ваты.
-- Ой, девушка, извините, ради Бога извините! -- как-то резко свернулся он весь, захлопнул дверь перед носом Нины и забегал по комнате. -- Оденьтесь, волки, вчерашняя девка из оргкомитета пришла! Виталька, вставай!
Впрыгнувший в джинсы Игорек с яростью пекаря, разминающего тесто, стал качать белый холм. Розетка тут же перестала свистеть. Холм помолчал-помолчал и все-таки огрызнулся:
-- Уро-оды, дайте поспать... Вы же знаете, что это мне для здоровья нужно...
-- Ладно. Пусть лежит пока, -- решил Андрей. -- Только не раскрывайся. Баба пришла...
Новенький костюмчик сафари сидел на нем не хуже, чем на английском колонизаторе прошлого века, собравшемся поохотиться на слонов. Не хватало только ружья в уверенных руках. Впрочем, слонов тоже не хватало. Наверное, их не было даже в приморском зоопарке, если, конечно, здесь он существовал.
-- Здравствуйте, товарищи! -- озвучила свое появление в комнате Нина, когда Андрей все же решил открыть дверь.
-- Зра-а... а-а... а-а... -- вразнобой ответили все трое.
За их спинами опять начала насвистывать что-то ритмичное розетка. Выходило похоже на танец маленьких лебедей Чайковского.
-- У вас чайник закипел, -- не угадала Нина.
-- Выключи, -- приказал Игорьку Андрей.
Спрятав руку за спиной, он снова помесил тесто. Белый холм лягнулся ногой и попал Игорьку по левому бедру.
-- Ой-йо, -- не сдержал он боль.
-- Горячий? -- пожалела "ожегшегося" Нина.
-- Не очень, -- ответил за всех Андрей. -- Проходите. Присаживайтесь.
Стула в комнате не было. Его роль Андрей доверил трем чемоданам, сложенным один на другой.
-- Спасибо, -- отказалась Нина. -- Вы -- менеджер группы?
-- Да. Вроде как бы.
-- Вам нужно к десяти ноль-ноль подъехать в оргкомитет и пройти регистрацию.
-- Это далеко?
-- В центре города.
-- А Приморск -- большой город?
-- Для меня -- большой. Для вас, наверное, маленький.
-- После Москвы даже Париж -- маленький, -- с видом знатока пояснил Игорек.
Санька что-то не помнил, чтобы бас-гитара когда-нибудь посещал Париж. Может, во сне?
-- У входа в гостиницу будет стоять автобус. Вчерашний. В девять тридцать отъезд. Попрошу не опаздывать. У вас пятеро членов группы?
-- Да! -- вскрикнул Игорек. -- Пятеро!
Набычившийся Андрей пожевал своими небритыми челюстями, сглотнул слова, сидевшие на языке, и Санька с удивлением проследил за его медленно опускающимся и еще более медленно поднимающимся кадыком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115