Виталий промычал что-то в поддержку. Хотя, наверное, он хотел зевнуть, но поленился открыть рот.
-- Пошли, Эр, -- предложил соло-гитаре Андрей. -- У нас негров нет.
-- Здрасьти, -- под удар чемоданов по асфальту поздоровался с девушкой Санька.
-- Наверное, с этим рейсом только ваша группа прилетела, -- грустно сообщила она.
Видимо, если бы все участники конкурса прибыли в Приморск на одном самолете, ее счастье не имело бы предела.
У девушки был высокий, по-учительски выпуклый лоб, совсем не
модная прическа и совершенно немодная одежда. В таком платье из
крепдешина -- синее, в крупный белый горох -- можно было выйти на
улицы города в середине шестидесятых, и никто бы на него не
обернулся. Вдобавок ко всему лицо у девушки не хранило на себе прикосновений помады, пудры или туши, и Санька, удивившись больше всего тому, что длина ее светлых ресниц как раз и не подчеркнута тушью, самым распространенным женским атрибутом обольщения, почему-то решил, что имя у нее должно быть соответствующим: или Фрося, или Алевтина.
-- Санька, -- протянул он красную ладонь.
-- Нина, -- положила она на нее свои подрагивающие пальчики.
Не Алевтина, конечно, но тоже из того времени, из шестидесятых.
Он подержался за ее холодную кисть ровно столько, сколько нужно, чтобы не вызвать недоуменный взгляд, и снова перешел на намеки:
-- Солист.
-- Что? -- не расслышала она под нудный женский голос, объявляющий отлет их борта уже в Москву.
-- Я говорю, я -- солист. А вы?
-- Я из оргкомитета конкурса. Технический работник.
-- Это как?
-- Обеспечиваю доставку конкурсантов в гостиницу.
-- Номера "люкс"?
Краснота рывком вернулась на ее щеки. Она подумала о чем-то своем и все-таки не решилась ответить. В "люксы" ехали отдыхать такие, как Витя-красавчик. Для никому не известных музыкантов хватало и трех звезд.
-- Вы из Приморска родом? -- пытался расшевелить ее Санька.
-- Почти.
-- Это как?
-- Тут поселок рядом есть. Я там живу.
-- Везет. Всю жизнь -- на курорте!
-- Это для отдыхающих курорт. А я, бывает, что за сезон ни разу и в море не искупаюсь...
-- А вот когда все приедут и некого будет встречать, вас уволят?
-- Почему же? Я же технический работник.
-- То есть без вас конкурс развалится?
-- Не развалится, -- с учительской строгостью ответила она и наконец-то опустила транспарант.
Когда фанера оказалась внизу, а древко -- вверху, то транспарант превратился в лопату. Ею было бы удобно убирать снег. Только вот снега в Приморске почти никогда не было. Тем более в июле.
Даже сейчас, поздним вечером, под дыхание морской прохлады, в полумраке спасительной тени Приморск ощущался чем-то жарким, парким и сонным. Сразу захотелось пить, хотя жажды в общем-то не было. Просто, видимо, Приморск любил заставлять людей пить. Что угодно. Одним хватало воды, других тянуло к вину.
-- А вот и мы! -- озвучил свой приход Андрей.
На нем висело все остальное, что еще оставалось на транспортной дорожке. Долговязый Эразм грел руки в бездонных карманов джинсов. Его единственный груз -- его же гитара -- пряталась в чехле за спиной и напоминала ружье.
-- Девушка, а в Париже этой весной вы не были? -- смешно подергивая носом на каждом слове, спросил Эразм.
-- Товарищи, следуйте за мной! -- неожиданно громко объявила
Нина.
Все и так уже стояли в трех метрах от нее. Митинговая громкость не требовалась. Может, она хотела растормошить Игорька и Виталия, скрепленных одним проводом. Они стояли, отвернувшись от всех, и поедали глазами девушек в купальниках, сидевших за столиком придорожного кафе на той стороне улицы и эротично поедавших мороженое. За соседним столиком сидел парень в серой майке и тоже улыбался, глядя на бойких девушек. Когда одна из них задержала белый брикет дольше обычного во рту и, медленно вынув его, с замедленной старательностью облизнула губы, Игорек и Виталик одновременно крикнули: "Й-йеа!", и правая ладонь одного из них хлопнула по левой ладони другого. В эту минуту они уже казались не сиамскими близнецами, а единым существом.
-- Автобус ждет нас на стоянке за вокзалом! -- напомнила о своей начальнической роли Нина.
-- А вы случайно не работаете по совместительству старшиной роты? -Сдвинув очки к кончику носа, поверх них посмотрел на голосистую девочку Эразм.
Из-за его долговязой фигуры, которую и без того удлинняла черная майка с пижонистым V-образным вырезом у горла, вылетел кто-то синий и жадно, затравленно дышащий.
-- Вы того... артисты? -- спросил он и облизнул губы быстрым язычком.
-- Чего? -- обернулся на него Андрей.
-- "Мышьяк"?
Теперь уже парень говорил только с Андреем. Другие для него не существовали.
-- Ну, "Мышьяк"...
-- Из Москвы?
-- Да. Из Москвы. А есть "Мышьяк" из Тамбова?
Парень странно подвигал туда-сюда ногами, и Санька только теперь увидел, что он не весь синий. Кроме действительно синих майки, джинсов по колено и бейсболки на загорелой до меди голове его ноги утяжеляли оранжевые ботинки с роликовыми коньками. Как и положено любому продвинутому роллеру, на парне чернели наколенники, налокотники и перчатки без пальцев. На правой руке они были сжаты в кулак.
-- Автограф, что ли, дать? -- презрительно посмотрел все так же поверх черных кружков Эразм.
-- Это -- вам, -- сунул роллер что-то в руку Андрею и, задом отъехав от него, резко развернулся, нагнулся и, по-конькобежному размахивая руками, понесся вдоль здания аэропорта.
-- Фэн, что ли? -- сверху прогудел Эразм.
-- Не по-хо-же, -- почему-то по складам ответил Андрей.
Морщины на его лбу собирались все гуще и гуще. Так сбиваются в кучу мутные облака, чтобы превратившись в тучу, хлестнуть яростным ливнем.
-- Ты его лицо запомнил? -- повернулся Андрей к Саньке.
Тому стало жалко лоб барабанщика. От такого сжатия он должен был ныть и болеть.
-- Пацана, что ли?
-- Ну, не меня же!
-- Вообще-то нет. Ботинки запомнил. Оранжевые.
-- А вы?
Сиамские близнецы-плеерщики стояли к ним все так же спинами и
смотрели живое кино про девиц, поедающих мороженое. Все звуки мира
для них сосредоточились в наушниках. Они и головами-то раскачивали
одновременно. То влево, то вправо. Будто делали зарядку от
остеохондроза.
-- У него на бейсболке "Даллас" написано, -- вставил Эразм. -- А зачем он тебе сдался?
-- На, -- передал Андрей записку Саньке.
-- Это он тебе дал?
-- Да читай ты! Про себя только.
"Граждане-товарищи из группы "Мышьяк"! Настоятельно советую всем вам свалить на фик из Приморска и больше здесь не возникать. Лабайте по подвалам в Москве и сюда не суйтесь. Если завтра до полдня не слиняете, вам всем кранты! Пацаны".
Листок был из школьной тетради по математике. Буквы нарисованы по-печатному, но вкривь да вкось. И ни одной ошибки. Пацаны так писать не умеют.
-- Значит, не запомнил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115