- Хорошо. Я запишу это в его расписание. Да... Конечно... До свидания, губернатор Васкез.
Закончив беседу, она отвела в сторону микрофон на головном аппарате связи и воскликнула:
- Джастин! Что ты здесь делаешь?!
Я в ответ пожал плечами так, как делал это в то далекое время, когда хотел продемонстрировать родителям свое раскаяние.
- Привет, Берта. Рад тебя видеть. Мне надоело пребывать в ссоре с Захарией, и я решил, что кто-то из нас должен проявить величие души и сделать первый шаг к примирению. Поэтому я здесь.
Она посмотрела на меня так, словно я совсем выжил из ума.
- Джастин, мне кажется, что он не захочет тебя видеть.
- Что же, - сказал я, глядя в пол и принимая вид виноватого ребенка, - ведь должен же я был что-то предпринять. В каком он настроении?
- Джастин, - произнесла она, подняв глаза к небу, - у босса не бывает настроений. Настроение бывает у крупного рогатого скота. Настроение бывает у актеров. А наш босс - стихийное явление, и его состояние надо оценивать именно в таких терминах. Так вот, если взять отношение к тебе, то мы имеем нечто среднее между торнадо и ураганом пятого класса.
- Вот как... - протянул я и посмотрел на неё с выражением обиженного щенка. Берта сдалась не сразу - для того чтобы её сердце дрогнуло, потребовалось целых пять секунд.
- Ну, хорошо, - сказала она. - Посмотрим, что можно сделать. Но обещать тебе я ничего не могу.
Берта вернула микрофон на место и вызвала босса.
- Ваше преподобие, - сказала она, - здесь у меня неожиданный посетитель... Конечно, сэр, но я решила, что в данном случае вас может заинтересовать, кто это... Это Джастин Вэйр.
В её наушниках слова загремели так, что даже я мог слышать этот гром. Берта вскинула руки и отвела наушники от головы, пытаясь спасти свои барабанные перепонки. Посмотрев на меня, она беззвучно одними губами произнесла: "Я же тебе говорила..."
Секунд через тридцать громовые раскаты немного стихли, и наушники снова заняли свое место.
- Нет, сэр, адвоката с ним нет.
Написав на блокноте "Это так?", она взглянула на меня.
Я утвердительно кивнул.
- Нет, сэр, насколько я поняла, он хочет попросить прощения.
После этого последовала длительная пауза. Берта посмотрела на меня и пожала плечами. Наконец, Его преподобие что-то произнес, и она ответила:
- Да, сэр. Конечно, сэр.
- Итак? - спросил я.
- Итак, - ответила она, отводя в сторону микрофон, - ты, видимо, ведешь благочестивый образ жизни. Босс сказал, чтобы ты подождал - он постарается выкроить для тебя время.
- Спасибо, Берта. Ты спасла мне жизнь, - сказал я и поцеловал её в лоб. Это было, конечно, грубовато, но учитывая мою личность, я мог себе это позволить.
- Ваше счастье, что я замужем, мистер Вэйр, - неожиданно покраснев, сказала она.
- Какое же это счастье, Берта? Скорее наоборот.
Она шлепнула меня по спине, и я соскочил со стола.
- Садись в кресло, негодяй, и я скажу тебе, когда Его преподобие сможет тебя принять.
Я плюхнулся в кресло, стоявшее у стены напротив её стола, и принялся ждать. Прошло пять минут. Затем десять. Я придвинул к себе один из мониторов с материалом для чтения и просмотрел последний номер журнала "Откровение". Статья о библейских принципах игры на бирже. Очерк, прослеживающий сатанинские следы в деятельности "Консультативной сети Здорового тела". И большая статья с анализом нескольких пассажей из "Откровения Святого Иоанна Богослова". Эти отрывки, по мнению автора статьи, доказывали, что Антихрист должен явиться из Бразилии. Появление подобного материала означало, что Захария продолжал активно выступать против заключения договора с Южно-американским торговым союзом.
Закончив читать журнал, я взглянул на часы. Со времени беседы Берты с боссом прошел целый час. Этого следовало ожидать. Зах, прежде чем встретиться со мной, обязательно должен был как следует промариновать меня в приемной.
Вернувшись к монитору, я быстро пробежал глазами список доступных публикаций.
Там оказался свежий номер "Журнала Христианской музыки" со списком лучших хитов. Я вывел его на экран и увидел, что редакция ухитрилась дать список всех лауреатов всех конкурсов Христианской музыки, не упомянув меня. И это, несмотря на то, что я не раз признавался лучшим вокалистом. Захария не шутил, когда говорил о том, что я попаду в черные списки, и ни одно издание не напишет обо мне ни слова.
Покончив с музыкальным изданием (не это ушел еще час), я переключился на "Христианскую науку". Для меня это было слишком заумно, но через простейшие статьи я все же смог продраться. Наконец, где-то около четырех часов дня, Берта объявила, что Зах готов меня принять. Когда я направился к дверям кабинета, она, желая мне успеха, подняла большой палец. Я улыбнулся в ответ и, готовясь шагнуть в неведомое, набрал полную грудь воздуха. Выдохнув и придав своей физиономии выражение, именуемое "маленький мальчик, который знает, что поступил плохо", протянул руку к двери с надписью: "Его Преподобие Сенатор Захария Т. Стоунуолл".
Он восседал за огромным деревянным письменным столом. Стол считался антиком и, кажется, когда-то принадлежал то ли Рональду Рейгану, то ли какой-то другой столь же важной шишке. Стол располагался в углу, и за спиной Заха была открывающаяся на две стороны стеклянная стена, за которой виднелись силуэты небоскрёбов делового центра Атланты. Я обратил внимания на то, что стула ( не говоря уж о кресле) для меня не было. Зах, видимо, решил выдать мне по полной программе.
Я ждал, когда Его преподобие соблаговолит, что-нибудь произнести, но преподобие хранил молчание. Ясно. Он возлагает всю работу на меня.
- Ваше преподобие... - начал я, склонив голову еще на несколько градусов.
Стоунуолл едва заметно кивнул, давая понять, что заметил мое присутствие.
- Я знаю, что сильно прокололся... - произнес я и сделал долгую паузу, чтобы продемонстрировать, с каким трудом даётся мне это признание. Зах продолжал молчать, наслаждаясь моим несчастным видом, - ...просто не подумал... - закончил я и поднял глаза ровно настолько, чтобы увидеть его лицо.
Меня не оставляла надежда, что я смогу что-то понять по его первой реакции на мое появление. Но понять что-либо было невозможно. На его физиономии не было заметно ни удовольствия, оттого что он меня "поимел", ни страха, оттого что я, возможно, что-то о нём знаю. Лицо его преподобия оставалось похожим на маску.
Мне не оставалось ничего иного, как приступить к реализации плана "Б". Я принялся лепетать о том, насколько высоко ценю его движение, и как важно для меня его одобрение. Я говорил о том, что делал всё для того, чтобы не разочаровать его и так далее, и тому подобное. К концу спектакля мне почти удалось убедит Заха в том, что он мне почти как отец родной. Я прекрасно знал, что в мире не найдется такого человека, который мог бы на меня долго злиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165