И потом само собой… Дорфман хихикнул.
– Прямо на чемодане, да? Прямо на ее уложенном в чемодане бельишке вы и укрепили обретенный вновь союз?
– Да, – подтвердил Сандерс.
– Она возбуждала тебя, ты опять хотел ее. Она чуть не предпочла тебе другого, но ты хотел обладать ею.
– Да…
– Любовь прекрасна, – сказал Дорфман с новой порцией сарказма. – Чистая, невинная… Так вы снова оказались вместе, да?
– Да, на некоторое время. Но ничего хорошего из этого уже не получилось.
Да, все в конце концов закончилось как-то странно. Сначала он злился на нее, затем простил. Он думал, что они смогут жить вместе. Они говорили о своих чувствах и всячески старались доказать свои слова делами, и Сандерс изо всех сил старался восстановить былое. Но происшедший инцидент нанес смертельный удар их отношениям – из них ушло что-то очень важное… И они могли сколь угодно убеждать себя в том, что все в порядке, но – тщетно: сердцевина их любви была мертва. Они барахтались, стараясь внести в развалившуюся совместную жизнь прежнюю энергию, но в конце концов все развалилось…
– И когда все закончилось, – подсказал Дорфман, – ты прибежал ко мне поговорить.
– Да, – сказал Сандерс.
– И о чем же мы разговаривали? – спросил профессор. – Или это ты тоже «забыл»?
– Нет, я помню: я пришел к вам за советом.
…Он пришел к Дорфману, ибо подумывал уехать из Купертино. С Мередит он порвал, жизнь пошла кувырком, и он решил начать все сначала, переехав куда-нибудь. А Гарвин как раз предложил ему перебраться в Сиэтл, чтобы возглавить Группу новой продукции, дав день на размышления. Сандерс решил посоветоваться сДорфманом.
– Ты был так расстроен, – сказал Дорфман. – Такой грустный конец истории любви…
– Да.
– Можешь сказать, что Мередит Джонсон и была причиной твоего переезда в Сиэтл. Из-за нее ты изменил свою жизнь, начал строить новую карьеру. Многие люди об этом знают. Гарвин, например, знает. Й Блэкберн. Boт почему он так осторожно выспрашивал у тебя, сможешь ли ты с ней сработаться. Все об этом беспокоились, Томас, но ты всех убедил, что проблем не будет, так?
– А между тем твои заверения были фальшивыми.
Сандерс замялся.
– Я не знаю, Макс…
– Э, нет! Ты отлично знаешь! Это ведь было для тебя как дурной сон, как кошмар, возвращающийся к тебе из прошлого, – услышать, что та, с которой ты тогда порвал, появится теперь здесь, в Сиэтле, да еще и станет твоей начальницей. Перехватит должность, на которой ты уже видел себя. Считал себя достойным этой должности.
– Н-не знаю…
– В самом деле? А я бы на твоем месте рассердился бы и постарался бы от нее избавиться. Она уже сделала тебе однажды очень больно, и тебе не хотелось, чтобы это произошло еще раз. Но что можно было поделать? Эту должность передали ей, и она – протеже Гарвина. Она находится под его покровительством, и он не хочет и слом слышать. Так?
– Так.
– А ты давно отошел от Гарвина, уже много лет назад. Потому что на самом деле он не хотел, чтобы ты соглашался на должность в Сиэтле. Он предложил ее тебе, рассчитывая на твой отказ. Гарвину нравится иметь протеже, ему нравится, когда у его ног копошатся обожатели, и очень не нравится, когда эти обожатели собирают вещички и сматываются в другой город. Ты разочаровал Гарвина – и уже бесповоротно. Тут внезапно появляется женщина из твоего прошлого, да еще прикрытая авторитетом Гарвина. Ну что ты мог поделать, да еще охваченный гневом.
Сандерс в смущении задумался, припоминая чувства, которые он ощущал в понедельник – слухи, новость, принесенная Блэкберном, первая встреча с Мередит… Что-то он не мог припомнить, чтобы он злился. Его обуревали самые разные эмоции, но вот гнева среди них не было, Сандерс был в этом уверен…
– Томас, Томас, не спи. Сейчас на это нет времени. Сандерс тряхнул головой: мысли путались.
– Эх, Томас! Сознаешь ты это или нет, нравится тебе это или нет, но все, что произошло, сделано тобою самим. И ты знал, что в определенной степени так случится. Ты даже и ожидал, что так случится.
Сандерс вспомнил слова Сюзен: «Почему ты не рассказал мне обо всем? Я могла бы тебе помочь…»
И она, конечно, была права: как-никак, адвокат, она помогла бы ему советом, если бы он сразу рассказал ей о случившемся, объяснила, что и как нужно делать. Она бы вытянула его из этой заварухи… Но он ей ничего не сказал.
«А теперь мало что можно предпринять», – закончила тогда она.
– Ты сам хотел этого противостояния, Томас…
Как там говорил Гарвин: «Она была твоей подружкой, и тебе не понравилось, что она тебя бросила; теперь ты решил ей отомстить».
– Ты всю неделю только и занимался, что углублял это противостояние.
– Макс…
– И не говори мне теперь, что ты – жертва людей и обстоятельств. Ты не жертва, тебе хочется думать, что ты – жертва. Потому что ты не хочешь брать на себя ответственность даже за свою собственную жизнь; потому что ты сентиментальный, ленивый и наивный. Ты считаешь, что о тебе должны позаботиться другие.
– Боже мой, Макс! – взмолился Сандерс.
– Ты отрицаешь свое участие во всем этом, делаешь вид, что ничего не помнишь и ничего не понимаешь. Boт как сейчас делаешь вид, что смущен.
– Макс!..
– Ох, как будто мне, кроме тебя, забот не хватает! Сколько у тебя осталось времени до совещания? Двенадцать часов? Десять? А ты теряешь драгоценное время на болтовню с сумасшедшим стариком. – Профессор развернул на месте свою каталку. – Будь я на твоем месте, немедленно занялся бы делом.
– Каким?
– Ну, Томас, теперь, когда мы все знаем о твоих намерениях, нам осталось только выяснить, какие же намерения у нее. Она ведь тоже решает какие-то свои проблемы, не так ли? У нее тоже есть какая-то своя цель. Итак, что ей нужно?
– Откуда я знаю? – ответил Сандерс.
– Это понятно. А вот как бы тебе это узнать?
* * *
Погрузившись в размышления, Сандерс прошел пята кварталов, отделявших его от «Иль Терраццо». Фернандов поджидала его, стоя на улице. В ресторан они вошли вмести
– О Боже! – воскликнул Сандерс, оглядевшись.
– Все подозреваемые на месте, – пошутила Фернандес.
В дальней части зала, прямо перед ними, обедали Мередит Джонсон и Боб Гарвин. За два столика от них сидел Фил Блэкберн с худощавой женщиной в очках, похожи на бухгалтера. Рядом с ними обедали Стефани Каплан и молодой человек лет двадцати – Сандерс решил, что ее сын. А дальше, у самого окна, проводила деловой обед группа сотрудников «Конли-Уайт», разбросавших по столешнице бумаги, вынутые из портфелей, стоявших здесь же, у стульев. Эд Николс сидел посредине; по правую руку от него сидел Джон Конли, по левую – Джим Дейли, что-то наговаривавший в крошечный диктофон.
– Может быть, нам стоит перейти куда-нибудь в другое место? – предложил Сандерс.
– Не надо, – ответила Фернандес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Прямо на чемодане, да? Прямо на ее уложенном в чемодане бельишке вы и укрепили обретенный вновь союз?
– Да, – подтвердил Сандерс.
– Она возбуждала тебя, ты опять хотел ее. Она чуть не предпочла тебе другого, но ты хотел обладать ею.
– Да…
– Любовь прекрасна, – сказал Дорфман с новой порцией сарказма. – Чистая, невинная… Так вы снова оказались вместе, да?
– Да, на некоторое время. Но ничего хорошего из этого уже не получилось.
Да, все в конце концов закончилось как-то странно. Сначала он злился на нее, затем простил. Он думал, что они смогут жить вместе. Они говорили о своих чувствах и всячески старались доказать свои слова делами, и Сандерс изо всех сил старался восстановить былое. Но происшедший инцидент нанес смертельный удар их отношениям – из них ушло что-то очень важное… И они могли сколь угодно убеждать себя в том, что все в порядке, но – тщетно: сердцевина их любви была мертва. Они барахтались, стараясь внести в развалившуюся совместную жизнь прежнюю энергию, но в конце концов все развалилось…
– И когда все закончилось, – подсказал Дорфман, – ты прибежал ко мне поговорить.
– Да, – сказал Сандерс.
– И о чем же мы разговаривали? – спросил профессор. – Или это ты тоже «забыл»?
– Нет, я помню: я пришел к вам за советом.
…Он пришел к Дорфману, ибо подумывал уехать из Купертино. С Мередит он порвал, жизнь пошла кувырком, и он решил начать все сначала, переехав куда-нибудь. А Гарвин как раз предложил ему перебраться в Сиэтл, чтобы возглавить Группу новой продукции, дав день на размышления. Сандерс решил посоветоваться сДорфманом.
– Ты был так расстроен, – сказал Дорфман. – Такой грустный конец истории любви…
– Да.
– Можешь сказать, что Мередит Джонсон и была причиной твоего переезда в Сиэтл. Из-за нее ты изменил свою жизнь, начал строить новую карьеру. Многие люди об этом знают. Гарвин, например, знает. Й Блэкберн. Boт почему он так осторожно выспрашивал у тебя, сможешь ли ты с ней сработаться. Все об этом беспокоились, Томас, но ты всех убедил, что проблем не будет, так?
– А между тем твои заверения были фальшивыми.
Сандерс замялся.
– Я не знаю, Макс…
– Э, нет! Ты отлично знаешь! Это ведь было для тебя как дурной сон, как кошмар, возвращающийся к тебе из прошлого, – услышать, что та, с которой ты тогда порвал, появится теперь здесь, в Сиэтле, да еще и станет твоей начальницей. Перехватит должность, на которой ты уже видел себя. Считал себя достойным этой должности.
– Н-не знаю…
– В самом деле? А я бы на твоем месте рассердился бы и постарался бы от нее избавиться. Она уже сделала тебе однажды очень больно, и тебе не хотелось, чтобы это произошло еще раз. Но что можно было поделать? Эту должность передали ей, и она – протеже Гарвина. Она находится под его покровительством, и он не хочет и слом слышать. Так?
– Так.
– А ты давно отошел от Гарвина, уже много лет назад. Потому что на самом деле он не хотел, чтобы ты соглашался на должность в Сиэтле. Он предложил ее тебе, рассчитывая на твой отказ. Гарвину нравится иметь протеже, ему нравится, когда у его ног копошатся обожатели, и очень не нравится, когда эти обожатели собирают вещички и сматываются в другой город. Ты разочаровал Гарвина – и уже бесповоротно. Тут внезапно появляется женщина из твоего прошлого, да еще прикрытая авторитетом Гарвина. Ну что ты мог поделать, да еще охваченный гневом.
Сандерс в смущении задумался, припоминая чувства, которые он ощущал в понедельник – слухи, новость, принесенная Блэкберном, первая встреча с Мередит… Что-то он не мог припомнить, чтобы он злился. Его обуревали самые разные эмоции, но вот гнева среди них не было, Сандерс был в этом уверен…
– Томас, Томас, не спи. Сейчас на это нет времени. Сандерс тряхнул головой: мысли путались.
– Эх, Томас! Сознаешь ты это или нет, нравится тебе это или нет, но все, что произошло, сделано тобою самим. И ты знал, что в определенной степени так случится. Ты даже и ожидал, что так случится.
Сандерс вспомнил слова Сюзен: «Почему ты не рассказал мне обо всем? Я могла бы тебе помочь…»
И она, конечно, была права: как-никак, адвокат, она помогла бы ему советом, если бы он сразу рассказал ей о случившемся, объяснила, что и как нужно делать. Она бы вытянула его из этой заварухи… Но он ей ничего не сказал.
«А теперь мало что можно предпринять», – закончила тогда она.
– Ты сам хотел этого противостояния, Томас…
Как там говорил Гарвин: «Она была твоей подружкой, и тебе не понравилось, что она тебя бросила; теперь ты решил ей отомстить».
– Ты всю неделю только и занимался, что углублял это противостояние.
– Макс…
– И не говори мне теперь, что ты – жертва людей и обстоятельств. Ты не жертва, тебе хочется думать, что ты – жертва. Потому что ты не хочешь брать на себя ответственность даже за свою собственную жизнь; потому что ты сентиментальный, ленивый и наивный. Ты считаешь, что о тебе должны позаботиться другие.
– Боже мой, Макс! – взмолился Сандерс.
– Ты отрицаешь свое участие во всем этом, делаешь вид, что ничего не помнишь и ничего не понимаешь. Boт как сейчас делаешь вид, что смущен.
– Макс!..
– Ох, как будто мне, кроме тебя, забот не хватает! Сколько у тебя осталось времени до совещания? Двенадцать часов? Десять? А ты теряешь драгоценное время на болтовню с сумасшедшим стариком. – Профессор развернул на месте свою каталку. – Будь я на твоем месте, немедленно занялся бы делом.
– Каким?
– Ну, Томас, теперь, когда мы все знаем о твоих намерениях, нам осталось только выяснить, какие же намерения у нее. Она ведь тоже решает какие-то свои проблемы, не так ли? У нее тоже есть какая-то своя цель. Итак, что ей нужно?
– Откуда я знаю? – ответил Сандерс.
– Это понятно. А вот как бы тебе это узнать?
* * *
Погрузившись в размышления, Сандерс прошел пята кварталов, отделявших его от «Иль Терраццо». Фернандов поджидала его, стоя на улице. В ресторан они вошли вмести
– О Боже! – воскликнул Сандерс, оглядевшись.
– Все подозреваемые на месте, – пошутила Фернандес.
В дальней части зала, прямо перед ними, обедали Мередит Джонсон и Боб Гарвин. За два столика от них сидел Фил Блэкберн с худощавой женщиной в очках, похожи на бухгалтера. Рядом с ними обедали Стефани Каплан и молодой человек лет двадцати – Сандерс решил, что ее сын. А дальше, у самого окна, проводила деловой обед группа сотрудников «Конли-Уайт», разбросавших по столешнице бумаги, вынутые из портфелей, стоявших здесь же, у стульев. Эд Николс сидел посредине; по правую руку от него сидел Джон Конли, по левую – Джим Дейли, что-то наговаривавший в крошечный диктофон.
– Может быть, нам стоит перейти куда-нибудь в другое место? – предложил Сандерс.
– Не надо, – ответила Фернандес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105