– Вот только откуда она пронюхала об этой истории?
– Может, это ты ей рассказал, Джон, – предположил Сандерс.
– Шутить изволите? – спросил Левин.
– Лента-то была только у тебя…
– Ну, если ты серьезно, Том… – оскорбился Левин. – Не-ет, если бы меня спросили, я бы однозначно ответил: рассказать ей могла только женщина.
– А какая женщина об этом знала? Только сама Мередит, но она не говорила.
– Готов спорить на что угодно, что это была баба, – сказал Левин. – Если вообще когда-нибудь удастся это узнать, в чем я глубоко сомневаюсь. – Он задумчиво пожевал. – А вот рыба-меч проварена плохо. Надо бы сказать официанту. – Он посмотрел за спину Сандерса: – Ох, Том…
– Что?
– Вон там стоит, переминаясь с ноги на ногу, господин, которого ты должен знать. Посмотри.
Сандерс оглянулся: около бара стоял Боб Гарвин, выжидающе глядя на него. В нескольких шагах от него стоял Фил Блэкберн.
– Прошу прощения, – сказал Сандерс и встал из-за стола.
* * *
Гарвин пожал Сандерсу руку:
– Рад видеть тебя, Том. Ну как ты, держишься?
– Все нормально, – ответил Сандерс.
– Хорошо, молодец. – Отцовским жестом босс положил руку на плечо Сандерсу. – Рад снова видеть тебя.
– Я тоже очень рад видеть вас, Боб.
– Там в уголке, – предложил Гарвин, – есть тихое местечко. Я распорядился подать туда пару каппучино. Мы сможем пяток минут спокойно поговорить. Хорошо?
– Прекрасно, – согласился Сандерс. Ему был хорошо знаком старый – грубый и несдержанный – Гарвин. А такой осторожный и вежливый Гарвин вызывал настороженность.
Они присели в углу бара. Взгромоздившись на стул, Гарвин повернулся к Сандерсу:
– Ну, Том, смотри – сидим, как в старые добрые времена!
– Да.
– Эти чертовы поездки в Сеул, гнусная жратва и ноющая задница… Помнишь?
– Конечно.
– Да, те еще были деньки, – повторил Гарвин, внимательно следя за Сандерсом. – Мы, Том, отлично знаем друг друга, и я не собираюсь водить тебя за нос. Давай-ка вывалим карты на стол. У нас возникли осложнения, и их надо разрешить до тех пор, пока они не переросли во что-нибудь большее и не испортили жизнь всем и каждому. Я призываю к твоему разуму: давай решим, как выбираться из этой ямы.
– Моему разуму? – переспросил Сандерс.
– Ну да, – подтвердил Гарвин, – я хочу взглянуть на это дело со всех сторон.
– И сколько же сторон вы здесь видите?
– По меньшей мере две, – ухмыльнулся Гарвин. – Суди сам, Том. Я думаю, что ни для кого не секрет, что я поддерживаю Мередит в компании. Я всегда верил в то, что у нее есть талант и особый сорт административного предвидения, который нам очень пригодится в будущем. Я не припомню, чтобы она когда-нибудь сделала что-нибудь такое, что заставило бы усомниться в ее способностях. Я понимаю, что она тоже человек, но она очень одаренна, и поэтому я поддерживаю ее.
– Угу…
– Ну, а в этом случае… возможно, следует признать, что она, по-видимому, сделала ошибку. Даже не знаю…
Сандерс молчал, глядя в лицо Гарвину. Тот производил впечатление человека, играющего с открытым забралом. Но Сандерс на это не купился.
– Да, это именно так, – сказал Гарвин. – Она совершила ошибку.
– Можете в этом не сомневаться, Боб, – твердо сказал Сандерс.
– Ладно, допустим, что так. Назовем это отступлением от здравого смысла. Она перешла некоторые границы. Но дело в том, что в этой ситуации я по-прежнему поддерживаю ее, Том.
– Почему?
– Потому что она женщина.
– А какое это может иметь значение?
– Дело в том, что по традиции женщин не допускают к ответственным административным постам, Том…
– Но Мередит-то допустили!..
– И кроме того, – продолжал Гарвин, – она еще молода.
– Не настолько уж она и молода, – сказал Сандерс.
– Молода, молода. Она практически еще девчонка из колледжа. Она получила свою степень всего пару лет назад.
– Боб, – сказал Сандерс. – Мередит Джонсон тридцать пять лет. Она уже давно не девчонка.
Гарвин, будто не слыша этих слов, смотрел на Сандерса с сочувствием:
– Том, я понимаю, что ты должен был здорово расстроиться из-за новой работы, – сказал он. – Я по твоим глазам вижу. Мередит была не права, подходя к тебе таким образом.
– Она и не подходила: она на меня просто запрыгнула…
Гарвин в первый раз выказал какие-то признаки раздражения:
– Но, знаешь, ты тоже не ребенок.
– Правильно, я не ребенок, – признал Сандерс, – но я ee подчиненный!
– Я знаю, что она относится к тебе с высочайшим уважением, – подхватил Гарвин, ерзая на своем стуле. – Как и все у нас в компании, Том. Ты ключевая фигура в будущем нашей фирмы. Ты это знаешь, и я это знаю. Я хочу удержать нашу команду. Но при этом я не отказываюсь от мнения, что женщинам тоже надо предоставить шанс. Может быть, даже дать им небольшое послабление.
– Мы говорим не о женщинах вообще, – возразил Сандерс. – Мы говорим об одной конкретной женщине.
– Том.
– И если мужчина будет поступать так, как поступает она, вы не станете говорить о том, что ему надо дать послабление: вы дадите ему пинка под зад и вышвырнете его вон.
– Ну, возможно, что и так…
– В этом-то и вся проблема, – закончил Сандерс.
– Не уверен, что я могу с тобой согласиться, Том, – сказал Гарвин. В его голосе появились предупреждающие нотки. Гарвину не нравилось, когда с ним не соглашались: за те годы, что его фирма росла и процветала, он привык к почтительному к себе отношению. Сейчас, в перспективе своей отставки, он ожидал от других повиновения и послушания. – Мы должны соблюдать принципы равенства.
– Вот и прекрасно, – согласился Сандерс. – Но равенство не допускает привилегий. Оно предусматривает, что все люди несут одинаковую ответственность. По отношению к Мередит вы как раз исповедуете неравенство – спускаете ей то, за что мужчину выгнали бы взашей.
– Если бы это был ясный случай, – вздохнул Гарвин, – то да. Но в нашем варианте далеко не все представляется ясным.
Сандерс на секунду задумался, не рассказать ли Гарвину о существовании магнитной пленки, но шестым чувством осознал – не надо.
– На мой взгляд, здесь все ясно, – заявил он.
– Ну, в таких делах всегда есть расхождения во мнениях, – сказал Гарвин, прислонившись к стойке бара. – Ведь так, Том? Расхождения во мнениях… Ну, послушай, Том: что уж такого страшного она сделала? Ну? Стала с тобой заигрывать? Ну и прекрасно! Это должно тебе только льстить – в конце концов, она прелестная женщина. В жизни бывают вещи и похуже. Очаровательная женщина положила тебе на колено руку. Ну цыкни на нее, если тебе не нравится! Неужели нельзя было договориться как-нибудь по-другому? Ты же взрослый человек, Том! А то, что ты делаешь, это же… Ты просто мстишь ей, Том. Должен тебе сказать, не ожидал от тебя. Очень удивлен.
– Боб, она нарушила закон, – сказал Сандерс.
– Это еще не установлено, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Может, это ты ей рассказал, Джон, – предположил Сандерс.
– Шутить изволите? – спросил Левин.
– Лента-то была только у тебя…
– Ну, если ты серьезно, Том… – оскорбился Левин. – Не-ет, если бы меня спросили, я бы однозначно ответил: рассказать ей могла только женщина.
– А какая женщина об этом знала? Только сама Мередит, но она не говорила.
– Готов спорить на что угодно, что это была баба, – сказал Левин. – Если вообще когда-нибудь удастся это узнать, в чем я глубоко сомневаюсь. – Он задумчиво пожевал. – А вот рыба-меч проварена плохо. Надо бы сказать официанту. – Он посмотрел за спину Сандерса: – Ох, Том…
– Что?
– Вон там стоит, переминаясь с ноги на ногу, господин, которого ты должен знать. Посмотри.
Сандерс оглянулся: около бара стоял Боб Гарвин, выжидающе глядя на него. В нескольких шагах от него стоял Фил Блэкберн.
– Прошу прощения, – сказал Сандерс и встал из-за стола.
* * *
Гарвин пожал Сандерсу руку:
– Рад видеть тебя, Том. Ну как ты, держишься?
– Все нормально, – ответил Сандерс.
– Хорошо, молодец. – Отцовским жестом босс положил руку на плечо Сандерсу. – Рад снова видеть тебя.
– Я тоже очень рад видеть вас, Боб.
– Там в уголке, – предложил Гарвин, – есть тихое местечко. Я распорядился подать туда пару каппучино. Мы сможем пяток минут спокойно поговорить. Хорошо?
– Прекрасно, – согласился Сандерс. Ему был хорошо знаком старый – грубый и несдержанный – Гарвин. А такой осторожный и вежливый Гарвин вызывал настороженность.
Они присели в углу бара. Взгромоздившись на стул, Гарвин повернулся к Сандерсу:
– Ну, Том, смотри – сидим, как в старые добрые времена!
– Да.
– Эти чертовы поездки в Сеул, гнусная жратва и ноющая задница… Помнишь?
– Конечно.
– Да, те еще были деньки, – повторил Гарвин, внимательно следя за Сандерсом. – Мы, Том, отлично знаем друг друга, и я не собираюсь водить тебя за нос. Давай-ка вывалим карты на стол. У нас возникли осложнения, и их надо разрешить до тех пор, пока они не переросли во что-нибудь большее и не испортили жизнь всем и каждому. Я призываю к твоему разуму: давай решим, как выбираться из этой ямы.
– Моему разуму? – переспросил Сандерс.
– Ну да, – подтвердил Гарвин, – я хочу взглянуть на это дело со всех сторон.
– И сколько же сторон вы здесь видите?
– По меньшей мере две, – ухмыльнулся Гарвин. – Суди сам, Том. Я думаю, что ни для кого не секрет, что я поддерживаю Мередит в компании. Я всегда верил в то, что у нее есть талант и особый сорт административного предвидения, который нам очень пригодится в будущем. Я не припомню, чтобы она когда-нибудь сделала что-нибудь такое, что заставило бы усомниться в ее способностях. Я понимаю, что она тоже человек, но она очень одаренна, и поэтому я поддерживаю ее.
– Угу…
– Ну, а в этом случае… возможно, следует признать, что она, по-видимому, сделала ошибку. Даже не знаю…
Сандерс молчал, глядя в лицо Гарвину. Тот производил впечатление человека, играющего с открытым забралом. Но Сандерс на это не купился.
– Да, это именно так, – сказал Гарвин. – Она совершила ошибку.
– Можете в этом не сомневаться, Боб, – твердо сказал Сандерс.
– Ладно, допустим, что так. Назовем это отступлением от здравого смысла. Она перешла некоторые границы. Но дело в том, что в этой ситуации я по-прежнему поддерживаю ее, Том.
– Почему?
– Потому что она женщина.
– А какое это может иметь значение?
– Дело в том, что по традиции женщин не допускают к ответственным административным постам, Том…
– Но Мередит-то допустили!..
– И кроме того, – продолжал Гарвин, – она еще молода.
– Не настолько уж она и молода, – сказал Сандерс.
– Молода, молода. Она практически еще девчонка из колледжа. Она получила свою степень всего пару лет назад.
– Боб, – сказал Сандерс. – Мередит Джонсон тридцать пять лет. Она уже давно не девчонка.
Гарвин, будто не слыша этих слов, смотрел на Сандерса с сочувствием:
– Том, я понимаю, что ты должен был здорово расстроиться из-за новой работы, – сказал он. – Я по твоим глазам вижу. Мередит была не права, подходя к тебе таким образом.
– Она и не подходила: она на меня просто запрыгнула…
Гарвин в первый раз выказал какие-то признаки раздражения:
– Но, знаешь, ты тоже не ребенок.
– Правильно, я не ребенок, – признал Сандерс, – но я ee подчиненный!
– Я знаю, что она относится к тебе с высочайшим уважением, – подхватил Гарвин, ерзая на своем стуле. – Как и все у нас в компании, Том. Ты ключевая фигура в будущем нашей фирмы. Ты это знаешь, и я это знаю. Я хочу удержать нашу команду. Но при этом я не отказываюсь от мнения, что женщинам тоже надо предоставить шанс. Может быть, даже дать им небольшое послабление.
– Мы говорим не о женщинах вообще, – возразил Сандерс. – Мы говорим об одной конкретной женщине.
– Том.
– И если мужчина будет поступать так, как поступает она, вы не станете говорить о том, что ему надо дать послабление: вы дадите ему пинка под зад и вышвырнете его вон.
– Ну, возможно, что и так…
– В этом-то и вся проблема, – закончил Сандерс.
– Не уверен, что я могу с тобой согласиться, Том, – сказал Гарвин. В его голосе появились предупреждающие нотки. Гарвину не нравилось, когда с ним не соглашались: за те годы, что его фирма росла и процветала, он привык к почтительному к себе отношению. Сейчас, в перспективе своей отставки, он ожидал от других повиновения и послушания. – Мы должны соблюдать принципы равенства.
– Вот и прекрасно, – согласился Сандерс. – Но равенство не допускает привилегий. Оно предусматривает, что все люди несут одинаковую ответственность. По отношению к Мередит вы как раз исповедуете неравенство – спускаете ей то, за что мужчину выгнали бы взашей.
– Если бы это был ясный случай, – вздохнул Гарвин, – то да. Но в нашем варианте далеко не все представляется ясным.
Сандерс на секунду задумался, не рассказать ли Гарвину о существовании магнитной пленки, но шестым чувством осознал – не надо.
– На мой взгляд, здесь все ясно, – заявил он.
– Ну, в таких делах всегда есть расхождения во мнениях, – сказал Гарвин, прислонившись к стойке бара. – Ведь так, Том? Расхождения во мнениях… Ну, послушай, Том: что уж такого страшного она сделала? Ну? Стала с тобой заигрывать? Ну и прекрасно! Это должно тебе только льстить – в конце концов, она прелестная женщина. В жизни бывают вещи и похуже. Очаровательная женщина положила тебе на колено руку. Ну цыкни на нее, если тебе не нравится! Неужели нельзя было договориться как-нибудь по-другому? Ты же взрослый человек, Том! А то, что ты делаешь, это же… Ты просто мстишь ей, Том. Должен тебе сказать, не ожидал от тебя. Очень удивлен.
– Боб, она нарушила закон, – сказал Сандерс.
– Это еще не установлено, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105