Например, в том случае, если вас уволят.
– Я думаю, что практически меня уже уволили, – сказал Сандерс. – Поскольку меня переводят из отдела и я не буду принимать участие в акционировании.
– Я это понимаю. Но то, что компания переводит вас на равноценную должность, а не понижает, осложняет дело. Ваше руководство будет доказывать – и с полным основанием, надо сказать, – что оно вам не должно ничего, если переводит вас по горизонтали. Никто вам никогда не обещал золотых гор, связанных с акционированием. Да и само акционирование – это дело столь отдаленного будущего, что и сам вопрос о его проведении еще не решен окончательно. И компания не обязана вам компенсировать ваши несбывшиеся надежды на смутное будущее. И, таким образом, предложение о переводе, сделанное вам компанией, абсолютно законно, и вы поступите неразумно, отказавшись от него. Никто вас не увольнял.
– Это как-то странно…
– Только на первый взгляд. Предположим, например, что у вас обнаружили последнюю стадию рака и вы умрете в ближайшие шесть месяцев. Заставят ли компанию выплатить льготы, связанные с акционированием, вашим наследникам? Нет, конечно. Если вы работаете в компании на момент акционирования, вы в нем участвуете. Если нет – то нет. Компания не принимает на себя более широких обязательств.
– Но я же не болен раком.
– Я просто хочу сказать, что вы рассержены и считаетe, что компания должна вам то, на что ни один суд не признает ваших прав. Исходя из моего опыта, я могу сказать, что многие жалобы на преследование по сексуальным мотивам грешат этим: рассерженные и обиженные люди считают, что имеют права на то, на что они права не имеют.
Сандерс вздохнул.
– А если бы я был женщиной, все было бы по-другому?
– В основном нет. Даже в наиболее явных случаях, в наиболее недвусмысленных ситуациях доказательства наличия сексуального преследования отличаются трудностью. Обычно все происходит, как с вами – при закрытых дверях и без свидетелей. Ваше слово против ее слова. В таких ситуациях, когда нет четкого подтверждения, к мужчинам часто относятся с предубеждением.
– Вот как?..
– Несмотря на это, четвертая часть всех жалоб на сексуальное преследование поступает от мужчин. Чаще жалуются на начальников-мужчин, но примерно – каждый пятый – на женщин. И это число постоянно растет по Шере того, как все больше и больше женщин занимает руководящие посты.
– Этого я не знал.
– Это широко не обсуждается, – объяснила она, глядя поверх очков, – но это так. И я считаю, что этого и следовало ожидать.
– Почему?
– Принуждение всегда связано с властью – это незаконное использование власти начальника над подчиненным. Я знаю, что существует модное мнение, будто женщины в принципе отличны от мужчин и что женщины никогда не преследуют подчиненных. Но, основываясь на своем опыте, я знаю, что это не так: я видела и слышала все, что вы себе можете представить, и очень много такого, во что вы даже не сможете поверить. Так что я могу смотреть на ситуацию под другим углом зрения. Я лично не сильна в теории – мне приходится иметь дело с фактами. И, основываясь на фактах, я не вижу существенной разницы между поведением мужчин и женщин. Во всяком случае такой, о которой стоило бы упоминать.
– Значит, вы верите моему рассказу?
– Верю я или нет – не имеет значения. Значение имеет только то, имеете ли вы основание надеяться на благополучное разрешение вашего дела, и то, как вы должны поступить в таких обстоятельствах. Могу вам сказать, что такие рассказы я слышу не впервые. Вы не первый мужчина, который попросил меня представлять его в суде.
– И что вы советуете мне делать?
– Я не могу вам советовать, – быстро ответила Фернандес. – Вам предстоит принять весьма трудное решение. Я могу просто изложить ситуацию. – Она нажала кнопку интеркома: – Боб, скажи Ричарду и Эйлин, чтобы они подали автомобиль. Я встречу их перед зданием. – Она повернулась к Сандерсу. – Разрешите мне объяснить вам, с какими проблемами вам предстоит столкнуться, – сказала она и начала говорить, загибая пальцы: – Первое: вы жалуетесь на то, что попали в интимную ситуацию с более молодой, чем вы, очень привлекательной женщиной, которой вы, однако, пренебрегли. При отсутствии очевидцев или подтвержденных свидетельств эту историю будет трудновато преподнести суду присяжных.
Второе: если вы подадите в суд, компания вас уволит. До того, как суд состоится, пройдет года три. Вам нужно подумать, на что вы будете жить все это время, как будете платить за дом и прочее. Я могу вести ваш случай за казенный счет, но вам тем не менее придется оплатить все прямые расходы, связанные с судом, а это составит по меньшей мере сто тысяч долларов. Не знаю, захотите ли вы закладывать свой дом, но сделать это придется.
Третье: судебное разбирательство выставит вас на всеобщее обозрение: о вас будут печатать в газетах и рассказывать в вечерних теленовостях все эти годы до суда. Не берусь точно предсказать, как все это скажется на вас, на Вашей жене и всей семье. Очень многие семьи не переживали досудебный период без коллизий – тут и разводы, и самоубийства, и болезни. Все это очень сложно. Четвертое: так как вам сделали предложение о переводе, неизвестно, сможем ли мы доказать, что вы понесли убытки. Компания заявит, что у вас нет оснований говорить об убытках, и нам придется это доказывать. Но даже в случае полной и сокрушительной победы после оплаты всех расходов вам достанется от силы пара сотен тысяч долларов – и это за три года жизни! Ну, кроме того, компания может, конечно, подать апелляцию и тем самым задержать выплату компенсации на еще больший срок.
Пятое: если вы подадите в суд, вы никогда уже не сможете работать в этой отрасли. Конечно, теоретически никто не имеет права вас преследовать, но на практике вас никто не возьмет на работу. Одно дело, если бы вы рыли пожилым человеком; но вам только сорок один, и я не думаю, что вам, в ваши годы, улыбается подобная перспектива.
– Господи! – Сандерс тяжело ссутулился в кресле.
– Сожалею, но таковы реалии судебных тяжб.
– Но это же несправедливо!..
Фернандес надела свой плащ.
– К несчастью, закон не имеет никакого отношения к справедливости, мистер Сандерс, – сказала она. – Это просто способ оспаривать решения. – Она щелкнула крышкой кейса и протянула ему руку: – Мне очень жаль, мистер Сандерс. Хотелось бы, чтобы все было иначе. Пожалуйста, не смущайтесь и звоните, если возникнут какие-либо вопросы.
Фернандес торопливо вышла из кабинета, оставив Сандерса сидеть на стуле. Через минуту вошла секретарша.
– Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
– Нет, – ответил Сандерс, медленно качая головой. – Нет, я уже ухожу.
* * *
В автомобиле, по дороге в суд, Луиза Фернандес пересказала историю Сандерса двум своим помощникам, сопровождавшим ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
– Я думаю, что практически меня уже уволили, – сказал Сандерс. – Поскольку меня переводят из отдела и я не буду принимать участие в акционировании.
– Я это понимаю. Но то, что компания переводит вас на равноценную должность, а не понижает, осложняет дело. Ваше руководство будет доказывать – и с полным основанием, надо сказать, – что оно вам не должно ничего, если переводит вас по горизонтали. Никто вам никогда не обещал золотых гор, связанных с акционированием. Да и само акционирование – это дело столь отдаленного будущего, что и сам вопрос о его проведении еще не решен окончательно. И компания не обязана вам компенсировать ваши несбывшиеся надежды на смутное будущее. И, таким образом, предложение о переводе, сделанное вам компанией, абсолютно законно, и вы поступите неразумно, отказавшись от него. Никто вас не увольнял.
– Это как-то странно…
– Только на первый взгляд. Предположим, например, что у вас обнаружили последнюю стадию рака и вы умрете в ближайшие шесть месяцев. Заставят ли компанию выплатить льготы, связанные с акционированием, вашим наследникам? Нет, конечно. Если вы работаете в компании на момент акционирования, вы в нем участвуете. Если нет – то нет. Компания не принимает на себя более широких обязательств.
– Но я же не болен раком.
– Я просто хочу сказать, что вы рассержены и считаетe, что компания должна вам то, на что ни один суд не признает ваших прав. Исходя из моего опыта, я могу сказать, что многие жалобы на преследование по сексуальным мотивам грешат этим: рассерженные и обиженные люди считают, что имеют права на то, на что они права не имеют.
Сандерс вздохнул.
– А если бы я был женщиной, все было бы по-другому?
– В основном нет. Даже в наиболее явных случаях, в наиболее недвусмысленных ситуациях доказательства наличия сексуального преследования отличаются трудностью. Обычно все происходит, как с вами – при закрытых дверях и без свидетелей. Ваше слово против ее слова. В таких ситуациях, когда нет четкого подтверждения, к мужчинам часто относятся с предубеждением.
– Вот как?..
– Несмотря на это, четвертая часть всех жалоб на сексуальное преследование поступает от мужчин. Чаще жалуются на начальников-мужчин, но примерно – каждый пятый – на женщин. И это число постоянно растет по Шере того, как все больше и больше женщин занимает руководящие посты.
– Этого я не знал.
– Это широко не обсуждается, – объяснила она, глядя поверх очков, – но это так. И я считаю, что этого и следовало ожидать.
– Почему?
– Принуждение всегда связано с властью – это незаконное использование власти начальника над подчиненным. Я знаю, что существует модное мнение, будто женщины в принципе отличны от мужчин и что женщины никогда не преследуют подчиненных. Но, основываясь на своем опыте, я знаю, что это не так: я видела и слышала все, что вы себе можете представить, и очень много такого, во что вы даже не сможете поверить. Так что я могу смотреть на ситуацию под другим углом зрения. Я лично не сильна в теории – мне приходится иметь дело с фактами. И, основываясь на фактах, я не вижу существенной разницы между поведением мужчин и женщин. Во всяком случае такой, о которой стоило бы упоминать.
– Значит, вы верите моему рассказу?
– Верю я или нет – не имеет значения. Значение имеет только то, имеете ли вы основание надеяться на благополучное разрешение вашего дела, и то, как вы должны поступить в таких обстоятельствах. Могу вам сказать, что такие рассказы я слышу не впервые. Вы не первый мужчина, который попросил меня представлять его в суде.
– И что вы советуете мне делать?
– Я не могу вам советовать, – быстро ответила Фернандес. – Вам предстоит принять весьма трудное решение. Я могу просто изложить ситуацию. – Она нажала кнопку интеркома: – Боб, скажи Ричарду и Эйлин, чтобы они подали автомобиль. Я встречу их перед зданием. – Она повернулась к Сандерсу. – Разрешите мне объяснить вам, с какими проблемами вам предстоит столкнуться, – сказала она и начала говорить, загибая пальцы: – Первое: вы жалуетесь на то, что попали в интимную ситуацию с более молодой, чем вы, очень привлекательной женщиной, которой вы, однако, пренебрегли. При отсутствии очевидцев или подтвержденных свидетельств эту историю будет трудновато преподнести суду присяжных.
Второе: если вы подадите в суд, компания вас уволит. До того, как суд состоится, пройдет года три. Вам нужно подумать, на что вы будете жить все это время, как будете платить за дом и прочее. Я могу вести ваш случай за казенный счет, но вам тем не менее придется оплатить все прямые расходы, связанные с судом, а это составит по меньшей мере сто тысяч долларов. Не знаю, захотите ли вы закладывать свой дом, но сделать это придется.
Третье: судебное разбирательство выставит вас на всеобщее обозрение: о вас будут печатать в газетах и рассказывать в вечерних теленовостях все эти годы до суда. Не берусь точно предсказать, как все это скажется на вас, на Вашей жене и всей семье. Очень многие семьи не переживали досудебный период без коллизий – тут и разводы, и самоубийства, и болезни. Все это очень сложно. Четвертое: так как вам сделали предложение о переводе, неизвестно, сможем ли мы доказать, что вы понесли убытки. Компания заявит, что у вас нет оснований говорить об убытках, и нам придется это доказывать. Но даже в случае полной и сокрушительной победы после оплаты всех расходов вам достанется от силы пара сотен тысяч долларов – и это за три года жизни! Ну, кроме того, компания может, конечно, подать апелляцию и тем самым задержать выплату компенсации на еще больший срок.
Пятое: если вы подадите в суд, вы никогда уже не сможете работать в этой отрасли. Конечно, теоретически никто не имеет права вас преследовать, но на практике вас никто не возьмет на работу. Одно дело, если бы вы рыли пожилым человеком; но вам только сорок один, и я не думаю, что вам, в ваши годы, улыбается подобная перспектива.
– Господи! – Сандерс тяжело ссутулился в кресле.
– Сожалею, но таковы реалии судебных тяжб.
– Но это же несправедливо!..
Фернандес надела свой плащ.
– К несчастью, закон не имеет никакого отношения к справедливости, мистер Сандерс, – сказала она. – Это просто способ оспаривать решения. – Она щелкнула крышкой кейса и протянула ему руку: – Мне очень жаль, мистер Сандерс. Хотелось бы, чтобы все было иначе. Пожалуйста, не смущайтесь и звоните, если возникнут какие-либо вопросы.
Фернандес торопливо вышла из кабинета, оставив Сандерса сидеть на стуле. Через минуту вошла секретарша.
– Могу ли я чем-нибудь помочь вам?
– Нет, – ответил Сандерс, медленно качая головой. – Нет, я уже ухожу.
* * *
В автомобиле, по дороге в суд, Луиза Фернандес пересказала историю Сандерса двум своим помощникам, сопровождавшим ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105