Я решил, что ты погиб, и мстил за тебя.
Сафар пришел в ужас, что такие события связаны теперь с его собственным именем.
Заметив это выражение на его лице, Ирадж помрачнел.
— Вообще-то я нормальный, мягкосердечный человек, — сказал он, — и никому не желаю зла. Во мне говорят слабости моего отца, и мне приходится постоянно быть начеку. Чтобы править, нужна строгость. И без крови королевства не создашь.
Сафар с изумлением увидел, как увлажнились глаза Ираджа от пережитого.
— Но я и представить себе не мог, что крови прольется так много, — сказал Ирадж придушенным голосом.
Затем он встряхнулся и вытер глаза, заставив себя улыбнуться.
— Но ведь и это ты видел в пещере, не так ли, Сафар? — спросил он. — Когда ты предсказывал мое будущее, мне показалось, что тебя охватила печаль.
— Да, — почти прошептал Сафар.
— Но ведь такова моя судьба, и с этим ничего не поделаешь. И живем мы в ужасном мире. Лишь я один могу наставить его на путь истинный. Если бы люди могли заглянуть в мою душу и распознать истинные намерения, они не стали бы препятствовать мне. Я же несу мир в их земли. Я несу им величие. И прежде всего хочу, чтобы они поменьше страдали.
Глаза Ираджа загорелись страстью, и на мгновение Сафар увидел прежнего, юного Ираджа.
— Ты поможешь мне, Сафар? — взмолился Ирадж. — Я не уверен, что справлюсь со всем в одиночку.
Сафар помолчал, прислушиваясь к тем тысячам мыслей, которые рвались наружу. Но тут послышалось царапанье в дверь.
Ирадж раздраженно вскинул голову:
— Ну!
Вошли две охранницы, сопровождая старого испуганного человека в одеянии целителя.
— В чем дело? — рявкнул Ирадж.
— Простите меня, о ваше благороднейшее величество, — забормотал целитель. — Я, недостойный червь, трепещу в вашем высоком присутствии. Осмелюсь сказать…
Ирадж махнул рукой, прерывая его.
— Хватит молоть чушь, приятель, — сказал он. — В чем дело?
Целитель закивал головой:
— Я насчет той женщины, что доверили моему попечению.
— Мефидия! — воскликнул Сафар, вскакивая на ноги. — Что с ней?
— Боюсь, она умирает, мой господин, — трясясь, сказал он Сафару. — И она зовет вас, мой господин. Вам надо бы поспешить, пока не поздно!
Ирадж увидел муку на лице Сафара.
— Иди к ней, — сказал он. — Позже поговорим.
Сафар рванулся прочь. Целитель заспешил следом.
Увидев ее лежащей на походной кровати, с лицом бледным, как пергамент, с закрытыми глазами, и увидев слезы на глазах собравшихся актеров, Сафар решил, что опоздал. Она же выглядела такой старой, что он даже не узнал ее. Когда же Сафар подошел ближе и она раскрыла глаза, он вновь увидел прежнюю прекрасную Мефидию.
— Сафар, — сказала она голосом тихим, как у призрака.
Он рухнул на колени и схватил ее за руку, борясь с подступающими слезами.
— Я, должно быть, ужасно выгляжу, — сказала она уже чуть тверже. — Представь, каково женщине оказаться в таком виде перед своим юным лебедем.
— Ты прекрасна, как всегда, любовь моя, — пробормотал Сафар. — Просто немного ослабла от страданий.
— Ты всегда так мило лгал, Сафар, — сказала Мефидия. — Но сейчас не время для комплиментов. Оставим пустое: я умираю.
Сафар крепче сжал ее руку.
— Я не отдам тебя! — вскричал он, ощущая, как она все дальше ускользает от него. — Останься со мной, Мефидия! Я созову всех лекарей. Сотворю заклинание с ними, заклинание столь сильное, что и боги не посмеют перечить мне.
Она улыбнулась, и он почувствовал, что Мефидия собрала все свои силы, которых оставалось очень, очень мало.
— Позволь, я открою тебе тайну, мой милый Сафар, — сказала она. — Боги не слушают. Они ничего сейчас не слышат. И не слышат уже давно. Я знаю это, поскольку так близка к смерти, что могу заглянуть в мир иной. И знаешь, что я вижу?
— Что? — дрожащим голосом спросил Сафар.
— Боги спят! И так глубоко, что даже тысяча голосов, усиленных тысячекратно, не разбудит их.
Сафар подумал, что она бредит, и поцеловал ее, бормоча:
— Ерунда, Мефидия. Ты всего лишь видишь галлюцинацию от горячки, а вовсе не иной мир.
— Хотелось бы верить, — сказала Мефидия. — Хотелось бы.
Внезапно глаза ее широко раскрылись и она попыталась сесть. Сафар мягко стал удерживать ее.
— Послушай меня, Сафар! — воскликнула она.
— Я слушаю, Мефидия.
— Только ты можешь разбудить богов, Сафар, — сказала она. — Только ты!
— Ну конечно, любимая. Я сделаю это сразу же, как только ты поправишься. Мы сделаем это вместе.
— Я не с ума сошла, — сказала она с внезапной решительностью и силой, удивившей его. — Я просто умираю. И не спорь с умирающей женщиной. Это невежливо. А теперь слушай меня! Ты слушаешь?
— Да, Мефидия, — сказал Сафар.
— Ты не должен ненавидеть Протаруса за то, что случилось со мной, — сказала она. — Это был несчастный случай во время военных действий, и ничего более. Обещай, что не возненавидишь его!
— Обещаю, — сказал Сафар.
— Хорошо. А теперь пообещай мне еще одно.
— Все что хочешь, любимая. Все что хочешь.
— Иди с ним. Иди с Протарусом. Помогай ему. Вот единственный путь!
— Не проси у меня этого, Мефидия, — взмолился Сафар. — Прошу тебя! Слишком много людей пострадает.
— Так облегчи их страдания, если сможешь, — сказала она. — Но помоги Протарусу обрести престол. Потому что дело не в престоле. Это лишь первый шаг. И Протарус сам по себе не важен. Просто он встретился тебе на дороге, по которой ты следуешь. Я не знаю, что в конце этой дороги. Но ты поймешь, что делать, когда доберешься до конца. Ты поймешь, мой любимый Сафар. Ты поймешь.
— Прошу тебя, Мефидия, — сказал Сафар.
— Обещай мне, Сафар Тимур! Обещаешь?
— Не могу, — сказал Сафар.
Мефидия вцепилась в его руку и сжала изо всех сил, вложив в это пожатие всю свою волю и оставшиеся силы.
— Обещай мне! — приказала она.
— Ну хорошо! — воскликнул Сафар. — Обещаю! Только отпусти меня!
Ее хватка ослабла. Сафар сквозь слезы посмотрел на нее.
На лице ее играла улыбка.
Ужасный вопль наполнил палатку скорбью оплакивающих ее людей.
Мефидия умерла.
Сафар вспомнил слова Бинера, сказанные при их первой встрече, давным-давно: «И пропади все пропадом, кроме цирка!»
А теперь цирка не стало.
Сафар бежал по лагерю, грубо расталкивая тех, кто попадался на пути. Ираджа в штаб-квартире не оказалось. Сафар так свирепо потребовал у какого-то генерала указать, где искать короля, что покрытый шрамами ветеран отвечал запинаясь, как новобранец.
Сафар нашел Ираджа сидящим на походном троне, который переносил в ту точку холма, откуда хорошо просматривался Сампитей. По обе стороны трона из земли торчали острые пики.
На одной покоилась голова королевы Армы, на другой — принца Кроля.
У подножия холма перед плахами стояли в ожидании экзекуции длинные очереди осужденных. Далее воздвигли столбы, на которых корчились обнаженные люди, вопя под копьями мучающих их солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Сафар пришел в ужас, что такие события связаны теперь с его собственным именем.
Заметив это выражение на его лице, Ирадж помрачнел.
— Вообще-то я нормальный, мягкосердечный человек, — сказал он, — и никому не желаю зла. Во мне говорят слабости моего отца, и мне приходится постоянно быть начеку. Чтобы править, нужна строгость. И без крови королевства не создашь.
Сафар с изумлением увидел, как увлажнились глаза Ираджа от пережитого.
— Но я и представить себе не мог, что крови прольется так много, — сказал Ирадж придушенным голосом.
Затем он встряхнулся и вытер глаза, заставив себя улыбнуться.
— Но ведь и это ты видел в пещере, не так ли, Сафар? — спросил он. — Когда ты предсказывал мое будущее, мне показалось, что тебя охватила печаль.
— Да, — почти прошептал Сафар.
— Но ведь такова моя судьба, и с этим ничего не поделаешь. И живем мы в ужасном мире. Лишь я один могу наставить его на путь истинный. Если бы люди могли заглянуть в мою душу и распознать истинные намерения, они не стали бы препятствовать мне. Я же несу мир в их земли. Я несу им величие. И прежде всего хочу, чтобы они поменьше страдали.
Глаза Ираджа загорелись страстью, и на мгновение Сафар увидел прежнего, юного Ираджа.
— Ты поможешь мне, Сафар? — взмолился Ирадж. — Я не уверен, что справлюсь со всем в одиночку.
Сафар помолчал, прислушиваясь к тем тысячам мыслей, которые рвались наружу. Но тут послышалось царапанье в дверь.
Ирадж раздраженно вскинул голову:
— Ну!
Вошли две охранницы, сопровождая старого испуганного человека в одеянии целителя.
— В чем дело? — рявкнул Ирадж.
— Простите меня, о ваше благороднейшее величество, — забормотал целитель. — Я, недостойный червь, трепещу в вашем высоком присутствии. Осмелюсь сказать…
Ирадж махнул рукой, прерывая его.
— Хватит молоть чушь, приятель, — сказал он. — В чем дело?
Целитель закивал головой:
— Я насчет той женщины, что доверили моему попечению.
— Мефидия! — воскликнул Сафар, вскакивая на ноги. — Что с ней?
— Боюсь, она умирает, мой господин, — трясясь, сказал он Сафару. — И она зовет вас, мой господин. Вам надо бы поспешить, пока не поздно!
Ирадж увидел муку на лице Сафара.
— Иди к ней, — сказал он. — Позже поговорим.
Сафар рванулся прочь. Целитель заспешил следом.
Увидев ее лежащей на походной кровати, с лицом бледным, как пергамент, с закрытыми глазами, и увидев слезы на глазах собравшихся актеров, Сафар решил, что опоздал. Она же выглядела такой старой, что он даже не узнал ее. Когда же Сафар подошел ближе и она раскрыла глаза, он вновь увидел прежнюю прекрасную Мефидию.
— Сафар, — сказала она голосом тихим, как у призрака.
Он рухнул на колени и схватил ее за руку, борясь с подступающими слезами.
— Я, должно быть, ужасно выгляжу, — сказала она уже чуть тверже. — Представь, каково женщине оказаться в таком виде перед своим юным лебедем.
— Ты прекрасна, как всегда, любовь моя, — пробормотал Сафар. — Просто немного ослабла от страданий.
— Ты всегда так мило лгал, Сафар, — сказала Мефидия. — Но сейчас не время для комплиментов. Оставим пустое: я умираю.
Сафар крепче сжал ее руку.
— Я не отдам тебя! — вскричал он, ощущая, как она все дальше ускользает от него. — Останься со мной, Мефидия! Я созову всех лекарей. Сотворю заклинание с ними, заклинание столь сильное, что и боги не посмеют перечить мне.
Она улыбнулась, и он почувствовал, что Мефидия собрала все свои силы, которых оставалось очень, очень мало.
— Позволь, я открою тебе тайну, мой милый Сафар, — сказала она. — Боги не слушают. Они ничего сейчас не слышат. И не слышат уже давно. Я знаю это, поскольку так близка к смерти, что могу заглянуть в мир иной. И знаешь, что я вижу?
— Что? — дрожащим голосом спросил Сафар.
— Боги спят! И так глубоко, что даже тысяча голосов, усиленных тысячекратно, не разбудит их.
Сафар подумал, что она бредит, и поцеловал ее, бормоча:
— Ерунда, Мефидия. Ты всего лишь видишь галлюцинацию от горячки, а вовсе не иной мир.
— Хотелось бы верить, — сказала Мефидия. — Хотелось бы.
Внезапно глаза ее широко раскрылись и она попыталась сесть. Сафар мягко стал удерживать ее.
— Послушай меня, Сафар! — воскликнула она.
— Я слушаю, Мефидия.
— Только ты можешь разбудить богов, Сафар, — сказала она. — Только ты!
— Ну конечно, любимая. Я сделаю это сразу же, как только ты поправишься. Мы сделаем это вместе.
— Я не с ума сошла, — сказала она с внезапной решительностью и силой, удивившей его. — Я просто умираю. И не спорь с умирающей женщиной. Это невежливо. А теперь слушай меня! Ты слушаешь?
— Да, Мефидия, — сказал Сафар.
— Ты не должен ненавидеть Протаруса за то, что случилось со мной, — сказала она. — Это был несчастный случай во время военных действий, и ничего более. Обещай, что не возненавидишь его!
— Обещаю, — сказал Сафар.
— Хорошо. А теперь пообещай мне еще одно.
— Все что хочешь, любимая. Все что хочешь.
— Иди с ним. Иди с Протарусом. Помогай ему. Вот единственный путь!
— Не проси у меня этого, Мефидия, — взмолился Сафар. — Прошу тебя! Слишком много людей пострадает.
— Так облегчи их страдания, если сможешь, — сказала она. — Но помоги Протарусу обрести престол. Потому что дело не в престоле. Это лишь первый шаг. И Протарус сам по себе не важен. Просто он встретился тебе на дороге, по которой ты следуешь. Я не знаю, что в конце этой дороги. Но ты поймешь, что делать, когда доберешься до конца. Ты поймешь, мой любимый Сафар. Ты поймешь.
— Прошу тебя, Мефидия, — сказал Сафар.
— Обещай мне, Сафар Тимур! Обещаешь?
— Не могу, — сказал Сафар.
Мефидия вцепилась в его руку и сжала изо всех сил, вложив в это пожатие всю свою волю и оставшиеся силы.
— Обещай мне! — приказала она.
— Ну хорошо! — воскликнул Сафар. — Обещаю! Только отпусти меня!
Ее хватка ослабла. Сафар сквозь слезы посмотрел на нее.
На лице ее играла улыбка.
Ужасный вопль наполнил палатку скорбью оплакивающих ее людей.
Мефидия умерла.
Сафар вспомнил слова Бинера, сказанные при их первой встрече, давным-давно: «И пропади все пропадом, кроме цирка!»
А теперь цирка не стало.
Сафар бежал по лагерю, грубо расталкивая тех, кто попадался на пути. Ираджа в штаб-квартире не оказалось. Сафар так свирепо потребовал у какого-то генерала указать, где искать короля, что покрытый шрамами ветеран отвечал запинаясь, как новобранец.
Сафар нашел Ираджа сидящим на походном троне, который переносил в ту точку холма, откуда хорошо просматривался Сампитей. По обе стороны трона из земли торчали острые пики.
На одной покоилась голова королевы Армы, на другой — принца Кроля.
У подножия холма перед плахами стояли в ожидании экзекуции длинные очереди осужденных. Далее воздвигли столбы, на которых корчились обнаженные люди, вопя под копьями мучающих их солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132