— Не возражаете, если я вам задам несколько вопросов?
— Спрашивай, — ответила Мефидия.
— Сначала я хотел бы узнать о воздушном корабле, — сказал он. — А затем — о цирке.
На ответы ушло много дней и много миль. На самом же деле в течение всех тех месяцев, что провел Сафар с Мефидией и ее труппой, он так и не услышал всю историю целиком, хотя все, от могучего карлика Бинера до драконши Кларан, предпочитавшей овощи мясу, охотно просвещали его.
Воздушный же корабль хоть и сложное устройство, но безжизненное, легче поддавался описанию.
Прежде всего, это действительно был корабль, с торчащим носом, мачтами и парусами. У него была корабельная палуба, высокий мостик, камбуз и каюты. Однако же дерево, из которого он был собран, было легче бумаги и крепче стали.
Мефидия рассказала, что палубные доски — подарок одного лесника, в прошлом ее любовника, который воровал стволы из священной рощи, чтобы доказать свою состоятельность как мужа. Соперник лесника на любовном фронте, прославленный изготовитель волшебных игрушек, превратил доски в чудесный корабль, желая обойти конкурента.
— Тогда я была очень молода, — рассказывала Мефидия. — Конечно, мне еще не хватало ловкости ума добиться того мужчины, который был мне нужен, но хватило сообразительности сохранить этот дар и отказать обоим, не оскорбив никого из них.
Корпус воздушного корабля подвешивался под двумя воздушными шарами, каждый девяти футов высоты, сделанными из легкой прочной материи, не только водоотталкивающей, но еще и легко поддающейся росписи красками, создавая труппе необходимые яркие декорации. Лик Мефидии украшал передний шар. Создавая легенду «Летающего цирка Мефидии».
Количество необходимого для поднятия судна горячего воздуха обеспечивалось двумя печками с горелками, куда магическим образом попадало топливо — смесь измельченного птичьего помета, сушеных трав и колдовского порошка, издававшего слабый запах аммиака. В качестве балласта использовался песок в обычных мешках, которые сбрасывали за борт для набора нужной высоты. Для спуска «разевали пасть» — тянули за веревки, с помощью которых расширялось отверстие в низу баллона для выпуска горячего воздуха. Самое большое внимание к себе требовали карабины — зажимы, с помощью которых корабль крепился к шарам. Постоянно приходилось то ослаблять зажимы, в зависимости от силы ветра, то подтягивать.
А в остальном судно казалось довольно простым в управлении. И хотя иногда, к тревоге Сафара, возникали моменты, когда экипажу приходилось довольно туго, большую часть времени судно неслось само по себе. Помимо основных членов труппы, в экипаж входили полдюжины мужчин и женщин, так называемых «чернорабочих». Те, как правило, следили за оборудованием и частями, из которых, собственно, и складывался сам цирк, оставляя управление кораблем самим артистам.
Частью рутинной работы являлось стояние у штурвала. Осуществлялась эта задача на мостике, где располагался большой корабельный штурвал. Это колесо со спицами сложнейшей системы приводов, парусов и румпелей поворачивало корабль.
— А как быстро может он летать? — однажды спросил Сафар Бинера. Как раз была очередь Бинера стоять на руле, а Сафар присматривал за компасом.
— От ветра зависит, — сказал Бинер. — И от температуры. Можно за день пролететь триста миль. А можно и тридцать за неделю, когда штиль.
Сафар наблюдал, как Бинер работает со штурвалом. Несмотря на искусную поворотную систему, казалось, он в выборе направления больше руководствовался ветром.
— А что происходит, когда налетает ураган? — спросил он.
— Молимся в основном. А Мефидия творит заклинания. Но больше молимся. Если нет гор поблизости, то отдаемся на волю урагана. Если же горы недалеко, то привязываемся к чему-нибудь и болтаемся. Самое трудное в этой ситуации сесть на землю. А потом во время шторма удержать его на земле. Надо еще найти подходящий по размерам сарай. Только ветер не ждет, пока спустят шары.
Сафар же понял, что самое лучшее место в мире именно здесь, высоко над землей, где не доберется до тебя никто — ни король, ни злодей.
Он вспомнил о той сложной ситуации, в которую угодил в Валарии, и сказал:
— Не больно-то и хорошо там, внизу.
Бинер понимающе кивнул. Сафар уже поведал экипажу о своих горестях.
— Но ведь надо и питаться, — сказал он. — Пища, конечно, может расти на деревьях, но уж никак не в воздухе. — Он пожал могучими плечами. — На земле не так уж и плохо. Вот подожди, увидишь на первом представлении. Ничто так не способствует доброму отношению к людям, как хорошие аплодисменты. Особенно как посмотришь на малышей, на их горящие глазки.
Было уже решено, что Сафар какое-то время поездит с труппой. А чтобы заработать на пропитание, он тренировался в обращении со множеством мелочей, которые входили в программу, имеющую название на цирковом жаргоне «развлечение деревенщины».
— А как ты стал цирковым артистом? — спросил Сафар. — У тебя с детства были способности?
Бинер покачал массивной головой.
— Мои родители были актерами, — сказал он. — И сами происходили из старинной династии актеров. На сцене я появился первый раз, еще когда сосал мамкину грудь. Играл различные детские роли. И продолжал играть потом всю жизнь. Я ведь не вышел ростом, если ты заметил. Отец и мать были нормального роста и не понимали, что происходит со мной. А я начал расти вбок, а не вверх. И уже не мог играть малышей.
Бинер потемнел лицом, вспомнив что-то больное. Затем встряхнулся и продемонстрировал в ухмылке широкие зубы.
— Одно время мел подмостки и выполнял другую грязную работу. И вот однажды над нашим городом появился воздушный корабль, играла музыка, и сверху на нас смотрели люди подобно богам и богиням. Они всех звали за собой. Я сразу же заболел цирком, увидев первое представление. Я умолял Мефидию испытать меня. Она дала мне такой шанс, и с тех пор я с нею. Вот уже пятнадцать лет. Даже это имя — Бинер — дала мне она, в честь карабинов, которые нас держат. Она объяснила, что так же зависит от меня, как и мы от карабинов.
Хотя история жизни Бинера отличалась от историй других актеров, Сафар скоро уяснил, что у них всех есть нечто общее: оказавшись изгоями общества, они создали свое. И дала им этот шанс Мефидия, оказавшись рядом в нужное время, чтобы спасти от существования в той жалкой жизни.
— Если бы не Мефидия, — сказал однажды Каиро, — я так бы и прозябал в своей деревне. — Каиро был как раз тем акробатом, с отделяющейся головой. — Или меня забили бы камнями. Парни гонялись за мной. А если я прятался в доме, они швыряли камни в стекла. И тогда моя мамаша вышвырнула меня на улицу, решив, что пусть лучше меня забьют, чем разнесут дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132