— Вот видишь, Гифф, — сказал вожак бандитов, — этот человек в конце концов оказался нам полезен.
Гифф не ответил, но наградил Бадави еще одним взглядом, исполненным лютой ненависти.
Сарн вновь обратился к торговцу лошадьми.
— Как называется долина, человек? — спросил он. — Это ты знаешь?
Бадави закивал головой, пытаясь подавить нервный смешок.
— Конечно, господин, — сказал он. — Место называется Кирания. Что на языке местных жителей означает…
— …Долина Туч.
4. Видение конца света
Несмотря на предсказание Ираджа, Сафар вовсе не бросился сразу же к нему в объятия и не назвал молочным братом.
У них было мало общего. Один был сыном гончара, другой — военного вождя. Народ Сафара был мирным и радушным к чужестранцам. Равнинные жители, к которым принадлежал Ирадж, никому не доверяли. Сафар по натуре был созерцателем. Ирадж же руководствовался импульсивными решениями. Он был столь же умен, как и Сафар, но нетерпеливость не позволяла ему полностью отдаваться учебе. Если он не мог овладеть предметом сразу, ему становилось скучно. Сафар же с удовольствием проводил долгие часы за познанием, чтобы управлять им с той же легкостью, с каким Ирадж позднее командовал людьми.
И все же была одна схожесть, которая постепенно сближала их. Оба юноши глубоко в душе хранили свои секреты.
Сафар стремился к магии.
Ирадж лелеял кровную месть.
Однако прошло немало времени прежде, чем каждый из них узнал тайну другого.
Стояла идиллическая весна. Светило теплое солнце, дружно занимались всходы, а стада с благословенья Божьего приносили многочисленное потомство. В эти безмятежные дни Губадану приходилось несладко — знания с трудом пробивались в ничего не воспринимающие головы его учеников. Молодежь Кирании доводила учителя и родителей до отчаяния нежеланием исполнять свои обязанности.
Сафар вскоре забыл о тревожном видении, да и Ирадж, должно быть, забыл о своих мечтах, поскольку прошло немало времени, прежде чем они вернулись к обсуждению волнующей темы. Хотя Сафар еще не считал его «лучшим из друзей», Ирадж теперь был его постоянным спутником. Он сопровождал Сафара, когда тот отправлялся к глиняным месторождениям за новыми запасами для отца. И юный кираниец показал ему потаенное местечко возле озера, откуда было удобно подсматривать за купающимися девушками. В школе ребята объединяли свои умственные усилия, дабы выводить Губадана из себя.
Однажды их забавы привели к тому, что естество Ираджа проявилось во всей полноте.
В этот день предметом урока у Губадана вновь были звезды. Дело было после обеда, и ученикам стоило немалого труда не задремать в тепле класса.
— Весной отчетливо можно различить, как Львенок сосет свою мать, — говорил Губадан. — Зимой же Львенок должен спрятаться, поскольку на охоту за Львицей выходит Охотник. Вот и получается, что если вы рождены под знаком Львенка, то страстны по натуре, но в зимние месяцы робки и нерешительны в принятии решений… Те же, кто рожден под знаком Охотника, агрессивны, бесстрашны, но легко поддаются на уловки Львицы.
Изнывающий от скуки Сафар поднял вверх перо, привлекая внимание учителя.
— Простите, наставник, — сказал он, получив разрешение говорить. — Мне что-то трудно это понять.
Густые брови Губадана сошлись над причудливым носом. Ему не нравилось, когда Сафар тяжело овладевал каким-либо предметом.
— Что именно, Сафар? — с подозрением спросил он.
— Почему мы должны считать Львенка робким, когда он прячется? — спросил Сафар. — А может быть, это признак мудрости? Ведь он же не может защитить себя при встрече с Охотником.
Вмешался Ирадж.
— Сафар задал хороший вопрос, наставник, — сказал он. — А меня интересует Охотник. Почему бы ему, дураку, не начать охоту за Львицей? Я бы выбрал именно ее, а не Львенка. Во-первых, она не прячется, а во-вторых, ее шкура гораздо лучше смотрелась бы на моих плечах, спасая меня от холода.
Губадан хлопнул по аналою толстым учебником. На кожаном переплете выделялись тисненые звезды и планеты.
— Ответы для вас обоих, — сказал он, — содержатся в этой книге. Она написана мудрыми людьми много веков назад. И много лет звездочеты, следуя изложенным здесь правилам, предсказывали великие события и судьбу великих людей.
— Ох уж эти звездочеты, — сказал Сафар. — Они что же, так никогда и не ошибались?
Губадан заколебался. По этому признаку Сафар понял, что попал в слабое место.
— Ну, — сказал наставник, — откровенно говоря, я не могу утверждать, что ошибки не случались. Но лишь вследствие неправильного истолкования. А не в силу самих законов. Звездочеты неодинаково наделены божественными способностями.
— А мне кажется, наставник, — сказал Ирадж, — что некоторые ошибки совершались намеренно.
Губадан, вцепившись в бороду, покраснел от гнева.
— Это грех, — проворчал он. — И с чего бы это звездочетам заниматься такими безбожными делами?
Сафар быстро понял намерения Ираджа.
— Из-за золота, — сказал он. — Известно, что люди идут ради него на прегрешения.
— Но не звездочеты, — сказал потрясенный Губадан. — Это святые люди. Это все равно что сомневаться в честности снотолкователей.
— А почему бы и нет, наставник, — сказал Ирадж. — Если предложить достаточно золота или угрожать кровавой расправой…
— Наставник, — сказал Сафар. — А разве внук Алиссарьяна, король Огден, не был предан снотолкователем?
Губадан просветлел лицом. Тема Алиссарьяна Завоевателя принадлежала к числу его любимых.
— Вот ты и подтверждаешь мою мысль, Сафар, — сказал он. — Король Огден был рожден под знаком Охотника. Вторым его знаком был Шут, вот почему он легко поддался бездельникам и шарлатанам Занзера. Но, разумеется, за всем заговором стояли демоны. Алиссарьян же, избрав своим знаком Демонскую луну с взлетающей кометой, был одновременно и свиреп и мудр.
Он принялся расхаживать, взволнованный темой, поднятой ребятами. Сафар не был дураком, и Губадан не мог не разделить его точку зрения. Бесспорно, снотолкователь одурачил Огдена. Так утверждала история. На чем и настаивал Сафар.
— Что же за человек был Алиссарьян? — сказал Губадан. — Был ли он монстром, как утверждают его враги? Монстром, покорившим нас своей воле с помощью стального кулака? Или был Алиссарьян благословлен богами разрезать саблей завесу невежества? Мы были тупыми дикарями, когда он ворвался в наши горы подобно зимнему бурану. Но когда настала весна его просвещения, что за дивные поля знаний расцвели! Какое могущество!..
Сафар откинулся назад, задремывая под красноречие Губадана, посвященное Завоевателю. Однако он заметил, что Ирадж напряженно внимает каждому слову Губадана. Посматривая на Ираджа, Сафар вдруг вспомнил о том знамени с Демонской луной и кометой, которые предстали ему в видении — Демонская луна и комета взлетающая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132