Но не выходила из квартиры. Потому что не ее дело смотреть за тем, кто едет, да куда, да на чем.
- У нас тут заводь, - призналась она агентам едва не шепотом. - Такие ли окуни ходят. Страсть... Живо спичку тебе под крыльцо...
- Вы уж меня-то не впутывайте тоже, - вдруг как встрепенулась первая. - Страдать придется да маяться за свой язык... Не знаю, и все тут...
Но и того, что сказали они, было достаточно. Отойдя, Костя, Барабанов и Грахов быстро посовещались. Пришли они к одному выводу, что лошадь была с мукой и что мука эта или в доме у Горбуна или же в сарае.
- Может быть, нам не заметить ворованное? - предложил Костя товарищам. - Усыпим Горбуна. Кому-то мука да предназначена.
- Засада? - догадался Иван Грахов.
- Да, засаду устроим. Она наведет на того, кому эта мука. Может, больше выясним. А так он упрется. Старик, что с него возьмешь.
Подошли к домику Горбуна, спрятавшемуся за разрушенной часовней. До подоконника снежные сугробы, стекла тоже нагусто запорошены снегом.
- Глядите-ка, - сказал вдруг Грахов. На снегу, куда он показал, четко выделялись следы полозьев, следы копыт. Вели они к маленькой сараюшке возле забора.
- Вот тебе и доказательство, - сказал он. - К гадалке не ходи - тут мучка.
- Давай, Иван, за понятыми, - приказал Костя. Сам же постучал в окно. Потом в дверь и снова в окно. Нелегок на подъем был старик. Наконец дверь отворилась - он стоял, подтягивая штаны ремнем, вглядываясь в лица агентов.
- Давненько милиция не навещала, - проговорил, усмехаясь, а в глазах блеснул и погас нервный огонек. - Или опять на учет поставили?
- Не на учет, - ответил Костя, проходя в сени. - Обход... А у тебя, есть сведения, собираются незнакомые люди. Имеем ордер на обыск.
- Да пожалуйста, - развел руками Горбун. - Ройтесь, если так хочется.
Ему не ответили, прошли в маленькую кухню. Здесь Костя спросил:
- Краденого не хранишь?
- Бог с вами, - ответил Горбун, пряча беспокойство в уголках губ, в этой уродливой усмешке. - Зачем мне на старости...
Обыскали быстро и бегло - в обеих комнатах. Под койкой нашли свернутый парусиновый желтый дождевик. Костя переглянулся с Барабановым. Не Хрусталь ли носил его? Костя потряс плащом, точно выбивал пыль, присмотрелся к нему, как бы невзначай спросил:
- Подошел бы на Хрусталя?
Горбун не ответил, только засмеялся вдруг. Крупная голова еще плотнее вдавилась в плечи. Отступил, присел на койку.
- Так я спрашиваю тебя, старик?
Горбун помотал головой:
- Не пойму, о чем вы, товарищ начальник, толкуете.
- Хрусталь бывал здесь? - спросил Костя, вглядываясь в меловое лицо Горбуна. - Ну, отвечай, да побыстрее...
- Бывал, - признался Горбун. - Месяц назад. С Ушковым. В карты играли. Выигрывал Хрусталь и откидывал вещи мне. Мол, за беспокойство. Потом в нож играть стали... Тут я, верите ли, заплакал. Ну, думаю, прирежут сейчас друг друга... Будет вам, говорю, ребятки... Хотя кто я им?
- Как кто? Старый налетчик и скупщик.
- Когда-то было, давно, - улыбнулся Горбун, но слова инспектора польстили ему. Почему-то оглянулся на понятых, двух женщин.
- Брали, бывало, меня. Шаманов чаще, Семен Карпович, Бурав...
- Что еще хранишь? Везде будем смотреть.
- Пожалте, - раскинул руки Горбун. - Воля ваша. Вы хозяева тут.
Во дворе осмотрели поленницу дров, потом вошли в темную сараюшку. В дальнем углу ее лежали навалом, как будто только что нарубленные, дрова. Целая гора мелко нарубленных березовых дров.
- Что не сложил в поленницу? - спросил Костя, искоса наблюдая за выражением лица Горбуна. А у того не находили покоя руки с ключом, потирал их быстро и суетливо.
- Так времени нет, да и силенок маловато.
- Силенок маловато, значит, - повторил Костя. - Ну ладно, - кивнул он стоявшим за его спиной агентам. - Кончаем осмотр...
И опять глянул искоса на Горбуна, а тот как-то сразу обмяк, как будто выпала из него пружина, только что заставлявшая его тело двигаться нервно и напряженно. Повеселевшим тоном уже спросил, когда вернулись в дом:
- Протокол будете составлять? Положено ведь. Что старое время, что новое, а протоколы на все времена одни.
- Составим и протокол, - сказал Костя, внимательно разглядывая старика. Пожалуй, стоит оставить на свободе. Оставленный на свободе преступник приносит иногда больше пользы, чем под стражей. Там, в сарае под дровами наверняка мешки. За ними кто-то должен приехать. Для кого они?
- Живу один, - забормотал плаксиво старик. - Подохнешь - через неделю разве придет кто, чтоб ногой пхнуть. Спасибо, что навестили...
Крупные уши его под седыми висками казались с чужого лица, приклеенными. Под глазами - рой густо очерченных морщин, а щеки были белы, точно он осыпал себя той краденой мукой.
- Ладно, - составим протокол, - наконец сказал Костя.
Старик обрадовался. Он завалился на койку, укрылся ватником. Выставленные вперед широкие ступни в рваных носках задвигались. Покашливая, бормотал:
- Мне покой нужен, товарищи агенты... Бывало время, заглядывали в дом золоторотцы всякие, шмары... Теперь - шалишь... Не хочу, чтобы меня надзиратели будили по утрам в камере. Одна молитва теперь - как бы без мук вознестись к господу поближе. Как парень по девке, так я по легкой смерти...
- А Хрусталь с Ушковым?
- Так один раз всего.
Костя отложил карандаш, постукал ладонью по бумаге:
- Распишись, что ничего не нашли. Плащ возьмем с собой. Коль не понадобится, вернем. В протоколе указано... Под подозрением плащ.
- Это под каким же? - отозвался Горбун, старательно и с усилием неграмотного выводя буквы на бумаге.
- Скажем потом, - ответил Костя. Он кивнул - Барабанов и Грахов пошли следом за ним.
На улице остановились. Закуривая папиросу, Костя сказал:
- Видали старика?.. По уши в уголовном деле, а не проймешь ничем. Под дровами мука - ясно это.
- Значит, засада? - спросил Грахов.
- Да, установим засаду... Посмотрим, кто придет. А Горбун от нас и так никуда не денется. Вот только надо будет определить место для засады.
Он оглянулся на дом во дворе - старик смотрел на них, кутаясь в ватник. Не догадывался ли, о чем шел разговор у агентов?..
...Хрусталя с Ушковым взяли в другом городе, на квартире, находящейся под подозрением уголовного розыска. Обоих доставили назад. На вопрос Подсевкина, почему они уехали из города, Хрусталь ответил с невозмутимой ухмылкой:
- Не люблю четыре стены, гражданин следователь. Я простор люблю. Чтобы куда хошь, хоть на все четыре стороны.
- Для того надо так жить, как все люди живут, - заметил Подсевкин, записывая фамилию Хрусталя в протокол допроса. Налетчик окинул его насмешливым взглядом, оглянулся на Ушкова. Этот звероватый парень как будто проснулся сразу, хрипло выкрикнул:
- По делу веди допрос. Нечего нам зубы заговаривать... За што только схватили? Жаловаться вот будем...
- Жаловаться вы умеете, - ответил Подсевкин, продолжая записывать в протокол необходимые для ведения допроса данные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70