У каждого пункта своя аура любви.
В сквере у Большого ищут духовного и телесного общения студенты театральных, хореографических училищ и прочих заведений, имеющих отношение к культуре и искусству. Заслуженный работник культуры — сокращенно: ЗАСРАК. Не есть ли это почетное звание — знаком специфической любви? У памятника героям Плевны — место знакомства богатых извращенцев. Что же касается параш аэровокзала, то там случается любовь буквально на лету. Ну и так далее.
Я подозревал, да и знал, что существует некий параллельный мир. Однако не до такой же степени, господа, цвета утренней морской волны. Убогие вы все и весь ваш е`род. Жалкие. Как бы вы ни тешили себя иллюзиями.
Я, например, не развлекаю себя иллюзиями. Я не лучше и не хуже других. Единственное, что меня отличает от многих: я понимаю свое несовершенство. И стараюсь работать над собой. И так, чтобы мой пир духа не портил окружающую среду — среду обитания, все больше похожую на зону, где мы все обречены делать вид, что живем — и живем счастливо.
… Атлетический клуб «Геракл» находился на Краснопресненской набережной — напротив Международного торгового центра имени красного капиталиста Хаммера. Удобно во всех смыслах: потренировал нижние мышцы, перешел дорогу, сыскал платежеспособного клиента с AIDS и никаких проблем.
Меня встретили радушно: мы всегда рады новым членам клуба, только уплатите в кассу пять тысяч баксов за год. Разумеется, платить за атлетическое фу-фу я не стал, чем очень огорчил марципанового менеджера Коcтю. Еще больше он огорчился, когда я начал задавать конкретные вопросы по господину Макову.
— Простите, — сказал менеджер. — А вы из каких органов?
— Из самых внутренних, — и помахал перед чужим носом удостоверением цвета пурпурных потрохов.
— Я должен вызвать управляющего, — на это сказал Костя и, взявшись за телефонную трубку, предложил: не желаю ли я пока ознакомиться с услугами их спортивно-оздоровительного центра?
А почему бы и нет? И в помощь мне передается херувимчик Эдик, и мы с ним идем на звуки лязга металла. В тренажерном зале, выкрашенном в модные кислотные цвета наркотического забытья, атмосфера всеобщего потливого азарта: на всевозможных спортивных снарядах молодые атлеты, у большинства которых выхоленные физии, а в физических движениях уверенность в завтрашнем дне.
— Одни мальчики, — резюмирую я. — А где девочки?
— У нас же мужской клуб, — ответствует Эдик. — По интересам.
Я плюю себе под ноги: интерес понятен — здесь проходят подготовку те, кто скоро пополнит ряды офицерского братства Армии любовников. Сколько подобных мужских клубов по интересам в столице? Черт знает что, такое впечатление, что интенсивно готовятся элитные кадры для захвата власти? Как был кремлевский небосклон не был совершенно залит васильковым цветом. Пока у нас государственный флаг трехцветный. Не случится ли такого, что в одно прекрасное утро граждане великой страны, проснувшись, обнаружат над куполом Администрации голубые хоругви? Армия любовников на марше, и только.
— Прошу вас, — голос херувимчика вывел меня из глубокой задумчивости. — У нас там ещё бассейн, сауна, бар, видеозал.
— Видеозал, как интересно, — сказал я. — Мой любимый мультик «Белоснежка и семь гномов», а твой, Эдичка? «Али-баба и сорок разбойников»?
На этом ознакомительная прогулка закончилась, меня вновь пригласили в дирекцию, где помимо улыбающегося менеджера, появились новые действующие лица: жирновато-лысоватый управляющий Рувим Шапиро и при нем два атлета, выполняющих роль вышибал.
— Мы не даем информацию о наших клиентах, — радостно сообщил самоуверенный донельзя управляющий. — Никому, тем более сотрудникам органов.
Я не люблю, когда со мной разговаривают сидя. Я стою, а некто, считая себя хозяином положения, покачивается в кресле на колесиках и несет вздор. Хотя, может, господин Шапиро решил, что имеет дело с очередным мелкотравчатым вымогателем в партикуляре, и посему особенно церемониться не следует. Я посчитал нужным убедить его в обратном, ударом ноги отправив кресло с жировым брикетом в угол, а остальным приказал лечь на пол и думать о приятном и вечном. Меня послушали: многозарядый «Стечкин» в руках убеждал мгновенно и лучше всех слов.
— Слушай, сионистик, — благодушно предупредил я Шапиро. — У меня времени мало, но пристрелить тебя, пидера, хватит.
Что-что, а умею убеждать строптивцев — добрым и проникновенным словом. Господин управляющий прекрасно понял, что лучше быть живым и богатым, чем кормить собой прожорливую подземную фауну. Он затряс жировыми складками и заявил, что я могу полностью положиться на него. Я посмеялся: пусть кто-нибудь другой это делает, а меня интересует конкретная информация по господину Макову.
— Костя, будь добры, — слабым голосом проговорил Рувимчик. — Посмотри по компьютеру, — и мне с испугом: — Ему можно?..
— Ему все можно, — ответил я. — Но осторожно.
Скоро мой джип уже накручивал километры по столичным проспектам. Предполагаю, что мой визит вежливости запомнился многим — корректностью: ведь я мог случайно кого-нибудь пристрелить. Повезло всем: и тем, кто мог получить пулю в лодыжку, и мне, мечтающему обнаружить гвардии сержанта Армии любовников.
В подобных случаях утверждают: жадность фраера сгубила. Дело в том, что господин Маков оплатил свое желание быть атлетически пригожим по безналичному счету «Оргхимбанка». Конечно, это ещё ничего не значит, но, как говорится, вскрытие покажет. Возможно, именно эта ниточка позволит раскатать весь клубочек. Не слишком ли просто? Как правило, все сложные алгебраические уравнения по прошествию времени оборачиваются примитивным арифметическим действием. Чаще всего вычитанием — вычитанием тех, кто не сумел сдать экзамены на выживание в экстремальных условиях.
Погода снова испортилась: замелочил дождик с серебристым отливом. Я торопился к «лошади» — памятнику Юрию Долгорукому, где основатель столицы гарцевал на коне с многопудовыми яйцами. Это была наша с полковником Старковым загодя обговоренная точка, около которой мы встречались в самом крайнем случае. Обычно, когда в том возникала производственная потребность, мы гуляли по областным полям и лесам с ИЖовками наперевес.
Припарковав джип на стоянке ресторана «Арагви», я направился к его парадному подъезду. В прошлые достопамятные времена эта харчевня являлась главным общепитом для бойцов невидимого фронта — со скидками до пятидесяти процентов. Ныне сюда без чемоданчика с килограммом «деревянных» лучше не приходить.
Пройдя по мраморному малолюдному залу, я поднялся по лестнице на второй этаж, там были номера для конфиденциальных обедов, напичканные антипрослушивающей, выразимся так, аппаратурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
В сквере у Большого ищут духовного и телесного общения студенты театральных, хореографических училищ и прочих заведений, имеющих отношение к культуре и искусству. Заслуженный работник культуры — сокращенно: ЗАСРАК. Не есть ли это почетное звание — знаком специфической любви? У памятника героям Плевны — место знакомства богатых извращенцев. Что же касается параш аэровокзала, то там случается любовь буквально на лету. Ну и так далее.
Я подозревал, да и знал, что существует некий параллельный мир. Однако не до такой же степени, господа, цвета утренней морской волны. Убогие вы все и весь ваш е`род. Жалкие. Как бы вы ни тешили себя иллюзиями.
Я, например, не развлекаю себя иллюзиями. Я не лучше и не хуже других. Единственное, что меня отличает от многих: я понимаю свое несовершенство. И стараюсь работать над собой. И так, чтобы мой пир духа не портил окружающую среду — среду обитания, все больше похожую на зону, где мы все обречены делать вид, что живем — и живем счастливо.
… Атлетический клуб «Геракл» находился на Краснопресненской набережной — напротив Международного торгового центра имени красного капиталиста Хаммера. Удобно во всех смыслах: потренировал нижние мышцы, перешел дорогу, сыскал платежеспособного клиента с AIDS и никаких проблем.
Меня встретили радушно: мы всегда рады новым членам клуба, только уплатите в кассу пять тысяч баксов за год. Разумеется, платить за атлетическое фу-фу я не стал, чем очень огорчил марципанового менеджера Коcтю. Еще больше он огорчился, когда я начал задавать конкретные вопросы по господину Макову.
— Простите, — сказал менеджер. — А вы из каких органов?
— Из самых внутренних, — и помахал перед чужим носом удостоверением цвета пурпурных потрохов.
— Я должен вызвать управляющего, — на это сказал Костя и, взявшись за телефонную трубку, предложил: не желаю ли я пока ознакомиться с услугами их спортивно-оздоровительного центра?
А почему бы и нет? И в помощь мне передается херувимчик Эдик, и мы с ним идем на звуки лязга металла. В тренажерном зале, выкрашенном в модные кислотные цвета наркотического забытья, атмосфера всеобщего потливого азарта: на всевозможных спортивных снарядах молодые атлеты, у большинства которых выхоленные физии, а в физических движениях уверенность в завтрашнем дне.
— Одни мальчики, — резюмирую я. — А где девочки?
— У нас же мужской клуб, — ответствует Эдик. — По интересам.
Я плюю себе под ноги: интерес понятен — здесь проходят подготовку те, кто скоро пополнит ряды офицерского братства Армии любовников. Сколько подобных мужских клубов по интересам в столице? Черт знает что, такое впечатление, что интенсивно готовятся элитные кадры для захвата власти? Как был кремлевский небосклон не был совершенно залит васильковым цветом. Пока у нас государственный флаг трехцветный. Не случится ли такого, что в одно прекрасное утро граждане великой страны, проснувшись, обнаружат над куполом Администрации голубые хоругви? Армия любовников на марше, и только.
— Прошу вас, — голос херувимчика вывел меня из глубокой задумчивости. — У нас там ещё бассейн, сауна, бар, видеозал.
— Видеозал, как интересно, — сказал я. — Мой любимый мультик «Белоснежка и семь гномов», а твой, Эдичка? «Али-баба и сорок разбойников»?
На этом ознакомительная прогулка закончилась, меня вновь пригласили в дирекцию, где помимо улыбающегося менеджера, появились новые действующие лица: жирновато-лысоватый управляющий Рувим Шапиро и при нем два атлета, выполняющих роль вышибал.
— Мы не даем информацию о наших клиентах, — радостно сообщил самоуверенный донельзя управляющий. — Никому, тем более сотрудникам органов.
Я не люблю, когда со мной разговаривают сидя. Я стою, а некто, считая себя хозяином положения, покачивается в кресле на колесиках и несет вздор. Хотя, может, господин Шапиро решил, что имеет дело с очередным мелкотравчатым вымогателем в партикуляре, и посему особенно церемониться не следует. Я посчитал нужным убедить его в обратном, ударом ноги отправив кресло с жировым брикетом в угол, а остальным приказал лечь на пол и думать о приятном и вечном. Меня послушали: многозарядый «Стечкин» в руках убеждал мгновенно и лучше всех слов.
— Слушай, сионистик, — благодушно предупредил я Шапиро. — У меня времени мало, но пристрелить тебя, пидера, хватит.
Что-что, а умею убеждать строптивцев — добрым и проникновенным словом. Господин управляющий прекрасно понял, что лучше быть живым и богатым, чем кормить собой прожорливую подземную фауну. Он затряс жировыми складками и заявил, что я могу полностью положиться на него. Я посмеялся: пусть кто-нибудь другой это делает, а меня интересует конкретная информация по господину Макову.
— Костя, будь добры, — слабым голосом проговорил Рувимчик. — Посмотри по компьютеру, — и мне с испугом: — Ему можно?..
— Ему все можно, — ответил я. — Но осторожно.
Скоро мой джип уже накручивал километры по столичным проспектам. Предполагаю, что мой визит вежливости запомнился многим — корректностью: ведь я мог случайно кого-нибудь пристрелить. Повезло всем: и тем, кто мог получить пулю в лодыжку, и мне, мечтающему обнаружить гвардии сержанта Армии любовников.
В подобных случаях утверждают: жадность фраера сгубила. Дело в том, что господин Маков оплатил свое желание быть атлетически пригожим по безналичному счету «Оргхимбанка». Конечно, это ещё ничего не значит, но, как говорится, вскрытие покажет. Возможно, именно эта ниточка позволит раскатать весь клубочек. Не слишком ли просто? Как правило, все сложные алгебраические уравнения по прошествию времени оборачиваются примитивным арифметическим действием. Чаще всего вычитанием — вычитанием тех, кто не сумел сдать экзамены на выживание в экстремальных условиях.
Погода снова испортилась: замелочил дождик с серебристым отливом. Я торопился к «лошади» — памятнику Юрию Долгорукому, где основатель столицы гарцевал на коне с многопудовыми яйцами. Это была наша с полковником Старковым загодя обговоренная точка, около которой мы встречались в самом крайнем случае. Обычно, когда в том возникала производственная потребность, мы гуляли по областным полям и лесам с ИЖовками наперевес.
Припарковав джип на стоянке ресторана «Арагви», я направился к его парадному подъезду. В прошлые достопамятные времена эта харчевня являлась главным общепитом для бойцов невидимого фронта — со скидками до пятидесяти процентов. Ныне сюда без чемоданчика с килограммом «деревянных» лучше не приходить.
Пройдя по мраморному малолюдному залу, я поднялся по лестнице на второй этаж, там были номера для конфиденциальных обедов, напичканные антипрослушивающей, выразимся так, аппаратурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105