— Степан Викторович, — кивнул головой. — Разрешите по делу в бухте Янтарная?
— А ты в группе Деревянко?
— Нет, но…
— Капитан, у нас каждый занимается своим делом, — назидательно проговорил Петренко.
— Простите, — развел руками. — Одного моего подследственного освободили по прокурорскому распоряжению, а второго удавили в больничном изоляторе. Так что я временно безработный.
Полковник удивился: как это освободили и кого, как это удавили и кого? Я доложил. Степан Викторович крякнул и потянулся к телефону, потом остановил руку:
— Милькина, говоришь? Эта сучья ментовка может испортить воздух. И портит.
— Тогда вообще зачем взяли её внука?
— У него на лбу намарано, что внучек? — с раздражением проговорил Петренко и, маясь, признался в том, что отношения между ментами и контрразведчиками далеки от идеальных. — Война местного значения, вздохнул. — Ты пока не встревай, Вячеслав Иванович, держи нейтралитет.
— Держу, — сказал правду. — И хочу только помочь своим.
— Ну валяй, репей, — обреченно отмахнулся полковник.
Я доложил свое понимание последних событий, а точнее о том, что имеются серьезные подозрения об устранении гражданки Шкурко, которую, как я уже выяснил, в городе не встречали почти уже сутки: ни хозяйка сдаваемой квартиры, где проживал Суховей с молодой любовницей, ни мать потерпевшей…
— Загуляла молодая где-то?
— Степан Викторович, такие гуляют — небесам тошно.
— Всех проверил, значит?
— Так точно.
— Вот такая вот история, — задумался полковник. — Все бы ничего, да Татарчук в ней каким-то припеком, — и решился. — Ну хорошо, — и вызвал капитана Черныха, от коего тянуло забористым перегаром самогона, настенного, по-видимому, на моче местного молочного поросенка.
— Ты, Евгений, закусывай, — поморщился полковник. — Не люблю я этого дела, знаешь.
— Так это… день рождения тещи, — признался офицер, стараясь дышать в открытое окно, где плескался васильковый лоскут моря.
— Так у вас же война ни на живот, насмерть? — удивился Петренко.
— Степан Викторович, у нас перемирие на этот день, — развел руками любящий «сын».
Я передернул плечами: черт знает что; если агент ЦРУ слушает наш столь содержательный разговор, точно решит, что готовится заговор против его горячо любимой и чрезмерно патриотической родины.
Наконец полковник перешел к сути проблемы: у капитана Синельникова есть версия последних трагических событий, ему нужно помочь машиной и людьми. Узнав в чем дело, тещин любимчик крепко задумался:
— Без армии тридцать км. по горам будем ходить три дня. А у них вертушка?
— Ну и организуй полет, Евгений, — поморщился полковник. — Ты это умеешь делать, массовик-затейник. Пикнички там всякие на лоне природе.
— Без горючки армия не полетит, — капитан выразительно щелкнул себя по плохо выбритой шее. — Степан Викторович, ну вы же знаете?
— Обратись к Чубчикову, — страдал начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.
— Так он не даст, — и посчитал нужным сообщить мне. — Известный наш жмотюк.
— Черных, ты это… поаккуратнее с характеристиками, — предупредил Петренко. — Сам знаешь: городской бюджет трещит по швам.
— И не только городской, — посчитал нужным уточнить вольнолюбивый офицер.
— Идите-идите с глаз моих, — огорчился начальник. — Я Чубчикову позвоню.
— Я же для дела, Степан Викторович, — каялся капитан, выходя вместе со мной из кабинета. И объяснился в коридоре. — А я что? Знаешь, не подмажешь, не взлетишь. А ежели официально, в сто раз дороже, я тебе толкую.
— М-да, — только и молвил я.
Не хотелось говорить ничего — нищета и позор. Власть, относящаяся подобным образом к службам безопасности, обречена, мать её так! И не будем больше об этом.
Через два часа ножи лопастей армейского МИ-24 разрезали воздух и пятнистая дребезжащая машина начала подъем. Я с облегчением перевел дух. Предшествующие этому события меня несколько утомили своими мелкими местечковыми страстями. Поначалу мы искали по всему городу подполковника Чубчикова, отвечающего за материально-хозяйственную часть областной Конторы. Тот был неуловим, как никому не нужный ковбой Джо в кактусовых прериях. Обнаружив хозяйственника в банке «Олимпийский», капитан насел на него, как медведь на козу.
— С ящика не взлетят, — утверждал один. — С двух взлетят, а с одного нет, я тебе толкую!
— Еще как взлетят, — отбивался завхоз. — И с одного ящика.
Со стороны происходящее казалось концентрированной галиматьей, если не знать, что спор происходит вокруг ящиков водки. В конце концов полемисты пришли к общему знаменателю: полтора ящика.
— Ну вы, ребята, весело живете, — заметил я, когда мы на казенном джипе покатили в городское сельпо за горюче-смазочным материалом.
— Живем, хлеб жуем, — отвечала группа поиска из четырех человек. — И водочку пьем.
У меня возникло впечатление, что мы отправляемся не на поиски возможного трупа, а на пикничек на лоне природы, повторю за начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. Хотя не осуждаю — у каждого свои маленькие радости.
По прибытию на военный аэродром наш массовик-затейник убыл в штабную, как он выразился, землянку. Туда он отправился с двумя бутылками родной, а через четверть часа прибыл с заикающимся полковником Соколовым и двумя инертными вертолетчиками.
— Ну что, че-чекисты, взлетим, со-соколами, — сказал командир авиаторов. — Если еп-пкнемся, я не виноват.
Все его прекрасно поняли — перспективы ждали нас самые радужные. И тем не менее наша группа загрузилась в камуфляжное по цвету брюхо вертушки. И через минуту сонливый полуденный мир планеты уплыл из-под наших ног. Вид с болтающего шумного борта открывался великолепный: сияющее море плескалось в глубинной впадине, отороченной горными грядами и волнистыми лесными угодьями.
Когда МИ-24 медленно и низко поплыл над маршрутом бухта Янтарная перевал Дальний круг, группа, используя полевые бинокли приблизила поверхность. По гудронной шоссейной ленточке тянулись друг за другом малолитражные коробки, автобусы, грузовики. На обочинах и в ущельях вскрывались следы нашей варварской цивилизации: мусорные плешки вяли в камнях и кустарниках.
Мы пролетели по всему маршруту минут за сорок — без результата. И какой может быть результат, если достаточно заложить жертву камнями или кинуть в ельник.
— Промашка вышла, капитан, — кричал Черных. — Садимся и культурно отдыхаем.
— Еще раз, — предложил я. — Ящик за мной.
— Ну да? — не поверили мне. — У нас так не шутят, товарищ капитан.
Какие могут быть шутки, успокоил я коллег, вперед и ниже, и я держу слово. Видимо, перспективы активного отдыха вдохновили пилотов — вертолет припал к планете и, буквально разрубая кроны сосен, начал движение по маршруту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105