У меня имелось преимущество: если я был прав в своих предположениях, то те, кто мечтал поставить свечку за упокой души моей, находились в полной уверенности, что я, любопытный, как ребенок, нашел таки успокоение в гористой местности вместе с группой, возглавляемой капитаном Черныхом. Днем не было достаточных свидетельств его предательства, но теперь я знал: он действовал исключительно по команде и выполнял социальный, скажем так, заказ тех, кто был заинтересован, чтобы труп Шкурко не был обнаружен на шоссейной обочине.
— Было чегось, командир, было, — вспоминали дорожники, похожие на костлявых чертей из ада, варящих в чанах со смолой плаксивых грешников, было чегось подозрительное. — И в лицах поведали, что, когда они в поте пролетарского яйца своего клали асфальтовую крошку на отметке 1.456 метров, то чудным явлением появилось перламутровое, как дивноморский рассвет, авто. К удивлению трудящихся катило оно медленно, а перед ним по обочине плелись трое. — Ну такие, затылки стрижены, ну, вроде как из брони. — Были они в модных костюмах и при галстуках, в руках зажимали рации. Потом остановились в метрах десяти, о чем-то заспорили, затем двое поднырнули в пыльные кустики и пропали минут так на пять. — Бандюги, командир, что ли? — И предложили. — Таких гадов недочеловеческих катком укатать враз надо.
После этой встречи я решительно утвердился в мысли, что наши двухчасовые поиски хозяйственника Чубчикова были инспирированы только с одной целью — с целью задержать вылет вертолета. Нечаянное присутствие бригады дорожников помешало трупоукладчикам кинуть в багажник обнаруженное женское тело. Они ничего лучшего не придумали — кинули его под скалу. Неудачно.
Такой вот обрисовывается печальный пейзаж после боя. Единственный вопрос: зачем бить над горами МИ-24? У меня есть ответ на этот вопрос, однако не буду торопиться с выводами. Только подозреваю, что свеча за упокой души моей уже горит пред смурыми образами вечности.
Но я жил и более того находился в прекрасном расположении духа: игра без правил, которую мне пытались навязать, продолжалась и продолжалась по моим правилам.
Правило первое и оно же последнее: оказаться в нужном месте и в нужное время, причем в полной боевой выкладке. По опыту знал: иногда только так можно решить проблемы. Одна из них была проста: спасти молоденькую и красивую дуреху Анастасию, находящуюся под домашним арестом в барском особняке братьев Собашниковых.
Я тенью мелькнул по слабо освещенным улочкам, где в листве утопали бюргерские домики. Люди в них проживающие были вполне счастливы, однако, не ведая этого, изводили себя мелкими скандалами, модными песенками, слетавшими мошкарой с ТВ экранов, бесконечным лузганьем семечек на скамеечках и плачем детей. Я неспеша прошел мимо этого подлунного пустого мирка, будто астронавт, убывающий в экстремальный полет на иные, более плодово-ягодные планеты.
Особняк Собашниковых походил именно на одну из таких новых планет: ярким праздничным освещением, автомобильными челноками, многолюдьем секьюрити и телеметрическими камерами. И как все гигантские неуклюжие планеты дом имел ненадежную защиту. Моя давнишняя прогулка в его окрестностях была весьма полезна: я обнаружил кабель, с помощью которого он подпитывался электрической искрой.
Оставив под ветвистым южным деревом спортивную сумку, я с легкостью гамадрила вскарабкался по стволу, чтобы быть поближе к хрустальным звездочкам и… замаскированному кабелю. Кусочек пластита с таймером на три минуты — что может быть удобнее для решения конкретной задачи по обесточиванию всего планетарного хозяйства.
Дальнейшие события развивались стремительно: когда в деревьях вспыхнул фейерверочный заряд и дом погрузился во мрак ночи и паники, я, применяя систему ночного видения, проник на запретную территорию. Система ночного видения окрашивает непроходимую мглу насыщенным фосфатно-изумрудным светом и невидимый мир предстает в четком негативном изображении. Мечущиеся по двору люди были слепы, нелепы и смешны. Я бегло протоптал через центральную взрыхленную клумбу, вознесся ангелом по мраморным ступенькам и в дверях столкнулся с яростно надрывающимся громилой:
— Суки! Что такое?! Врубайте, говорю, фары!..
И притих, позабыв за секунду емкий и колоритный язык нашего великого народа. Более того превратился в чугунную статую первого дипломата большевиков товарища Чичерина, которую ещё можно нечаянно встретить в районе Лубянки. И я знал причину такого досадного состояния человека: пистолетный ствол холодил все его пламенные революционные желания. Что там говорить, я ещё не встречал тех, кто мечтает из теплой субстанции, бурлящей страстями, превратиться в мертвую гипсовую скульптуру.
— Тсс, — сказал я. — Где Анастасия? — И предупредил. — Я умею считать только до трех.
— Не-не знаю!
— Раз!
— Ну в натуре!
— Два!
Он нашел, что все-таки лучше будет ещё пожить и посмотреть, что из этого выйдет. Путь наш был недолгим: громила указывал общий путь, а я, выкрутив ему руку за его же спину, толкал мимо стен. Пройдя по коридору, спустились по лестнице в полуподвальное помещение. Там нервничал секьюрити, охраняющий дверь. Он царапал зажигалку и вспыхивающие клочки пламени смахивали на пугливые сердечки ангелочков, павших на нашу грешную землю.
— Эй, где свет? Стой, кто идет?! — требовал к себе внимания.
Резкий удар рукояткой пистолета прекратил мелкую истерику охранника. Он тряпично обмяк у двери, которую я приказал громиле открыть. Тот поспешил это сделать, за что я ему подарил жизнь, правда, на время отключив сознание, как грустную грушевидную лампочку в комнате.
Полулежащая на тахте девушка с напряженным интересом тянула заостренное красивое лицо на шум, напрасно вглядываясь во мрак, как будто смотрела в пропасть холодного летнего колодца. Я подступил к ней, предупредив:
— Анастасия!
— Славик, ты?! — тянула руки к моему лицу. — Ничего себе встреча друзей в подземелье?
— Уходим, — перехватил её проточные руки.
— Куда? — удивилась.
— Быстро-быстро.
— Что происходит? — спотыкаясь, двигалась за мной. — С ума все посходили, да? Братья меня сюда, ты меня отсюда, — мелко засмеялась. — Вы так развлекаетесь, ребята? — Она хорошо держалась, не понимая, конечно, какую кашу заварила.
— Выход ещё есть? — нервничал от сумятицы у парадных дверей: там кричали и резали ночь лучами фонарей. Слишком много оказалось ребят-октябрят с АКМ и теперь надо было искать новый путь к отступлению.
— Там кухня, — сообщила девушка.
Марш-броском мы с Анастасией проникли в огромное помещение, осветленное фарами авто. Мир кухни был искажен и казалось, что мы угодили в параллельный мирок, где все имеет овальные формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105