Благодушная встреча в аэропорту, посадка в авто, гостиница «Метрополь», прогулки по Красной площади, снова посадка… Потом прошли картинки подмосковного пленэра, окруженного убористой колючей проволокой. За ней угадывалась странная зона с небольшими производственными помещениями. И вокруг этой зоны воздвигался высокий бетонный забор.
— Этим снимкам три дня, — сообщил Сандро. — Мы думали, господин Чабчало решил воздвигнуть себе пожизненный саркофаг.
Я догадался: это не саркофаг, это куда опаснее, это то, о чем мы ведем речь: строительство заводика по производству «деревянных» $. Подозреваю, что фабрику вот-вот сдадут под «ключ», иначе не объяснишь горячее желание наших оппонентов завладеть дискеткой.
Итак, мы разгадали загадку, превратив «S» в «$». И что?
На этот вопрос получаю ответ от Сандро: есть сведения о том, что господин Sodos прибывает в славянскую столицу — прибывает на католическое Рождество, чтобы, видимо, сделать всему нашему народу рождественские неожиданные подарки?
— Наверное, будут запускать программу «$», — предположил Сандро.
— Без дискетки? — удивился я.
— А вот этого не знаю, — развел руками мой товарищ. — Возможно, есть резервный вариант запуска.
— Понятно, — покачиваю головой. — Господа решили пристроить всем нам рождественское чудо. Они не учли одного — я не верю в такие дармовые чудеса.
— Ты о чем, Алекс?
— О любви к родине, генацвале.
То есть для нас всех начался новый отсчет времени: либо мы сохраним наши души, либо наши грудные клетки будут вскрыты, точно консервные банки.
И поэтому надо принимать меры, чтобы наши святые души не заклеймили тавром со знаком $.
* * *
Первое, что я и Сандро сделали это выбрались на объект «Госзнак USA». Заняв господствующую мерзлую высотку, мы принялись вести наблюдение. Объект находился под защитой елового лесочка и бетонной стены, похожей на Берлинскую, канувшую в лету. Незаинтересованный взгляд не заметил бы ничего подозрительного: то ли армейская часть, то ли фабрика по производству презервативов, то ли свечной заводик. Но с отличным бетонированным подъездом, пулеметными гнездами, колючей проволокой и, видимо, электронной системой слежения по всему периметру. Как говорится, ни мышке, ни мишки делать тут нечего. А нам? Нам тоже, признался Сандро, чтобы взять эту крепость, нужны бомбардировщики В-52.
— Ничего, вызовем, — бубню я, — с аэродрома Джона Кеннеди.
— Все шутишь, Алекс.
— Да, — признаюсь я. — Здесь нужен месяц, чтобы продырявить всю систему, если тихо.
— А если громко?
— Сутки.
— Как понимаю, пойдем по первому варианту?
— И не надейся, Сандро, — смеюсь я.
Я понимал, что план мой сумасброден и глуп, и не имеет никакого отношения к военному искусству. Рефлектирующий menhanter решил в ближнем бою столкнуться с Системой, не имея никаких шансов на победу. Но взбить жирную холку власти было необходимо. Я не учел одного, что Система, несмотря на признаки деградации, умеет защищать свои интересы — и защищает их самым кровавым способом.
Мой товарищ Сандро, вернувшийся после десяти лет безоблачной жизни, совершил ошибку, он так и не смог до конца понять, что у нас постоянно идут опасные кислотные дожди, и поэтому не принял достаточных мер безопасности. Декоративные секьюрити казино «Красная звезда» не смогли защитить его от профессионального наскока.
Заканчивался ноябрь, мела поземка, а я, получивший сообщение около полуночи, мчался на джипе по мертвому городу — он был мертв даже несмотря на рекламные трассирующие огни.
Специфический запах крови и пороховой гари витал в бывшем доме культуры. По сбивчивым показаниям около десяти боевиков атаковали игровые залы и подсобные помещения. Из посетителей клуба никто не пострадал. Цель нападения была определенная: Сандро и его трудолюбивая команда из трех человек. Когда я заглянул в комнату отдыха, обитой кожей, то мне показалось, что под ногами следователя хлюпает кровь. Потом понял: игра теней. Мои товарищи были искромсаны автоматными очередями: пулевые отверстия на телах червоточили. На лицах выражение недоумения и какой-то детской обиды, будто отняли жизнь, точно игрушку.
Я переговорил со следователем и вышел на улицу. У меня не было смысла задерживаться: понятно, что случилась «утечка» и противник решил действовать самым радикальным способом.
Через день на городской свалке был обнаружено поврежденное тело хакера. У него было крайне обиженное выражение лица, словно его подло обманули. Больше у меня не возникало вопросов. Какие могут быть вопросы к трупам и трупоукладчикам.
Я остался один, но у меня преимущество: дискетка. Это гарантия моей жизни. Пока этот предмет у меня, буду жить.
Господа фальшивомонетчики зависят от меня, равно как и я от них, у нас обоюдоострый интерес, но я хочу заставить их понять, что они на этой навозной земле гости. Их здесь терпят до поры до времени и не надо злоупотреблять добросердечным радушием. В противном случае вместо румяных барышень с хлебом и солью их встретят ядерными залпами системы «Тополь». А это очень неприятно, господа, когда твоя бессмертная душа сгорает в атомно-огненной плазме, как тряпка.
И я не удивился, когда услышал спокойный голос госпожи Литвяк по телефону. В одном ошибся: она старательно играла в чужую игру, не осознавая, как это серьезно для её же здоровья. Я слушаю её и вижу: идет снег. Он покрывает выстуженную декабрьскую землю и скоро следов разложения на ней не будет видно — не видно из-за природного савана.
Я сижу на кухоньке и смотрю в окно на падающий снег. В моих руках телефонная трубка. Я говорю и чувствую: кипит моя кровь, отравленная ненавистью. Но я выдержан и даже безразличен, нельзя показывать врагу свою слабость. Равнодушие бесит его куда сильнее крика.
— Вы меня слышите, Алекс, — спрашивают меня. — Вы понимаете о чем речь?
— Конечно, — отвечаю. — Прекрасно слышу и прекрасно все понимаю.
— Мы вынуждены себя так вести, — говорят мне. — Вы понимаете? У нас нет другого выхода.
— Мне надо подумать, — говорю я. — Имею я право на это. Не так ли?
— Разумеется, подумайте.
Я прекращаю переговоры по телефону и чувствую на губах кровь — запах крови напоминает мне океанский бриз.
Когда-то я мечтал купить райский островок в океане и там жить. Жить вместе со своими детьми — с выросшей дочерью и маленьким сыном. Мы бы гуляли по острову и сбивали кокосы на головы папуасам.
Но боюсь у меня сейчас очень серьезные проблемы. Те, кто решил облагоденствовать мой народ рождественским Чудом, переступили невидимый рубеж, а, следовательно, поставили себя вне закона. Они через госпожу Литвяк сообщили, что мои дети находятся под их контролем и если я…
— Мне надо подумать, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Этим снимкам три дня, — сообщил Сандро. — Мы думали, господин Чабчало решил воздвигнуть себе пожизненный саркофаг.
Я догадался: это не саркофаг, это куда опаснее, это то, о чем мы ведем речь: строительство заводика по производству «деревянных» $. Подозреваю, что фабрику вот-вот сдадут под «ключ», иначе не объяснишь горячее желание наших оппонентов завладеть дискеткой.
Итак, мы разгадали загадку, превратив «S» в «$». И что?
На этот вопрос получаю ответ от Сандро: есть сведения о том, что господин Sodos прибывает в славянскую столицу — прибывает на католическое Рождество, чтобы, видимо, сделать всему нашему народу рождественские неожиданные подарки?
— Наверное, будут запускать программу «$», — предположил Сандро.
— Без дискетки? — удивился я.
— А вот этого не знаю, — развел руками мой товарищ. — Возможно, есть резервный вариант запуска.
— Понятно, — покачиваю головой. — Господа решили пристроить всем нам рождественское чудо. Они не учли одного — я не верю в такие дармовые чудеса.
— Ты о чем, Алекс?
— О любви к родине, генацвале.
То есть для нас всех начался новый отсчет времени: либо мы сохраним наши души, либо наши грудные клетки будут вскрыты, точно консервные банки.
И поэтому надо принимать меры, чтобы наши святые души не заклеймили тавром со знаком $.
* * *
Первое, что я и Сандро сделали это выбрались на объект «Госзнак USA». Заняв господствующую мерзлую высотку, мы принялись вести наблюдение. Объект находился под защитой елового лесочка и бетонной стены, похожей на Берлинскую, канувшую в лету. Незаинтересованный взгляд не заметил бы ничего подозрительного: то ли армейская часть, то ли фабрика по производству презервативов, то ли свечной заводик. Но с отличным бетонированным подъездом, пулеметными гнездами, колючей проволокой и, видимо, электронной системой слежения по всему периметру. Как говорится, ни мышке, ни мишки делать тут нечего. А нам? Нам тоже, признался Сандро, чтобы взять эту крепость, нужны бомбардировщики В-52.
— Ничего, вызовем, — бубню я, — с аэродрома Джона Кеннеди.
— Все шутишь, Алекс.
— Да, — признаюсь я. — Здесь нужен месяц, чтобы продырявить всю систему, если тихо.
— А если громко?
— Сутки.
— Как понимаю, пойдем по первому варианту?
— И не надейся, Сандро, — смеюсь я.
Я понимал, что план мой сумасброден и глуп, и не имеет никакого отношения к военному искусству. Рефлектирующий menhanter решил в ближнем бою столкнуться с Системой, не имея никаких шансов на победу. Но взбить жирную холку власти было необходимо. Я не учел одного, что Система, несмотря на признаки деградации, умеет защищать свои интересы — и защищает их самым кровавым способом.
Мой товарищ Сандро, вернувшийся после десяти лет безоблачной жизни, совершил ошибку, он так и не смог до конца понять, что у нас постоянно идут опасные кислотные дожди, и поэтому не принял достаточных мер безопасности. Декоративные секьюрити казино «Красная звезда» не смогли защитить его от профессионального наскока.
Заканчивался ноябрь, мела поземка, а я, получивший сообщение около полуночи, мчался на джипе по мертвому городу — он был мертв даже несмотря на рекламные трассирующие огни.
Специфический запах крови и пороховой гари витал в бывшем доме культуры. По сбивчивым показаниям около десяти боевиков атаковали игровые залы и подсобные помещения. Из посетителей клуба никто не пострадал. Цель нападения была определенная: Сандро и его трудолюбивая команда из трех человек. Когда я заглянул в комнату отдыха, обитой кожей, то мне показалось, что под ногами следователя хлюпает кровь. Потом понял: игра теней. Мои товарищи были искромсаны автоматными очередями: пулевые отверстия на телах червоточили. На лицах выражение недоумения и какой-то детской обиды, будто отняли жизнь, точно игрушку.
Я переговорил со следователем и вышел на улицу. У меня не было смысла задерживаться: понятно, что случилась «утечка» и противник решил действовать самым радикальным способом.
Через день на городской свалке был обнаружено поврежденное тело хакера. У него было крайне обиженное выражение лица, словно его подло обманули. Больше у меня не возникало вопросов. Какие могут быть вопросы к трупам и трупоукладчикам.
Я остался один, но у меня преимущество: дискетка. Это гарантия моей жизни. Пока этот предмет у меня, буду жить.
Господа фальшивомонетчики зависят от меня, равно как и я от них, у нас обоюдоострый интерес, но я хочу заставить их понять, что они на этой навозной земле гости. Их здесь терпят до поры до времени и не надо злоупотреблять добросердечным радушием. В противном случае вместо румяных барышень с хлебом и солью их встретят ядерными залпами системы «Тополь». А это очень неприятно, господа, когда твоя бессмертная душа сгорает в атомно-огненной плазме, как тряпка.
И я не удивился, когда услышал спокойный голос госпожи Литвяк по телефону. В одном ошибся: она старательно играла в чужую игру, не осознавая, как это серьезно для её же здоровья. Я слушаю её и вижу: идет снег. Он покрывает выстуженную декабрьскую землю и скоро следов разложения на ней не будет видно — не видно из-за природного савана.
Я сижу на кухоньке и смотрю в окно на падающий снег. В моих руках телефонная трубка. Я говорю и чувствую: кипит моя кровь, отравленная ненавистью. Но я выдержан и даже безразличен, нельзя показывать врагу свою слабость. Равнодушие бесит его куда сильнее крика.
— Вы меня слышите, Алекс, — спрашивают меня. — Вы понимаете о чем речь?
— Конечно, — отвечаю. — Прекрасно слышу и прекрасно все понимаю.
— Мы вынуждены себя так вести, — говорят мне. — Вы понимаете? У нас нет другого выхода.
— Мне надо подумать, — говорю я. — Имею я право на это. Не так ли?
— Разумеется, подумайте.
Я прекращаю переговоры по телефону и чувствую на губах кровь — запах крови напоминает мне океанский бриз.
Когда-то я мечтал купить райский островок в океане и там жить. Жить вместе со своими детьми — с выросшей дочерью и маленьким сыном. Мы бы гуляли по острову и сбивали кокосы на головы папуасам.
Но боюсь у меня сейчас очень серьезные проблемы. Те, кто решил облагоденствовать мой народ рождественским Чудом, переступили невидимый рубеж, а, следовательно, поставили себя вне закона. Они через госпожу Литвяк сообщили, что мои дети находятся под их контролем и если я…
— Мне надо подумать, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105