Из тайги пришел на лыжах нанайский комсомолец Ходжеро. Он разыскал Кильту и Мооми и с ними вместе пошел к Круглову. Ходжеро рассказывал долго и сбивчиво. Он говорил о людях, которые «не хотят город», о нефти, которая будто бы отравляет рыбу, о Степане Парамонове, который говорит: «не надо ничего давать, нам город не нужен, кому нужен, пусть дает», который один мог стрелять в Круглова («нанайцы стрелять не станут, нанайцы не стреляй человека»).
– Парамонов Степан Иванович? – спросил Андронников.
– Так, так, – Степан Иванович! – обрадовался Ходжеро.
– Хозяин вашего Тараса Ильича, – объяснил Андронников. – Мы сейчас сидим с вами в его бывшем доме. Да, ему город не нужен. А где его брат?
Ходжеро не знал никакого брата.
– Есть, есть брат. Офицером был, – сказал Андронников. – После раскулачивания оба смылись в тайгу.
Он вызвал Тараса Ильича. Тарас Ильич неторопливо и злобно сообщил приметы своего бывшего хозяина.
– Так, так, – подтверждал Ходжеро.
– Жива змея! – стиснув челюсти, процедил Тарас Ильич, и лицо его налилось кровью. – Ползает еще…
Ходжеро поселился вместе с Кильту и Мооми и стал работать у Касимова на рыбной базе. Первые дни все шло хорошо, но когда после большого улова его перебросили на обработку рыбы, он наотрез отказался подчиняться Мооми.
Круглова вызвали улаживать конфликт.
– Почему нет? – спросил Андрей. – Ты не любишь Мооми?
– Мооми – женщина, – твердил Ходжеро. – Моя не могу слушать женщина. Смешно слушать женщина.
Мооми плакала и сердилась. «Ты не комсомол! – сквозь слезы кричала она. – Русски комсомол слушают, а ты плохой, ты дурак! Я тебя не возьму работать, мне дурак не надо!»
Она говорила Круглову: «Не надо Ходжеро, не возьму, я начальник цеха, не возьму!» Она побежала к Касимову: «Возьми себе Ходжеро, мне дурак не надо, не возьму!»
Пришлось перевести Ходжеро на подледный лов, под непосредственное руководство Касимова. Комсомольцам было поручено вести с Ходжеро воспитательную работу, особенно по женскому вопросу. Морозов приглашал Ходжеро к себе в гости, туда же приходили Кильту и Мооми, и Морозов рассказывал им о том о сем, искусно добивался примирения между Мооми и заупрямившимся парнем. Настал день, когда Ходжеро на собрании комсомольцев рыбной базы признался, что был неправ.
А вечером Кильту застал его в слезах. Он плакал и пел, раскачиваясь из стороны в сторону, нисколько не стыдясь своих слез.
«Богатые люди купили тебя, Урыгтэ. Твои шелковые халаты пригодились тебе только для похорон, Урыгтэ. А ты могла бы уехать со мной в город и была бы большим начальником, и русские люди слушали бы тебя, Урыгтэ…»
Кильту не мешал ему оплакивать свою подругу и преисполнился гордости – он впервые понял, что Мооми стала «большим начальником».
В тот же вечер, часом позднее, они пошли втроем к Морозову. Морозов учил их читать и писать по-русски. Этот неутомимый человек с любовной настойчивостью воспитывал трех молодых нанайцев. Он возлагал на них большие надежды, связанные с планами серьезной воспитательной работы в окрестных деревнях и стойбищах, которую предполагал развернуть с весны.
Они засиделись до полуночи. Выходя из дома дирекции, они заметили человека, быстро шарахнувшегося от крыльца в темноту. Парни не обратили на него особого внимания, но Мооми, не раздумывая, бросилась вслед за человеком.
– Погоди! – кричала она. – На минутку! Погоди!
Они смутно видели быстро удаляющуюся высокую, слегка согнутую спину, темневшую среди хлопьев падающего снега. Человек шел быстро, осторожной и мягкой охотничьей поступью.
– Погоди! Тебе говорю! Погоди! – крикнула Мооми сердито и побежала за ним. Человек тоже побежал. Кильту и Ходжеро, не понимая, что нужно Мооми, последовали за нею.
Человек бежал к сараям. Мооми уже догоняла его, когда он юркнул в узкий проход между двумя сараями. Она бросилась было за ним, но сильный удар кулаком в лицо оглушил ее.
Кильту и Ходжеро нашли ее лежащей в снегу, с разбитой губой. Она всхлипывала и бранилась. Она не дала увести себя домой, а побежала к Морозову.
– Парамонов! – сказала она еще от двери, прижимая палец к кровоточащей губе. – Парамонов ходи здесь. Недобрый человек. Пак дружил. Самар дружил. От меня бежал. Зачем бежал? Меня в лицо бил. Зачем бил? Недобрый человек, хуже Пака!
Теперь и Кильту и Ходжеро сообразили, что высокий человек со слегка согнутой спиной и мягкой поступью был знаком им.
Морозов позвонил Андронникову.
Обыскали все сараи – Парамонова не было.
Напали на лыжный след, он шел на лед и затерялся в полынье. Падающий снег заносил следы…
Выяснилось, что высокий человек появился на строительстве под вечер. Он назвался Михайловым и предъявил удостоверение уполномоченного Интегралсоюза. Он добился приема у Гранатова и вел с ним переговоры о поставках крупных партий дичи и лосиного мяса. У Гранатова на столе еще лежал подписанный ими договор. Гранатов описал внешность этого человека. Кильту, Ходжеро и Мооми утверждали, что это и есть Парамонов, брат Степана.
Тарас Ильич не видал его уже пять лет, но уверял, что помнит «ехидну» до мельчайшей черточки, и соглашался, что, по описанию Гранатова, Михайлов не кто иной, как Парамонов-младший.
Как бы то ни было, человек приходил неспроста. Если это уполномоченный Интегралсоюза, зачем он вертелся ночью у дома дирекции, зачем он бежал от Мооми, зачем ударил ее кулаком?
Мооми чувствовала себя героем. Она участвовала во всех поисках скрывавшегося человека, а когда вернулась ночевать, нашла для своих друзей только одно слово.
– Дураки! – говорила она. – Дураки!
И парни не могли возражать. А на следующий день еще одна новость облетела стройку: исчез Коля Платт. Он взял с собой лучшие валенки Епифанова, оставив старые и ботинки с коньками.
Епифанов нашел в ботинке записку: «До свидания, друг. Искать меня бесполезно. Я не желаю подыхать. Кто хочет, пусть дохнет. Извини, что взял валенки. Оставляю ботинки с коньками, они стоят дороже. Передай Круглову мой привет. Коля».
Епифанов взревел от возмущения и злости, Он прибежал к Круглову с валенками, коньками и запиской.
– Возьми все! – сказал он, бросая на пол Колино наследство. – Мне от этого гада гвоздя не нужно. И еще «До свидания!», «До свидания!» Я ему при свидании зубы выбью! Ноги выдерну! Зеленая сволочь!..
Каким образом сумел уехать Коля, осталось тайной для всех. Правда, выяснилось, что накануне Коля взял у Геннадия Калюжного лыжи, но было невероятно, чтобы один человек, да еще с тяжелым чемоданом, решился отправиться на лыжах в такой далекий путь.
19
Дальневосточный экспресс отошел от Москвы.
Лидинька отсутствующим взглядом смотрела в окна, где мелькали подмосковные дачи, сады в снежном уборе и белые поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189