– донесся женский голос с кухни.
Послышался топот детских ног.
Я был в западне. Но ничего: еще пара часов, и они улягутся в постель, а уж тогда я выскользну наружу. Куда я собираюсь выскальзывать и в каком именно направлении продолжать поиски, пока не приходило на ум. Главное, что я добрался. А уж с пустыми руками не уйду.
Заговорило радио, на французском.
– Ой, Джон, это же канун Рождества, – воскликнула Пенни.
– Рождество во Франции – это прекрасно, – отозвался сочный баритон доктора Робинсона.
– Тем более, когда служба идет на французском, – добавила она.
– Давай будем избегать религиозных коннотаций, дети не понимают хоралов.
Дети замолчали, прислушиваясь к странным разговорам родителей.
Есть что-то в высшей степени умиротворяющее в семейном вечере накануне Рождества, даже когда лежишь под диваном с писающим на груди щенком, не контролирующим себя во сне. Дети гадают, какие подарки им достанутся, родители пытаются их успокоить и разложить по постелям, готовят рождественский пирожок и стаканчик виски для Санты с обязательной «пробой», которую снимает отец.
Восхитительная тишина в доме устанавливается, как только дети угомонятся, а взрослые устало завалятся на диван. Под которым лежу я.
– Устала до чертиков, – жалуется Пенни.
– Ничего, – кряхтит папаша Робинсон. – Нечасто детям приходится видеть такое роскошное зрелище.
– Что ты имеешь в виду?
– Да снег, который мы ездили смотреть сегодня. Может, завтра возьмем и собаку, если она согласится.
– А почему он должен не согласиться? – спросила Пенни. Примерно так же спрашивал Пучок, когда мне надо было отлучиться: «Ты же не пойдешь туда без меня?»
– Он должен освоиться в доме, он еще не привык, и у него могут быть проблемы.
– Джон, какие могут быть у собаки проблемы?
– Я же тебе говорил, что…
– Джон, и долго это будет продолжаться?
– Что будет продолжаться?
– Я спрашиваю, долго мы еще должны будем соблюдать условия – все эти «может быть, он…» и так далее.
– Ты же знаешь, Пенни, психотерапия – это мой дар.
– Разве нельзя было обзавестись нормальной собакой, с которой можно спокойно выходить на прогулку? Зачем нам непременно понадобился Ганнибал Лектор в собачьей шкуре?
– Не настолько он плох, как ты себе представляешь. Не надо преувеличивать.
Я воспрял духом. Похоже, все складывалось как нельзя лучше. Пенни явно должна обрадоваться возможности поменять Пучка – Грозу Диванов на мирно гадящего по углам щенка.
– Послушай меня, – увещевал ее Джон – Всемогущий Психолог, – все будет прекрасно. Мы проведем веселое Рождество, вот увидишь, у детей будут великолепные подарки и отличная перспектива попробовать себя в роли воспитателей.
Пенни недоверчиво хмыкнула:
– Джон, им не нужна перспектива воспитания, им нужна собака.
– Может, достанем подарки? – увел разговор в сторону Джон – Мудрый Психоаналитик.
– Давай, – со вздохом согласилась Пенни.
Послышалась возня: родители доставали подарки из чулана под лестницей, где их обычно прячут, тихо переругиваясь, чтобы не разбудить детей.
– Ну вот, – подвел итог Джон. – Как думаешь, ничего, что видно из окон?
– Мы выключим свет, – сказала Пенни.
– Я вижу тебя, Себастьян! – подал голос Джон.
– Уже Рождество? – донесся детский голосок с лестницы.
– Рождество будет завтра. А сейчас марш в постель.
– Уже завтра! – возмутился ребенок. – Я уже был в постели и встал, так что теперь должно быть «завтра».
– Надо подождать, когда станет светло, тогда и будет «завтра», – сказал Джон, и я услышал его удаляющиеся из комнаты шаги, – иначе Санта не придет.
– Ссылаешься на Санту. Один ноль в пользу нормальных чувств! – съехидничала Пенни.
Джон отозвался странными междометиями, похожими на бульканье воды в кухонной раковине.
Минут через пять, когда у меня уже начала затекать рука, он вернулся.
– Ты не слишком много пьешь сегодня? – поинтересовалась Пенни.
– Нет, – ответил Джон. – Я пью столько, сколько нужно. Между прочим, весь день сегодня просидел за рулем, почему не расслабиться?
– Просто странно, с тех пор как мы пришли домой, меня преследует запах алкоголя. Даже здесь, на диване.
– Это не от меня, – сказал он.
– Странно, – хмыкнула она.
Тем временем под диваном у меня складывался вполне отчетливый план, несмотря на пары алкоголя, которыми приходилось здесь делиться с самим собой. Вызвать такси, заехать к Люси, принести себя в подарок, то есть привести себя в порядок и, как только землю озарит свет рождественского утра, нанести визит Робинсонам со щенком, которому, безусловно, безумно рады будут дети и прекрасная половина доктора Робинсона.
– В постель? – спросил Джон.
– Да, я еле передвигаюсь.
– Но как быть с Себастьяном? Если он поднимется среди ночи, то опять разворошит подарки, как в прошлом году.
– На этот раз у него ничего не получится, – сказала Пенни. – Вчера я нашла наконец ключ от гостиной. Он лежал на камине.
– Отлично.
Какая-то часть меня усиленно рвалась из-под дивана объявить о своем присутствии, но оказалась придавленной другой частью, которая не желала этого ни в коем случае.
– В путь, – решил Джон, – вползаю на деревянный холм. Счастливого Рождества, дорогая.
– Счастливого Рождества, дорогой, – отозвалась Пенни, и ключ провернулся в замке.
Пути к отступлению были отрезаны.
33
ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ДЛЯ МАЛЫША
Я уже говорил, что система безопасности у Робинсонов выше всяких похвал, если бы они не забывали запирать двери. Но я бы не желал очутиться в их доме во время пожара.
Сейчас я был точно один из мальчиков-египтян, замурованных в фараоновой гробнице, окруженный сокровищами веков, но, как это ни печально, обреченный.
Стекла на окнах были двойные, рамы зафиксированы секретными задвижками. Я перепробовал их все, но все до единой были задраены наглухо, как в подводной лодке. Тогда я вспомнил про щит с запасными ключами, который увидел, как только вошел в дом, но до него я не мог добраться. В камине была кочерга, однако такой путь отступления нельзя было назвать бесшумным. Как знать, разобьется ли окно с первого удара. И в любом случае мне пришлось бы разбить первое стекло, убрать осколки и затем прорываться сквозь второе – на это уйдет время, я перебужу весь дом, и на шоссе меня будет ждать полицейский патруль.
Пока я обходил гостиную в поисках выхода, под ногами временами скрипели половицы.
– Я слышал, Санта здесь! – раздался звонкий мальчишеский голос. – Он раскладывает подарки! – Голос Себастьяна звенел от радости уже возле самых дверей.
– Вернись в постель! – крикнул Джон откуда-то сверху.
– Но Санта же здесь, я слышу его!
Чертовы семьи среднего класса с их чертовым скрипучим сосновым полом и отделкой под старину!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Послышался топот детских ног.
Я был в западне. Но ничего: еще пара часов, и они улягутся в постель, а уж тогда я выскользну наружу. Куда я собираюсь выскальзывать и в каком именно направлении продолжать поиски, пока не приходило на ум. Главное, что я добрался. А уж с пустыми руками не уйду.
Заговорило радио, на французском.
– Ой, Джон, это же канун Рождества, – воскликнула Пенни.
– Рождество во Франции – это прекрасно, – отозвался сочный баритон доктора Робинсона.
– Тем более, когда служба идет на французском, – добавила она.
– Давай будем избегать религиозных коннотаций, дети не понимают хоралов.
Дети замолчали, прислушиваясь к странным разговорам родителей.
Есть что-то в высшей степени умиротворяющее в семейном вечере накануне Рождества, даже когда лежишь под диваном с писающим на груди щенком, не контролирующим себя во сне. Дети гадают, какие подарки им достанутся, родители пытаются их успокоить и разложить по постелям, готовят рождественский пирожок и стаканчик виски для Санты с обязательной «пробой», которую снимает отец.
Восхитительная тишина в доме устанавливается, как только дети угомонятся, а взрослые устало завалятся на диван. Под которым лежу я.
– Устала до чертиков, – жалуется Пенни.
– Ничего, – кряхтит папаша Робинсон. – Нечасто детям приходится видеть такое роскошное зрелище.
– Что ты имеешь в виду?
– Да снег, который мы ездили смотреть сегодня. Может, завтра возьмем и собаку, если она согласится.
– А почему он должен не согласиться? – спросила Пенни. Примерно так же спрашивал Пучок, когда мне надо было отлучиться: «Ты же не пойдешь туда без меня?»
– Он должен освоиться в доме, он еще не привык, и у него могут быть проблемы.
– Джон, какие могут быть у собаки проблемы?
– Я же тебе говорил, что…
– Джон, и долго это будет продолжаться?
– Что будет продолжаться?
– Я спрашиваю, долго мы еще должны будем соблюдать условия – все эти «может быть, он…» и так далее.
– Ты же знаешь, Пенни, психотерапия – это мой дар.
– Разве нельзя было обзавестись нормальной собакой, с которой можно спокойно выходить на прогулку? Зачем нам непременно понадобился Ганнибал Лектор в собачьей шкуре?
– Не настолько он плох, как ты себе представляешь. Не надо преувеличивать.
Я воспрял духом. Похоже, все складывалось как нельзя лучше. Пенни явно должна обрадоваться возможности поменять Пучка – Грозу Диванов на мирно гадящего по углам щенка.
– Послушай меня, – увещевал ее Джон – Всемогущий Психолог, – все будет прекрасно. Мы проведем веселое Рождество, вот увидишь, у детей будут великолепные подарки и отличная перспектива попробовать себя в роли воспитателей.
Пенни недоверчиво хмыкнула:
– Джон, им не нужна перспектива воспитания, им нужна собака.
– Может, достанем подарки? – увел разговор в сторону Джон – Мудрый Психоаналитик.
– Давай, – со вздохом согласилась Пенни.
Послышалась возня: родители доставали подарки из чулана под лестницей, где их обычно прячут, тихо переругиваясь, чтобы не разбудить детей.
– Ну вот, – подвел итог Джон. – Как думаешь, ничего, что видно из окон?
– Мы выключим свет, – сказала Пенни.
– Я вижу тебя, Себастьян! – подал голос Джон.
– Уже Рождество? – донесся детский голосок с лестницы.
– Рождество будет завтра. А сейчас марш в постель.
– Уже завтра! – возмутился ребенок. – Я уже был в постели и встал, так что теперь должно быть «завтра».
– Надо подождать, когда станет светло, тогда и будет «завтра», – сказал Джон, и я услышал его удаляющиеся из комнаты шаги, – иначе Санта не придет.
– Ссылаешься на Санту. Один ноль в пользу нормальных чувств! – съехидничала Пенни.
Джон отозвался странными междометиями, похожими на бульканье воды в кухонной раковине.
Минут через пять, когда у меня уже начала затекать рука, он вернулся.
– Ты не слишком много пьешь сегодня? – поинтересовалась Пенни.
– Нет, – ответил Джон. – Я пью столько, сколько нужно. Между прочим, весь день сегодня просидел за рулем, почему не расслабиться?
– Просто странно, с тех пор как мы пришли домой, меня преследует запах алкоголя. Даже здесь, на диване.
– Это не от меня, – сказал он.
– Странно, – хмыкнула она.
Тем временем под диваном у меня складывался вполне отчетливый план, несмотря на пары алкоголя, которыми приходилось здесь делиться с самим собой. Вызвать такси, заехать к Люси, принести себя в подарок, то есть привести себя в порядок и, как только землю озарит свет рождественского утра, нанести визит Робинсонам со щенком, которому, безусловно, безумно рады будут дети и прекрасная половина доктора Робинсона.
– В постель? – спросил Джон.
– Да, я еле передвигаюсь.
– Но как быть с Себастьяном? Если он поднимется среди ночи, то опять разворошит подарки, как в прошлом году.
– На этот раз у него ничего не получится, – сказала Пенни. – Вчера я нашла наконец ключ от гостиной. Он лежал на камине.
– Отлично.
Какая-то часть меня усиленно рвалась из-под дивана объявить о своем присутствии, но оказалась придавленной другой частью, которая не желала этого ни в коем случае.
– В путь, – решил Джон, – вползаю на деревянный холм. Счастливого Рождества, дорогая.
– Счастливого Рождества, дорогой, – отозвалась Пенни, и ключ провернулся в замке.
Пути к отступлению были отрезаны.
33
ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ДЛЯ МАЛЫША
Я уже говорил, что система безопасности у Робинсонов выше всяких похвал, если бы они не забывали запирать двери. Но я бы не желал очутиться в их доме во время пожара.
Сейчас я был точно один из мальчиков-египтян, замурованных в фараоновой гробнице, окруженный сокровищами веков, но, как это ни печально, обреченный.
Стекла на окнах были двойные, рамы зафиксированы секретными задвижками. Я перепробовал их все, но все до единой были задраены наглухо, как в подводной лодке. Тогда я вспомнил про щит с запасными ключами, который увидел, как только вошел в дом, но до него я не мог добраться. В камине была кочерга, однако такой путь отступления нельзя было назвать бесшумным. Как знать, разобьется ли окно с первого удара. И в любом случае мне пришлось бы разбить первое стекло, убрать осколки и затем прорываться сквозь второе – на это уйдет время, я перебужу весь дом, и на шоссе меня будет ждать полицейский патруль.
Пока я обходил гостиную в поисках выхода, под ногами временами скрипели половицы.
– Я слышал, Санта здесь! – раздался звонкий мальчишеский голос. – Он раскладывает подарки! – Голос Себастьяна звенел от радости уже возле самых дверей.
– Вернись в постель! – крикнул Джон откуда-то сверху.
– Но Санта же здесь, я слышу его!
Чертовы семьи среднего класса с их чертовым скрипучим сосновым полом и отделкой под старину!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108