– Не надо, Дэвид. Все прошло. Мне не нужен человек, который не может открыть мне свое сердце.
– Или бумажник, – добавил я.
– Не надо иронизировать, – с надрывом произнесла она.
– Ничего себе ирония. Ты бросаешь меня без дома, без денег…
Она пожала плечами:
– Во-первых, и дом, и деньги теперь действительно мои. И во-вторых, какой смысл тебе во всем этом? В ближайшие годы ни деньги, ни жилье тебе все равно не понадобятся.
– А-а, значит, ты уже переселила меня в тюрьму?
Она с жалостью поглядела на меня.
– За пять или, может, десять лет я успею сделать карьеру. И тогда ты сможешь обратиться ко мне, и я помогу тебе. Я дам тебе возможность начать новую жизнь. Обещаю.
– Погоди, так ты и контору у меня отбираешь?
– Пока ты не обанкротился. Дэвид, как ты не понимаешь. Ты совершенно запустил себя, ты дошел до ручки. Я уже не знаю, какими словами тебе это объяснить…
– Ну, говори.
– Я посмотрела твои расходные книга. Ты по уши в долгах. И твою контору придется в буквальном смысле за уши вытаскивать из того болота, в которое, Дэвид, ты сам себя завел.
– Ты посмотрела их в моем сейфе…
Она пожала плечами:
– Ты оставил его открытым, как будто только того и хотел. Дэвид, ты лгал мне, ты обманывал меня. Ты тратил тысячи, когда я экономила каждое пенни. Какая же у нас могла получиться семья?
– Я… – Но слова застряли у меня в горле.
Да, в самом деле, она была права. С одной стороны, она, конечно, вела себя как крыса, бегущая с тонущего корабля. Но, если взглянуть на это с другой стороны, она была крысой на необитаемом острове, увидевшей дымок парохода на горизонте и подумавшей: «Вот оно, спасение!» Ведь получается, я мучил ее долгие годы, разве не так? Ведь и до появления пса между нами всегда стояла моя главная привязанность – игра.
– Ты любишь меня?
– Да, – сказала Линдси.
– До безумия?
– Настолько далеко я не зашла, – усмехнулась она. – Ты добрый. И я понимаю, что не каждый бы поступил со мной, как ты, и благодарна за это. Но приходят времена, когда, как бы ты ни любил кого-то, приходится уходить. Я не стану обманывать, Дэвид, что буду ждать тебя. Все опять встанет на свои места – Линдси против целого мира. И потому мне нужны все боеприпасы, которые я могу взять с собой. У тебя остались наличные?
– Сотни две, – ответил я. Вообще-то я собирался спустить их у Змееглаза.
– Ну, значит, все не так уж плохо.
Время снова раздулось как мыльный пузырь. Следующая вещь, которую я помню, – это как она села в свой «Дискавери» и уехала.
Приморский городок под струями дождя ужасен. Пустующие закусочные и киоски мороженщиков, брошенный пляж – все напоминает о былой радости, которой больше нет. Точнее, радость в этом мире осталась, но уже не для меня – для более счастливой души в какой-то более солнечный день.
Кто-то схватил меня за руку.
– Так вот ты где! – Это была Люси. – Пойдем потанцуем! Ты здесь замерзнешь.
И вдруг словно и не бывало тех долгих лет, то, что было позади, исчезло бесследно, то, что впереди, вставало зыбким туманом, напоминающим пар от дыхания на морозе. Лишь одно имело теперь значение в мире, одна-единственная вещь. Я вытащил таблетки из кармана и бросил их на дорогу.
– Пучок, – сказал я. – Я иду за тобой.
31
ВОРЫ ПОВСЮДУ
Люси, солидарная в этот вечер с остальным человечеством, все же выпила значительно меньше меня и поэтому могла подать трезвую идею.
– На автобусе будет слишком долго, – сказала она. – Лучше найдем такси.
Было полпятого, темно, и влажный ветер дул со стороны Ла-Манша. А где-то во Франции люди, покинув теплые масличные рощи Средиземноморья, рвались в тоннели и поезда, чтобы пробраться на эту территорию. Мир определенно сходил с ума.
Поскольку было Рождество, перед стоянкой такси красовалось предупреждение:
«Если вам станет плохо в машине, уборка салона обойдется вам в 80 фунтов».
– Кинологический центр Пэтчема! – крикнул я таксисту, стоявшему в очереди первым.
Он оторвал глаза от газеты:
– А вам не будет плохо в моей машине?
– Нет, – ответил я, я чувствовал себя прекрасно, почти протрезвел, хотя, конечно, не совсем.
Похоже, несмотря на праздники, бизнес у них шел туго. Таксист оглянулся на очередь и вздохнул. Пэтчем был в 20 фунтах езды, а ему явно нужны были деньги.
– Ладно, – сказал он. – Только держите вот эту газету у себя на коленях.
– Зачем?
– Так, на всякий случай.
Какой находчивый! Случись что, и он слупит с меня еще и за газету!
Я сделал как велено, и мы помчались по залитой янтарным светом улице к нашей мохнатой цели.
– Как у вас с Линдси, все хорошо?
– Лучше не бывает, – мрачно ответил я.
– Вы всегда так говорите, – заметила Люси.
– Бабушка с возу…
Конечно, все было совсем не так: это меня спихнули на обочину.
Снова зарядил мокрый снег, но на этот раз он сделал попытку произвести впечатление снега, а не дождя. Каждый год я говорил, что Рождество не похоже на Рождество, и вдруг оно стало на себя похоже. Волна Святок расцвеченными витринами гналась за нами, словно цунами от моря. Несмотря на убийственное настроение, я понемногу проникался праздником и становился счастливее.
Что может быть лучше, думал я: сижу в машине, рядом милая Люси, которая помогает спасать моего лучшего друга от лишнего дня страданий, холодного ужина и вынужденных бесед с питбулями.
Вообще-то, Пучок рассказывал, что питбули совсем даже неплохие собаки, их главная цель – соблюдение расовой гармонии. И бросаются они на хозяев только в исключительных случаях, когда их достанут.
Что может быть лучше? Будущее могло бы быть лучше, предполагаю, но сейчас я даже не думал о нем. Я был слит с мгновением, как холод с ветром. Одно от другого неотделимо.
Чавкая колесами в грязи, мы въехали во двор кинологического центра.
– Двадцать фунтов! – объявил водитель голосом человека, окончательно разочаровавшегося в своих собратьях.
Центр был еще открыт или вообще сегодня не закрывался по случаю рождественской вечеринки, которую сотрудники устроили на рабочем месте, – в ночи раздавались аккорды рождественской песни.
Сжимая ладошку Люси, я ворвался в холл.
– Я пришел за своей собакой! – заявил я во всеуслышание.
За столом одиноко сидели Джули и парень из числа вольнонаемных студентов. Остальные, видимо, разъехались по домам, не потрудившись расставить по местам сдвинутые столы и убрать посуду. Студент, в котором я тут же узнал неплохого паренька по имени Дэн, изучавшего английскую литературу в университете Суссекса, сидел рядом с Джули, исследуя ее обнаженную грудь.
Похоже, наше появление ничуть его не обескуражило, однако не было встречено аплодисментами.
– Ой! – вырвалось у меня. – Слушайте, я передумал, я пришел за Пучком.
Джули заправила грудь на место без тени смущения, словно профессиональная кормилица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108