– Линдси, пожалуйста, – начал я.
– Я не собираюсь выслушивать этот бред. Поговорим позже, когда ты будешь готов к серьезному разговору. Боюсь, что я не люблю неудачников.
– А как насчет сегодняшнего вечера? Мы же собирались в кино.
– Зачем я буду сидеть два часа в темноте и смотреть на фантастический мир, зная заранее, что мне никогда не увидеть его наяву? Нет уж, благодарю. Лучше останусь дома, почитаю о плоскостопии, вызванном занятиями на дешевых тренажерах.
Она встала и направилась к дороге, где ее поджидал автомобиль.
– Линдс, не надо так со мной! – крикнул я ей вослед. Я дал ей уйти. Не удержал. Такое лечение бойкотами было в ее стиле. Она стала сворачивать за угол.
– Цыпленочек! – презрительно бросила она через плечо и скрылась за поворотом.
– И мне кусочек! – рявкнул пес, радостно бросаясь мне на грудь и прижимая к скамейке.
Я увидел, как машина Линдси выруливает с парковки.
– Я что-то не то сказал? – спросил пес, жарко дыша у ног. Я посмотрел вниз. Он заботливо притащил мне пустую пластиковую бутылку с пляжа. – Пожуй, – посоветовал он. – Здорово успокаивает нервы.
9
СЧАСТЛИВЫЙ ПЕС
Когда по уши увяз в долгах, когда деньги занимают весь твой ум на протяжении дня (иногда и ночи), когда тебя преследует их запах, когда деньги становятся определяющей темой в жизни, как прожилки плесени в рокфоре или как мяч в игре, тогда несколько карточных раздач при высокой ставке против опытных игроков – это как раз то, что тебе надо.
В этот день мне внезапно пришла в голову блестящая идея. У меня в книжке оставалось двадцать чеков. Иду в валютный пункт, выписываю себе чек на 50 фунтов с гарантированной карточки – минута, и за вычетом десяти процентов комиссионных вы имеете 45 фунтов, пока банк не прочухается. Гениально, не правда ли?
Пучка я оставил у Люси и провел остаток дня, навещая различные бюро.
Когда я вернулся за собакой, в гостях у Люси уже торчал Джим, этакий аккуратно подстриженный красавчик в тесной майке, под которой бугрились мышцы.
– Какая прелесть! – восхищенно отозвался он о моей собаке.
– Может, посидите еще у нас? – спросила Люси.
– Нет, – ответил я, – не могу злоупотреблять вашим гостеприимством.
– А мне нравится злоупотребить, по чуть-чуть, иногда это приятно, – расплылся в улыбке Джим.
– Да оставайтесь, что вы, – сказала Люси. – Мы как раз готовим ореховый кекс.
– Ореховый кекс, – повторил пес, словно пробуя это слово на вкус.
– Мне надо идти, – сказал я.
Слово «надо» – очень хорошее слово. Только вот куда мне было «надо»? К Змееглазу и покеру, само собой, причем не просто «надо», а приспичило, как школьнику час спустя после разведенного водой апельсинового сока, когда автобусу до ближайшей остановки ехать еще двадцать минут.
Я снова был в гостях у Змееглаза. Его мамаша в свойственной ей нецензурной манере приветствовала меня, осведомившись, как мое «чертово здоровье» и все такое. Я заверил ее, что с моим «чертовым здоровьем» все в порядке, что холера, оспа, чума и многие другие заболевания, которых так сразу и не перечислишь, обошли меня стороной, а потому проще сказать, что я совершенно здоров, хотя абсолютно здоровым в наше время назвать кого бы то ни было трудно.
Игра началась не слишком удачно, и не только потому, что в качестве напитков миссис Ватт снабдила нас лишь одной «Панда-колой» с переклеенным ценником – 25 пенсов вместо пяти. Когда вас угощают «Панда-колой», это говорит об одном из двух: или вас терпеть здесь не могут, или просто считают, что у вас слишком желтые зубы. В любом случае ничего хорошего.
Первая раздача показала мне, что удача прошла мимо меня, вторая намекнула, что вернется она не скоро, а третья сообщила, что на самом деле она вообще эмигрировала и просила не звонить. Четвертая раздача была личным посланием от Бога, который, оказывается, тоже терпеть меня не мог, а раздача пятая недвусмысленно говорила, что и Дьявол отказывается иметь со мной дело по причине моей полной безнадежности.
– Ну, кто так сдает – одна шваль? – вырвалось у меня. Это выражение игроки используют, когда дела совсем плохи и карта, что называется, не идет, пытаясь утешить себя, выдавая за профессионала пусть не в картах, так хотя бы в жаргоне.
Все это время пес ворчал и рвался уйти во двор.
– Ничего интересного тут нет, сам понимаешь, да и для здоровья вредно находиться в прокуренной комнате. Тем более под столом тебя все пинают и, в конце концов, кто-нибудь наступит на хвост. Это враждебная стая, сударь. Надо принимать меры, а то они совсем вас одолеют. Хотите, я помечу для вас коврик?
– В этом нет необходимости! – сказал я достаточно громко. Все, вероятно, приняли это за комментарий к очередному карточному раскладу.
– У этого с забавными глазами запах такой же забавный, – поведал пес. – Он полон напускной гордости. Надулся как пузырь, ткни – и лопнет, а встань с ним рядом – его и не видно. Уж простите меня за такие крамольные речи, сэр, но я же должен вас защищать – это моя святая обязанность.
Мне показалось, что пес воспринимает Змееглаза слишком серьезно. У того покер был единственной реальностью в жизни. Только здесь, в королевстве тузов, королей и джокеров, его подстерегала удача. На жизнь он зарабатывал тем, что ставил, насколько мне известно, ограждения, и с работой своей справлялся вполне успешно, но только покер был ареной его мечтаний и двигателем самооценки. Покер помогал ему скрывать физические недостатки: во время игры между его глазами, один из которых был устремлен ввысь, другой – в глубины, устанавливался своего рода баланс, и это делало Змееглаза более привлекательным. Кроме того, проблема с глазами извиняла его манеру не снимать темные очки даже в помещении, хотя я думаю, что надевал он их как раз ради игры. За стол Змееглаз садился в темных очках, что придавало игре особую роковую остроту.
Компания на сей раз подобралась недурная: Морон Джордж, я, Змееглаз, Торопыга Эдди, Пожиратель Пирожков, Чарли Эттвуд, строитель, и его приятель Арчи Мэндер, сантехник в классическом смысле слова, который, как все сантехники, был не дурак выпить, причем настолько не дурак, что… но не будем. Он был неплохой дурак… то есть игрок, пока не доходил до восьмой банки пива, после чего переходил на изощренную стратегию, возглашая: «Что же это за карты такие? Это же дерьмо, а не карты!», когда у него был отличный расклад, и наоборот, восхищенно крякал и вскидывал кулак в воздух, когда рассчитывать было не на что. Такой неуклюжий блеф казался верхом неприличия. Пусть никто из нашей компании не садился за столы для вип-персон в Лас-Вегасе, но уж такой примитивный блеф мы просекали со скоростью звука. Мы называли его Протечкой, в честь основной профессии и регулярных отлучек в уборную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108