Линдси слегка дулась, узнавая, что часть доходов я отдаю матери, хотя я представлял это как инвестиции, поскольку мы должны были наследовать мамину квартиру. Но мы так и не получили ни метра жилплощади, поскольку квартира оказалась заложенной под расходы на лечение.
Знакомые часто спрашивали, почему я не расстанусь с Линдси, которая, как они считали, обращается со мной хуже, чем с собакой, третирует меня. Все дело в том, что я-то знаю, кто настоящий подонок в наших отношениях. Если бы я тратил свои карточные проигрыши на нас, мы могли бы уже купить загородный дом, о котором она давно мечтала.
К тому же наши отношения были достаточно легкими и беззаботными. Она не проявляла назойливости, интересуясь, как у меня дела, легко давала мне возможность лечь на крыло для карточной игры и не расспрашивала, где, да как, да с кем я провел вечер.
И еще одно немаловажное обстоятельство – мы любили друг друга. Правда, лично я, в отличие от нее, признавался ей в этом не слишком часто.
И все равно, несмотря на такую теплоту отношений, собаку под утро я пристроил к Люси – той самой, что назойливо подкладывала мне на стол пирожные.
Дело в том, что у Линдси имелся один маленький недостаток – она терпеть не могла собак. Поэтому я решил подождать, пока не возникнет подходящий момент известить ее о том, что у меня (или у нас) появился четвероногий друг.
Пока мы с Линдси ехали к супермаркету, мне захотелось посвятить ее в подробности своей личной жизни. Я чувствовал, что должен довериться ей, только не знал, какими словами это выразить. Поэтому я ерзал на неудобном сиденье «Клио», постоянно соскальзывая. Линдси не снимала пластиковых чехлов, потому что берегла кожаную обивку.
Во мне сидел мелкий бес покера, запрещавший открыться и рассказать ей про все – про собаку, про покер и про миссис Кэдуоллер-Бофорт. Он явно хотел зажилить хотя бы часть этих денег для игры, не желая, чтобы Линдси узнала о неожиданном заработке. Я, конечно, понимал, что моя искренность породит новую угрозу, которая повиснет над ней дамокловым мечом, – недельный «шопинг», ведь в наше время трудно выбраться из супермаркета, не потратив хотя бы 50 фунтов.
– У меня вчера была прелюбопытная встреча, – обронил я как бы невзначай.
– Неужели? – отозвалась Линдси.
– Провернул большую сделку. Может выгореть добрых тридцать тысяч комиссионных.
Вот опять – у Змееглаза я переврал, а здесь явно недоврал. Зачем я опять обманываю ее? Потому что собираюсь оставить сорок тысяч на игру? Нет уж, давайте посмотрим правде в глаза. Получается, я заранее отложил сорок тысяч в подарок людям, к которым не питаю никаких дружеских чувств.
– Вот это да! Классно! – восклицает между тем Линдси.
– Они пойдут на новую машину, если ты не против. Я вхожу в долю.
Линдси так и просияла:
– Ты просто прелесть, Дэйв. Я от тебя без ума.
– Нет, это ты прелесть, – бросаю я стандартную реплику. Она уже заранее подняла брови в ожидании. – И я от тебя без ума.
Этим мой запас комплиментов исчерпывается.
Мы едем по серым, безрадостным кварталам, в которых нам выпало жить и работать, и я замечаю, что она хмурится.
– У тебя все в порядке? – интересуюсь я.
Этот вопрос, самый распространенный в нашем общении, заменяет другой: «Ну что набычилась, корова несчастная?»
– Да, – горестно вздохнула Линдси, вглядываясь куда-то вдаль. Она всегда так делала, когда хотела ответить: «Нет, я действительно несчастная корова».
– В чем дело?
Линдси сглотнула ком в горле.
– Не знаю, – нерешительно ответила она. – Просто думаю, как здорово, что ты вот так предложил мне деньги, а потом сообразила: как глупо, что я радуюсь этим пяти тысячам.
Разве я говорил про пять тысяч? Я ведь просто сказал, что вхожу в долю.
– Но это же куча денег, – заметил я, обращая ее внимание на совершенно очевидный факт. Даже по меркам моей игры это были действительно «деньжищи».
– Да, – как-то тоскливо произнесла Линдси, – ведь это для нас куча денег, не правда ли? Для таких, как мы?
– А для кого, – прости, я что-то не понимаю, – для кого это не куча денег?
– Например, для Пола Маккартни, – сказала она, – или для Элтона Джона, или Ричарда Брэнсона, Стинга и кучи прочих суперзвезд.
– Понятно. Список можно продолжить. Но мы же не суперзвезды, верно?
– Нет, – все так же безутешно вздыхает Линдси, сворачивая на парковку.
Нам навстречу хромает бездомный, толкая перед собой тележку, набитую всяким хламом. Это его имущество: выцветшие пластиковые пакеты со стершимися надписями, синий балахон от дождя и газеты, прижатые сверху серым пластмассовым костылем.
Меня передернуло от этого зрелища. Он показался мне покупателем-зомби, возвращающимся из универмага-фантома с полной корзинкой всякого гнилья, человеком, пережившим собственную смерть и все равно вынужденным влачить свое существование.
– Могло быть и хуже, – сказал я. – Посмотри на него.
Линдси покачала головой.
– Мы мало чем от него отличаемся, Дэвид. Да, да, подумай. Он беден, так и мы не богаты. Чем он несчастнее нас, если нам приходится думать о каждом следующем дне, а он обеспечен хоть какой-то едой и одеждой, пусть бросовой. Да, ему нужен дом, хоть какой-то кров над головой. Но и мне точно так же нужен загородный дом, я мечтаю о нем, я не могу жить на этой затхлой окраине. И у меня столько же шансов осуществить свою мечту, как и у него, то есть практически никаких. Он бездомен, и мы на очереди. У нас даже меньше, чем у него, свободного времени, с нашей низкооплачиваемой работой. А он, зато может слоняться без дела весь день и заниматься, чем ему заблагорассудится.
– Линдси, – начал я, – мы тоже свободны, потому что любим друг друга. Любовь – это свобода.
– Значит, говоришь, пять штук? – спросила она, светлея. Так начиналась одна из наших игр – игра в «клиента и проститутку».
– Это стоит поцелуя?
– И только? – сказала она, развязно подмигнув.
– Можно попробовать и что-нибудь другое, – отозвался я.
– Ладно, – сказала она, изогнувшись и как-то очень ловко вставив язык мне в рот.
Одно могу сказать о Линдси наверняка, она очень забавна в таких ситуациях, видимо, сказывается наличие актерских данных.
Еще интереснее игра разворачивается, когда мы приезжаем домой. Она, девочка по вызову, устраивает стриптиз, а я сую ей пятерки в роскошное белье, заказывая то, чего хочу от нее. Ей это безумно нравится, и поэтому я всегда охотно иду навстречу. Деньги я потом, конечно, забираю. Ну, не все, но почти все – большую часть, во всяком случае.
Однако в данный момент мы находились в универсаме. Я как раз замешкался у овощного отдела, рассматривая пучок качественно упакованного шнитт-лука, пока Линдси набивала корзину картошкой, и в этот момент подал голос мой мобильник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108