– Большое спасибо, – поблагодарила я и принялась рыться в сумочке в поисках большой связки ключей.
Мои ноги были словно пудинг, и когда я допыталась выйти из машины, то сразу едва не оказалась на асфальте. Элизабет подхватила меня под руки.
– Отсюда я сама смогу дойти, – сказала я и тут же снова едва не обрушилась на землю, стоило Элизабет чуть отпустить меня. – Иначе ты заработаешь грыжу.
– Это ты оплатишь мне потом, в качестве благодарности за спасенный для тебя миллион, – ухмыльнулась Элизабет.
Лифт поднял нас на верхний этаж.
– Это не только мой миллион, – уточнила я. – Половина принадлежит Штефану.
– Половины будет достаточно.
Элизабет подвела меня к двери в квартиру. Там она прислонила меня, словно манекен, к стене и принялась копаться в моей сумочке.
– Где здесь ключи от квартиры? – спросила она, тряся связкой у меня перед лицом.
– Зеленый, – сказала я. – Или нет, маленький. Но может быть, и блестящий. Попробуй все подряд.
Элизабет вздохнула и нажала на кнопку звонка.
– Да, пожалуйста? – произнес Оливер, открывая дверь.
Он не был знаком с Элизабет, а меня видеть не мог, потому что обзор стены, за которую я пыталась удержаться, ему перекрывала дверь. Тем временем стена почему-то закачалась. И пол снова начал приближаться ко мне.
– Я принесла домой Оливию, – заявила Элизабет. – Она немного выпила, и за ней надо присмотреть.
Голова Оливера высунулась из-за двери.
– Блуменкёльхен! Ты что, решила отпраздновать без меня? А я как раз поставил охлаждаться шампанское.
– Хотела бы я узнать, о каком торжестве идет речь? – осуждающе сказала Элизабет.
– Ты об этом пока знать не можешь, – проговорила я, обращаясь к ней. – Потому что я теб-бе ни-ччего н-не рассказывала. Ух!
Оливер подхватил меня под обе руки, предотвратив мое неизбежное падение.
– Похоже, что по шкале Рихтера сила землетрясения составляет пять баллов, – проблеяла я.
Только почему, кроме меня, никого больше не качает?
– По крайней мере ее не тошнит, – сказала Элизабет. – Ну теперь она принадлежит вам. Я припарковала машину под знаком и, кроме того, должна спешить домой, чтобы прочитать сыну сказку на ночь.
– Спасибо, что доставили Оливию. Было очень приятно с вами познакомиться, – поблагодарил Оливер.
– Взаимно, – ответила Элизабет. – Я нахожу, что в реальности вы выглядите еще привлекательнее, чем по телевизору.
– Большое спасибо, – повторил Оливер.
– Скользко, скользко, скользко, – пробубнила я. – А что у нннас с шампанским?
Элизабет, уже стоявшая за дверью, сказала:
– Я думаю, аспирин сейчас был бы более кстати. И холодное полотенце на лоб. Я позвоню тебе утром, Оливия.
– Засунь себе свое мокрое полотенце… – Мне показалось, что я сказала нечто подобное; впрочем, дверь уже закрылась.
Оливер осторожно довел меня до гостиной, усадил на диван и принялся задумчиво рассматривать.
– Ч-ч-что-то не так? – дерзко уставилась я на него.
– Это я хотел у тебя спросить, – сказал Оливер. – Мы сегодня чуть с ума не сошли, когда ты внезапно пропала после обеда – даже не взяв машину. Как по мановению волшебной палочки. Штефан на тебя обиделся. Там были только мы и старики, когда он вернулся в питомник. Он с большим удовольствием узнал бы новости от тебя.
– Ха-ха, – фыркнула я. – А я бы с удовольствием узнала кое-какие новости от него. Хотя нет. Совсем нет!
– Что случилось?
– Мне нужно в… – сказала я и, пошатываясь, поднялась с дивана.
– Тебе помочь?.. – спросил Оливер.
– Посмей только, – пригрозила я.
Я не настолько пьяна, чтобы кто-то провожал меня до туалета. Я смогу дойти сама. Вокруг были мебель и стены, на которые можно было бы опереться. В ванной я принялась плескать себе в лицо холодной водой. Стало немного легче.
Когда я вернулась в комнату, Оливер сидел на кушетке и смотрел в окно. В его взгляде было что-то такое трагическое, что на глаза у меня снова навернулись слезы. Вероятно, он, также как и я, находил сложившуюся ситуацию весьма отвратительной. Ведь это Эвелин в первую очередь настояла на том, чтобы играть в дурацкую лотерею с миллионом.
Во мне что-то надломилось. Внезапно я совершенно отчетливо осознала, чего мне хочется. Пора положить конец этому самопожертвованию.
Я прислонилась к стене, приняв, как мне казалось, обольстительную позу.
Оливер обеспокоенно посмотрел на меня.
– Все в порядке, Оливия?
– Т-т-ты хоть раз пользовался черными презервативами? – спросила я, пытаясь придать своему голосу сверхэротическое звучание. Во всяком случае, я надеялась, что это звучит сверхэротично.
Брови Оливера поползли вверх.
– Нет, если не ошибаюсь, – ответил он.
– Это только для злых мальчиков, – сказала я и достала упаковку с презервативами из сумочки. – Смотри-ка!
– Я вижу, – ответил Оливер не в силах остановить поднимающиеся все выше брови.
– А ты ведь не злой мальчик, в-в-верно?
Я, шатаясь, подошла к обеденному столу и сексапильно (как мне казалось) облокотилась на его крышку. Затем медленно расстегнула две пуговицы на своем блейзере. Всего их было три. Под блузкой был лишь черный бюстгальтер.
– Но я – злая девочка, – солгала я.
Добрые и хорошие девочки стали существами нереальными, а злые распространились повсюду. Всякие Петры, например.
– В самом деле? – Оливер поднялся с места и внезапно вырос прямо передо мной. – Я совсем не знал этого, Оливия.
– В самом деле, – резко сказала я и попыталась смотреть ему прямо в глаза. Они были не такими голубыми и лучистыми, как у Штефана. Скорее серые, а зрачки – большие и черные, как презервативы в моей руке. – Страшно злая.
– Ты почти голая, – сказал Оливер и коснулся рукой моей кожи над бюстгальтером.
Я резко выдохнула. Ведь я хотела соблазнить его, нечего останавливаться.
– Но здесь тепло, – продолжил Оливер. – Слишком тепло, чтобы находиться в брючном костюме.
И не успела я сделать хоть одно протестующее движение, как он в одно мгновение снял с меня и блейзер, и брюки.
Я уселась на стол в одном нижнем белье и удивленно смотрела на него. Теперь он поразил меня. Ситуация постепенно становилась критической.
– Так что с шампанским? – спросила я, пытаясь уклониться от продолжения.
– Я хочу сказать, что мы прибережем его на потом, злая девочка. – Оливер придвинул меня к самому краю стола, почти вплотную к себе. Мои трусики оказались прижаты к его джинсам. Он начал гладить меня по рукам, плечам, шее. – Как ты хороша, Оливия. Как хороша! И как жаль, что ты не совсем трезва.
Если бы я была трезвая, то уж точно не сидела бы сейчас перед ним в одном нижнем белье. Так что лучше бы ему было не сожалеть о моей нетрезвости.
– Все-таки ты не злой мальчик, – тихо сказала я. – Злые мальчики берут инициативу в свои руки, когда девочки не знают, чего же они все-таки хотят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63