Ведь она своим поступком не только крала у меня (предположительно) мужа, но и обманывала моего лучшего друга, любимого, доброго старину Блуменколя! Такое не прощается.
Эвелин больше не подходила ко мне со своей идеей по поводу собственной клумбы. Я великодушно выделила ей одну в оранжерее номер пять и уведомила ее об этом. На следующий день я увидела эту клумбу, великолепно обработанную, удобренную и подготовленную к посадке. При этом маникюр на пальцах Эвелин был столь свеж и безупречен, что не следовало даже сомневаться – эти руки не касались земли. Было ясно, что всю работу за Эвелин выполнил бедняга Кабульке.
– Теперь я жду цветы, – удовлетворенно произнесла она.
Скорее всего она выискала что-то в Интернете. Оставалось надеяться, что ничего экзотического она не заказала, иначе разочарованию ее не было бы предела, если бы получилось совсем не то, что она себе представляла. Типичная ошибка начинающего.
Май закончился, и мы мало-помалу свыклись с рутиной нашей новой жизни. Мы даже привыкли к постоянному присмотру за нами со стороны доктора Бернера, директора банка в отставке Шерера и ушастого Хуберта, возникавших всегда с приближением стрелки часов к восьми. Я вот только никак не могла понять, хотят ли они уличить нас в несоблюдении условий пари или, наоборот, стараются предотвратить это с нашей стороны. Штефан рассказал даже, что он видел одного из дедков, стоящего во дворе нашего дома в полночный час и курящего трубку. Штефан имел неосторожность выглянуть в окно ванной комнаты.
– Во всем этом есть кое-что хорошее, – сказал Ште-фан. – Пока дедушки несут свою нелегкую вахту, ни один воришка не решится забраться в наш дом.
Воскресные завтраки по-прежнему проходили в зимнем саду на вилле Фрица, с той разницей, что Штефан приезжал с Эвелин, а я с Оливером. Штефан и Эвелин прибывали, как правило, на «Z4», а мы с Оливером тарахтели на «ситроене». Эвелин вообще полагала, что в рабочее время «Z4» обязательно должен стоять рядом с нашим хозяйством, тем самым как бы повышая статус его владельцев. Да и Штефан все чаще отправлялся теперь в свои поездки по делам в кабриолете. Я не могла не признать, что сидеть за рулем этой машины очень ему подходило. В остальном же все было как прежде.
Гертнеры – семейство ломает привычный уклад. Включайте телевизор и удивляйтесь, почему до сих пор еще никто не покончил с собой.
Впрочем, это как раз оказалось делом времени: Эберхард продолжал доставать нас вопросами а-ля «Кто хочет стать миллионером?», а также своими глубокомысленными замечаниями по поводу и без, а степень моей агрессивности возрастала день ото дня. И моей непреходящей мечтой стал тот день, когда я однажды, не сдерживая себя, смогу двинуть кулаком по его жирному пузу…
Катинка даже не подозревала, как близка она была к возможности в одночасье оказаться вдовой. Каждое воскресенье она меняла наряды в пастельных тонах, и они вместе с Фрицем увлеченно обсуждали, какую мебель ему следует взять с собой при переезде в их с Эберхардом квартиру. Фриц не находил в происходящем ничего сентиментального, Катинка же, напротив, каждое воскресенье продолжала лить крокодиловы слезы по поводу и без. Должно быть, это было следствием гормонального состояния во время беременности. Отвратительно в любом случае. Мне казалось, что теперь я понимаю, почему не хочу иметь детей.
– По возможности вы разберете и подвал, – сказал Фриц, и мы всей компанией вынуждены были спуститься в подземелье его виллы, чтобы оценить, какие несметные «сокровища» там хранились.
Подвал был достаточно велик. И завален барахлом, относительно ценности которого всем сразу стало ясно, где на самом деле место этим вещам.
– Можете взять себе все, что вам нужно, – заявил Фриц.
Это был невообразимо широкий жест (о деле на миллион евро здесь, конечно, речи не идет). Проблема заключалась в том, что нам не было нужно ничего из представленного в этом подвале. Ни давно перегоревших электрических лампочек образца семидесятых годов, ни полуразвалившегося набора мягкой мебели, ни сломанных стульев, ничего.
– Неблагодарный вы народ, – констатировал Фриц. – Что ж, придется отвезти это все на блошиный рынок. Эти вещи имели очень большую ценность в свое время. На многие из них у меня даже сохранились чеки.
У нас из груди вырвался дружный стон.
– Но никто больше не нуждается в этих вещах, – сказал Оливер.
– Среди нас нет фанатов семидесятых годов, – добавил Штефан.
– Лично меня заинтересовало вот это кресло, – неожиданно возразил Эберхард и плюхнулся в затертое кресло всей своей тушей.
– Тебе действительно следовало бы направиться на блошиный рынок, – ехидно промолвила Эвелин.
А Эберхард столь же ехидно ответил:
– Если это принесет какой-то доход, почему бы и нет!
Это, впрочем, все сочли совершенно нереальным. Было абсолютно исключено, чтобы блошиный рынок дал какой-то доход. Кроме того, все мы минимум через полгода видели себя миллионерами и потому могли быть великодушными.
– Кто не умеет считать мелочь, тот никогда не заработает крупных денег, – серьезно ответил Эберхард.
– Ты, как всегда, прав, милый мальчик, – вступил в разговор Фриц. – С этим принципом человек обязательно добьется в жизни цели!
– Изумительно! – сказала Эвелин. – При таком раскладе мы сможем кое-что извлечь из руин Штефана и Оливии. Там совершенно нетерпимая с точки зрения фэншуй обстановка из-за захламленности помещений старыми вещами. Вот, например, для дивана в гостевой комнате больше нет никакого применения.
Ах нет?
– Где же ты тогда спишь? – холодея, спросила я. Не в ванной же комнате!
– На старой железной кровати, которая стояла у вас под лестницей, – ответила Эвелин.
Старую железную кровать много лет назад я нашла в куче хлама, доставшейся нам вместе с домом. Это была великолепная вещица для всякого рода забав с кандалами и наручниками. А я, надо сказать, была (в мечтах, правда) поклонницей таких игр. Конечно, не в жизни. И кровать я сохранила только для того, чтобы использовать элементы ее конструкции для садоводства.
А теперь Эвелин лишила меня такой возможности.
– Но у нее же нет второй спинки, – сказала я.
– В ней нет необходимости, – ответила Эвелин. – Господин Кабульке реконструировал раму для матраца, так что теперь даже не нужна и спинка в изголовье.
– Матрац? – спросила я.
– Матрац нашелся на распродаже за семьдесят девять евро. А конструкцию рамы я нашла в Интернете. Великолепно, легко и практически даром. Штефан сказал, что не против инвестировать деньги в такое переустройство.
– Ах, это он сказал? – буркнула я и сердито посмотрела на Штефана.
Если он и дальше будет так потакать Эвелин, то наш миллион закончится еще до того, как мы его получим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63