– Что я могу для вас сделать?
– У нас назначена встреча с господином Дюрром, на одиннадцать. По поводу нашего шоу.
– О, мне очень жаль, но господина Дюрра нет в офисе. – Секретарша открыла календарь встреч, лежавший перед ней на столе. – Когда вы уточняли с ним дату встречи?
Я смотрела на нее с легким недоумением, но Оливер, казалось, хорошо ее понимал.
– На прошлой неделе.
Секретарша сочувственно покачала головой:
– Мне так жаль, но вы далеко не первый, с кем происходит нечто подобное. Он действительно настоящий гений, корифей в своей области. Но вряд ли разумно оговаривать встречи с ним персонально. Он в большинстве случаев забывает сообщить мне об этих договоренностях, и я не заношу их в календарь встреч. А то, что не попадает в календарь, можно считать несуществующей договоренностью. Это было что-то важное?
– Конечно, – сказала я.
Этот «корифей» сначала постоянно переносил встречи, а затем просто о нас забыл.
Оливер лишь удрученно смотрел на секретаршу.
– Гм, – произнесла она. – Раз уж вы здесь, я дам вам один совет: шеф после обеда будет находиться в студии номер три на записи программы. Там у вас может появиться возможность между делом переговорить с ним.
– Спасибо, – сказал Оливер. – Я подумаю над, этим предложением.
– Над чем тут думать? – спросила я его уже в коридоре. – Это был действительно неплохой совет. И если «корифей» сам не идет к Гертнерам, то Гертнеры придут к «корифею».
Оливер рассмеялся:
– Хорошо. В крайнем случае хоть посмотришь, как выглядит телевизионная студия изнутри.
Но пока мы дошли до студии, мои ноги, не привыкшие к таким высоким каблукам, начали гореть от напряжения. Коридоры телецентра казались бесконечными.
– Я не думала, что у вас такая большая телекомпания, – устало сказала я.
– Не маленькая.
Студия номер три располагалась в огромном некрасивом зале, и мы долго блуждали там среди осветительных приборов, кулис, кабелей, трибун и бесконечного множества людей. Оливер, казалось, знаком с большинством из них. Он отвечал на приветствия справа и слева, сопровождая возгласы одним им понятными жестами.
Операторы, кабельщики, рабочие за кулисами, режиссеры, редакторы, осветители, ассистенты, гримеры – всех мы успели поприветствовать, а они успели поприветствовать нас, только директора нигде не было видно.
Я бросила исполненный тоски взгляд на красный угловой диванчик, стоявший на сцене и окруженный бумажными кулисами.
Сесть на него и спокойно наблюдать за всем происходящим было куда приятнее, чем быть составной частицей этого бесконечного броуновского движения.
– Но он же должен быть где-то здесь, – сказал Оливер.
Однако ни один из пяти операторов, стоявших рядом с пятью огромными камерами, не видел директора.
Оливер выглядел расстроенным.
Из одной кулисы вышел светловолосый мужчина с оттопыренными ушами. Несмотря на свои уши, он мог бы выглядеть очень привлекательно, если бы не толстый слой грима у него на лице.
Он показался мне очень знакомым.
Оливер определенно хорошо знал этого человека.
– Привет, Джо.
Джо, Джо – знала ли я кого-нибудь по имени Джо? Иоахим? Иоганн? Йозеф?
– Привет – стресс, стресс, стресс! – простонал загримированный. – Через час начинается съемка, хаос, хаос, хаос. Полностью обновленный ток-концепт, новая студия, новая команда, а мы еще не сделали ни одного пробного дубля. Что ты здесь делаешь? Тоже привлекли?
– Я ищу Дюрра, – сказал Оливер. – У нас с ним назначена встреча.
– Дюрр недавно просвистел куда-то, – сказал загримированный. – Он, конечно, хотел присутствовать при этом, такой важный день для моего шоу. Поэтому отменил все свои встречи. Но мы должны были начать еще несколько часов назад.
– В самом деле! – с возмущением произнесла я. Этот программный директор, как мне казалось, совершенно не считался со временем других людей.
Загримированный оценивающе посмотрел на меня.
– Вы – мой оппонент?
– Нет, – ответила я. Что он хотел сказать этим «оппонент»? – Но я откуда-то вас знаю.
– Ах нет! – Это прозвучало весьма невежливо.
– Конечно, ты его знаешь, – сказал Оливер и успокаивающе улыбнулся мне. – Джо Линдер – «Шоу в одиннадцать».
Я покачала головой:
– Нет-нет, я знаю его откуда-то еще. Загримированный уже давно повернулся к своим людям и кричал на них:
– Что на этот раз? Если я сейчас же не начну, то войду в кадр совершенно неподготовленным. Это что – умысел? Куда подевались оппоненты? Я сейчас уйду в гримерную еще на десять минут, и когда вернусь сюда, в этом кресле будет сидеть мой первый оппонент. Или я отверну вам всем головы. Ясно?
С развевающимися на ходу ушами он снова исчез за кулисами.
– Замечательно, – пробормотал один из операторов.
– Да, и про меня он совсем забыл, – пробурчала молодая дама со стянутыми в хвост волосами и тотчас исчезла за кулисами.
– Про меня тоже. Меня он и в прошлый раз оскорбил и спрашивал, не настали ли мои критические дни, – сказала вторая дама и последовала за первой.
– Дерьмо, – сказал второй оператор. – Сегодня все катится в тартарары. И у всех баб – критические дни.
– И среди зрителей одни полумертвые пенсионерки. – Первый оператор оценивающе бросил взгляд на трибуну. Затем его взгляд остановился на мне: – Слушайте, а как насчет вас? Не могли бы вы быть столь любезны и стать оппонентом Джо Линдера для пробы? Только для пробы?
– Но мы здесь для того, чтобы найти директора программ, – смутилась я.
– Потрясающе, вы даже говорить умеете, – сказал первый оператор. – Без диалекта. И у вас во рту нет этой дурацкой резинки. Идите же, Гельмут пристегнет вам микрофон.
– Программный директор все равно куда-то убежал, – сказал Гельмут.
– Но… – пыталась протестовать я.
Однако Оливер сказал:
– Все нормально. Из нашей встречи сегодня все равно ничего не получится. А кресла там такие удобные.
Гельмут закрепил у меня на брюках маленький передатчик, а милый оператор тем временем объяснил мне тему сегодняшнего ток-шоу:
– Мы рассуждаем о детях и карьере и как женщинам удается совмещать то и другое и при этом быть счастливыми. Вы можете выбрать, кем бы вам хотелось быть – истинно деловой женщиной с пятью детьми, одним из этих глупых политиков, которые даже не умеют толком говорить по-немецки, есть еще вариант экс-модели, которая, нарожав детей, ушла из модельного бизнеса и работает служащей патентного бюро или чего-то там еще. Кем вы хотите представиться?
– Тю, – сказала я и втянула живот, пока Гельмут просовывал под блузкой провод от микрофона. – Уж если я могу из чего-то выбирать, то политик из меня никогда не получился бы. Я думаю, мне больше подойдет роль бывшей модели, которая стала служащей.
Гельмут подвел меня к креслам на съемочной площадке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– У нас назначена встреча с господином Дюрром, на одиннадцать. По поводу нашего шоу.
– О, мне очень жаль, но господина Дюрра нет в офисе. – Секретарша открыла календарь встреч, лежавший перед ней на столе. – Когда вы уточняли с ним дату встречи?
Я смотрела на нее с легким недоумением, но Оливер, казалось, хорошо ее понимал.
– На прошлой неделе.
Секретарша сочувственно покачала головой:
– Мне так жаль, но вы далеко не первый, с кем происходит нечто подобное. Он действительно настоящий гений, корифей в своей области. Но вряд ли разумно оговаривать встречи с ним персонально. Он в большинстве случаев забывает сообщить мне об этих договоренностях, и я не заношу их в календарь встреч. А то, что не попадает в календарь, можно считать несуществующей договоренностью. Это было что-то важное?
– Конечно, – сказала я.
Этот «корифей» сначала постоянно переносил встречи, а затем просто о нас забыл.
Оливер лишь удрученно смотрел на секретаршу.
– Гм, – произнесла она. – Раз уж вы здесь, я дам вам один совет: шеф после обеда будет находиться в студии номер три на записи программы. Там у вас может появиться возможность между делом переговорить с ним.
– Спасибо, – сказал Оливер. – Я подумаю над, этим предложением.
– Над чем тут думать? – спросила я его уже в коридоре. – Это был действительно неплохой совет. И если «корифей» сам не идет к Гертнерам, то Гертнеры придут к «корифею».
Оливер рассмеялся:
– Хорошо. В крайнем случае хоть посмотришь, как выглядит телевизионная студия изнутри.
Но пока мы дошли до студии, мои ноги, не привыкшие к таким высоким каблукам, начали гореть от напряжения. Коридоры телецентра казались бесконечными.
– Я не думала, что у вас такая большая телекомпания, – устало сказала я.
– Не маленькая.
Студия номер три располагалась в огромном некрасивом зале, и мы долго блуждали там среди осветительных приборов, кулис, кабелей, трибун и бесконечного множества людей. Оливер, казалось, знаком с большинством из них. Он отвечал на приветствия справа и слева, сопровождая возгласы одним им понятными жестами.
Операторы, кабельщики, рабочие за кулисами, режиссеры, редакторы, осветители, ассистенты, гримеры – всех мы успели поприветствовать, а они успели поприветствовать нас, только директора нигде не было видно.
Я бросила исполненный тоски взгляд на красный угловой диванчик, стоявший на сцене и окруженный бумажными кулисами.
Сесть на него и спокойно наблюдать за всем происходящим было куда приятнее, чем быть составной частицей этого бесконечного броуновского движения.
– Но он же должен быть где-то здесь, – сказал Оливер.
Однако ни один из пяти операторов, стоявших рядом с пятью огромными камерами, не видел директора.
Оливер выглядел расстроенным.
Из одной кулисы вышел светловолосый мужчина с оттопыренными ушами. Несмотря на свои уши, он мог бы выглядеть очень привлекательно, если бы не толстый слой грима у него на лице.
Он показался мне очень знакомым.
Оливер определенно хорошо знал этого человека.
– Привет, Джо.
Джо, Джо – знала ли я кого-нибудь по имени Джо? Иоахим? Иоганн? Йозеф?
– Привет – стресс, стресс, стресс! – простонал загримированный. – Через час начинается съемка, хаос, хаос, хаос. Полностью обновленный ток-концепт, новая студия, новая команда, а мы еще не сделали ни одного пробного дубля. Что ты здесь делаешь? Тоже привлекли?
– Я ищу Дюрра, – сказал Оливер. – У нас с ним назначена встреча.
– Дюрр недавно просвистел куда-то, – сказал загримированный. – Он, конечно, хотел присутствовать при этом, такой важный день для моего шоу. Поэтому отменил все свои встречи. Но мы должны были начать еще несколько часов назад.
– В самом деле! – с возмущением произнесла я. Этот программный директор, как мне казалось, совершенно не считался со временем других людей.
Загримированный оценивающе посмотрел на меня.
– Вы – мой оппонент?
– Нет, – ответила я. Что он хотел сказать этим «оппонент»? – Но я откуда-то вас знаю.
– Ах нет! – Это прозвучало весьма невежливо.
– Конечно, ты его знаешь, – сказал Оливер и успокаивающе улыбнулся мне. – Джо Линдер – «Шоу в одиннадцать».
Я покачала головой:
– Нет-нет, я знаю его откуда-то еще. Загримированный уже давно повернулся к своим людям и кричал на них:
– Что на этот раз? Если я сейчас же не начну, то войду в кадр совершенно неподготовленным. Это что – умысел? Куда подевались оппоненты? Я сейчас уйду в гримерную еще на десять минут, и когда вернусь сюда, в этом кресле будет сидеть мой первый оппонент. Или я отверну вам всем головы. Ясно?
С развевающимися на ходу ушами он снова исчез за кулисами.
– Замечательно, – пробормотал один из операторов.
– Да, и про меня он совсем забыл, – пробурчала молодая дама со стянутыми в хвост волосами и тотчас исчезла за кулисами.
– Про меня тоже. Меня он и в прошлый раз оскорбил и спрашивал, не настали ли мои критические дни, – сказала вторая дама и последовала за первой.
– Дерьмо, – сказал второй оператор. – Сегодня все катится в тартарары. И у всех баб – критические дни.
– И среди зрителей одни полумертвые пенсионерки. – Первый оператор оценивающе бросил взгляд на трибуну. Затем его взгляд остановился на мне: – Слушайте, а как насчет вас? Не могли бы вы быть столь любезны и стать оппонентом Джо Линдера для пробы? Только для пробы?
– Но мы здесь для того, чтобы найти директора программ, – смутилась я.
– Потрясающе, вы даже говорить умеете, – сказал первый оператор. – Без диалекта. И у вас во рту нет этой дурацкой резинки. Идите же, Гельмут пристегнет вам микрофон.
– Программный директор все равно куда-то убежал, – сказал Гельмут.
– Но… – пыталась протестовать я.
Однако Оливер сказал:
– Все нормально. Из нашей встречи сегодня все равно ничего не получится. А кресла там такие удобные.
Гельмут закрепил у меня на брюках маленький передатчик, а милый оператор тем временем объяснил мне тему сегодняшнего ток-шоу:
– Мы рассуждаем о детях и карьере и как женщинам удается совмещать то и другое и при этом быть счастливыми. Вы можете выбрать, кем бы вам хотелось быть – истинно деловой женщиной с пятью детьми, одним из этих глупых политиков, которые даже не умеют толком говорить по-немецки, есть еще вариант экс-модели, которая, нарожав детей, ушла из модельного бизнеса и работает служащей патентного бюро или чего-то там еще. Кем вы хотите представиться?
– Тю, – сказала я и втянула живот, пока Гельмут просовывал под блузкой провод от микрофона. – Уж если я могу из чего-то выбирать, то политик из меня никогда не получился бы. Я думаю, мне больше подойдет роль бывшей модели, которая стала служащей.
Гельмут подвел меня к креслам на съемочной площадке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63