Ты разбиралась в моей музыке лучше меня самого.
Эйприл зябко обхватила себя за плечи и уставилась на поверхность пруда.
– Я больше не могу слушать эти песни, они напоминают мне о том, чего давно не существует.
Его голос донесся сквозь тьму, как сигаретный дымок:
– Неужели вся необузданность осталась в прошлом?
– До последней капли. Теперь я скучная лос-анджелесская бизнесвумен.
– Ты не можешь быть скучной, даже если очень постараешься.
Глубочайшая усталость одолела ее.
– Почему ты не в доме?
– Люблю сочинять у воды.
– Это мало похоже на Лазурный Берег. Я слышала, у тебя там дом.
– Помимо всех прочих.
Нет, она больше не выдержит.
Эйприл разжала руки.
– Уходи. Джек. Я не хочу тебя здесь видеть. И не желаю находиться в твоем обществе.
– Подобную отповедь следовало бы адресовать тебе.
– Ты сам о себе позаботишься. – Застарелая обида наконец-то выплыла на поверхность. – Господи, какая злая ирония! Я столько раз пыталась поговорить с тобой, но ты не брал трубку. Теперь же, когда ты стал последним в мире человеком, который...
– Я не мог, Эйприл. Не мог набраться храбрости поговорить с тобой. Ты отравляла всю мою жизнь.
– Отравляла настолько, что твоя лучшая музыка написана, когда мы были вместе?
– И худшая тоже. – Джек встал. – Помнишь те дни? Я запивал таблетки водкой.
– Ты сидел на «колесах» и до встречи со мной.
– Я тебя не виню. Просто объясняю, что жизнь в аду ревности только усугубляла страсть к саморазрушению. Не важно, с кем бы я ни был, даже с собственными оркестрантами, я продолжал гадать, успела ли ты уже добраться и до них.
Эйприл судорожно сжала кулаки.
– Я любила тебя!
– И еще кучу мужиков. При условии, что они играли рок.
Неправда! Она любила только его... но сейчас не позволит втягивать себя в бессмысленный спор и не станет защищать давно забытые, неуместные сейчас чувства. Кроме того, она не позволитпозорить себя. Счет его побед на сексуальном фронте был так же велик, как ее собственный.
– Я сражаюсь со своими демонами, – признался он, – а на твоих меня не хватит. Помнишь те отвратительные драки? И не только наши. Я избивал фанатов. Фотографов. Сжигал себя заживо.
И утаскивал ее с собой.
Он прошел к краю воды. Только он двигался с такой же гибкой хищной грацией, как его сын. Стоит увидеть их вместе, и сразу станет понятно, что они родственники. Правда, они не похожи. Дин пошел в ее белокурых нордических предков. Джек был сама ночь, темная, как грех.
Эйприл глубоко вздохнула.
– Тогда мне было очень нужно поговорить о нашем сыне.
– Знаю. Но если бы мы еще раз встретились, я бы не выжил.
– Может быть. Поначалу. А потом? Через год-другой?
Он смело встретил ее взгляд.
– Пока я подписывал чеки вовремя, моя совесть была спокойна.
– Я так и не простила тебя за тот тест на отцовство.
Джек коротко, резко рассмеялся.
– Сама виновата. Сколько раз я ловил тебя на лжи? Ты была совершенно неуправляема.
– А Дин заплатил за все.
– Именно.
Она нервно растерла руки. Как утомительно, когда прошлое бесцеремонно вторгается в настоящее!
«Делай хорошую мину при плохой игре, пока не останешься одна».
Пора последовать собственному совету.
– Где Райли?
– Спит.
Она глянула на темные окна коттеджа.
– У меня?
– Нет. В большом доме.
– Мне казалось, что Дин и Блу уехали в город.
– Так и есть, – кивнул Джек, поднимая стул, чтобы отнести на кухню.
– Ты оставил Райли одну?
Он направился к черному ходу.
– Я же сказал, она спит.
– А если проснется?
Он ускорил шаги.
– Не проснется.
– Откуда ты знаешь? – не унималась Эйприл, следуя за ним. – Джек, нельзя оставлять своенравную одиннадцатилетнюю девочку одну в большом доме по ночам.
Джеку страшно не нравилось оправдываться, поэтому он с размаху поставил стул в траву.
– Ничего не случится! Здесь она в большей безопасности, чем в городе.
– А она так не считает.
– Полагаю, что могу судить о своем ребенке лучше, чем посторонние.
– Ты понятия не имеешь, что с ней делать.
– Ничего, соображу, – буркнул он.
– Соображай побыстрее. Пусть ей только одиннадцать, но поверь, время бежит быстро.
– С каких это пор ты стала так разбираться в детском воспитании?
Девятый вал гнева проделал очередную трещину в каменистом ландшафте ее безмятежности.
– С тех самых, Джек. Никто не может быть лучшим экспертом, чем та, которая умудрилась наделать все мыслимые и немыслимые ошибки в общении с сыном.
– Тут ты права.
Джек схватил стул и скрылся внутри.
Трещина разрослась до пропасти. Лишь один человек мог осуждать ее. И этот человек – Дин. Эйприл бросилась за Джеком.
– Не тебе меня судить! Только не тебе!
Но он не отступал.
– Я не нуждаюсь в твоих наставлениях и сам знаю, как заботиться о дочери!
– Это тебе только кажется.
Райли коснулась чего-то потаенного в ее душе, и она не могла с этим справиться, особенно когда на карте стояло будущее маленькой девочки, а Джек никак не хотел признаться в собственной правоте.
– Жизнь нечасто дает нам второй шанс, но ты его получил, когда Райли осталась без матери. Да вот беда, ты и на этот раз все профукаешь. Я уже вижу... Мистеру Рок-Звезде пятьдесят четыре года, а он по-прежнему слишком эгоистичен, чтобы впустить в свою жизнь девочку, которая так нуждается в любви.
– Не пытайся рисовать мой портрет красками собственных грехов, – жестко отрезал он.
Вот только тон был не слишком убедительным, значит, она попала в точку.
Джек задвинул стул под стол и протиснулся мимо нее. Дверь хлопнула. Эйприл подошла к окну и увидела, как он схватил футляр от гитары и нагнулся над свечой. Секунду спустя во дворе стало темно.
Дину ужасно нравилось, как Блу наслаждается«вэнкуишем». Поэтому, когда они возвращались домой, она по-прежнему сидела за рулем.
– Объясни мне еще раз, – попросила она. – Объясни, откуда ты знал, что меня не хватит паралич после драки с психопаткой, которая не только на голову выше меня, но и на пятьдесят фунтов тяжелее.
– Нечего преувеличивать, – отмахнулся Дин. – Разница между вами – всего дюйма четыре и фунтов тридцать. И я видел, как ты дерешься. Кроме того, она не психопатка, просто так надралась, что на ногах не стояла.
– Все же...
– Кто-то должен был научить ее приличным манерам. Но не я же?! В конце концов, мы – члены одной команды. И признайся, тебе понравилось, – ухмыльнулся он.
– Мне противно даже думать об этом.
– Ничего не поделаешь, Блу. Ты прирожденная преступница и скандалистка.
Похоже, она по достоинству оценила комплимент.
Дин вышел, чтобы открыть дверь сарая, где парковался «вэнкуиш». Он начинал потихоньку разбираться в образе мыслей своей странной спутницы. Девочка все свое детство провела без родителей и, привыкнув полагаться только на себя, стала отчаянно независимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Эйприл зябко обхватила себя за плечи и уставилась на поверхность пруда.
– Я больше не могу слушать эти песни, они напоминают мне о том, чего давно не существует.
Его голос донесся сквозь тьму, как сигаретный дымок:
– Неужели вся необузданность осталась в прошлом?
– До последней капли. Теперь я скучная лос-анджелесская бизнесвумен.
– Ты не можешь быть скучной, даже если очень постараешься.
Глубочайшая усталость одолела ее.
– Почему ты не в доме?
– Люблю сочинять у воды.
– Это мало похоже на Лазурный Берег. Я слышала, у тебя там дом.
– Помимо всех прочих.
Нет, она больше не выдержит.
Эйприл разжала руки.
– Уходи. Джек. Я не хочу тебя здесь видеть. И не желаю находиться в твоем обществе.
– Подобную отповедь следовало бы адресовать тебе.
– Ты сам о себе позаботишься. – Застарелая обида наконец-то выплыла на поверхность. – Господи, какая злая ирония! Я столько раз пыталась поговорить с тобой, но ты не брал трубку. Теперь же, когда ты стал последним в мире человеком, который...
– Я не мог, Эйприл. Не мог набраться храбрости поговорить с тобой. Ты отравляла всю мою жизнь.
– Отравляла настолько, что твоя лучшая музыка написана, когда мы были вместе?
– И худшая тоже. – Джек встал. – Помнишь те дни? Я запивал таблетки водкой.
– Ты сидел на «колесах» и до встречи со мной.
– Я тебя не виню. Просто объясняю, что жизнь в аду ревности только усугубляла страсть к саморазрушению. Не важно, с кем бы я ни был, даже с собственными оркестрантами, я продолжал гадать, успела ли ты уже добраться и до них.
Эйприл судорожно сжала кулаки.
– Я любила тебя!
– И еще кучу мужиков. При условии, что они играли рок.
Неправда! Она любила только его... но сейчас не позволит втягивать себя в бессмысленный спор и не станет защищать давно забытые, неуместные сейчас чувства. Кроме того, она не позволитпозорить себя. Счет его побед на сексуальном фронте был так же велик, как ее собственный.
– Я сражаюсь со своими демонами, – признался он, – а на твоих меня не хватит. Помнишь те отвратительные драки? И не только наши. Я избивал фанатов. Фотографов. Сжигал себя заживо.
И утаскивал ее с собой.
Он прошел к краю воды. Только он двигался с такой же гибкой хищной грацией, как его сын. Стоит увидеть их вместе, и сразу станет понятно, что они родственники. Правда, они не похожи. Дин пошел в ее белокурых нордических предков. Джек был сама ночь, темная, как грех.
Эйприл глубоко вздохнула.
– Тогда мне было очень нужно поговорить о нашем сыне.
– Знаю. Но если бы мы еще раз встретились, я бы не выжил.
– Может быть. Поначалу. А потом? Через год-другой?
Он смело встретил ее взгляд.
– Пока я подписывал чеки вовремя, моя совесть была спокойна.
– Я так и не простила тебя за тот тест на отцовство.
Джек коротко, резко рассмеялся.
– Сама виновата. Сколько раз я ловил тебя на лжи? Ты была совершенно неуправляема.
– А Дин заплатил за все.
– Именно.
Она нервно растерла руки. Как утомительно, когда прошлое бесцеремонно вторгается в настоящее!
«Делай хорошую мину при плохой игре, пока не останешься одна».
Пора последовать собственному совету.
– Где Райли?
– Спит.
Она глянула на темные окна коттеджа.
– У меня?
– Нет. В большом доме.
– Мне казалось, что Дин и Блу уехали в город.
– Так и есть, – кивнул Джек, поднимая стул, чтобы отнести на кухню.
– Ты оставил Райли одну?
Он направился к черному ходу.
– Я же сказал, она спит.
– А если проснется?
Он ускорил шаги.
– Не проснется.
– Откуда ты знаешь? – не унималась Эйприл, следуя за ним. – Джек, нельзя оставлять своенравную одиннадцатилетнюю девочку одну в большом доме по ночам.
Джеку страшно не нравилось оправдываться, поэтому он с размаху поставил стул в траву.
– Ничего не случится! Здесь она в большей безопасности, чем в городе.
– А она так не считает.
– Полагаю, что могу судить о своем ребенке лучше, чем посторонние.
– Ты понятия не имеешь, что с ней делать.
– Ничего, соображу, – буркнул он.
– Соображай побыстрее. Пусть ей только одиннадцать, но поверь, время бежит быстро.
– С каких это пор ты стала так разбираться в детском воспитании?
Девятый вал гнева проделал очередную трещину в каменистом ландшафте ее безмятежности.
– С тех самых, Джек. Никто не может быть лучшим экспертом, чем та, которая умудрилась наделать все мыслимые и немыслимые ошибки в общении с сыном.
– Тут ты права.
Джек схватил стул и скрылся внутри.
Трещина разрослась до пропасти. Лишь один человек мог осуждать ее. И этот человек – Дин. Эйприл бросилась за Джеком.
– Не тебе меня судить! Только не тебе!
Но он не отступал.
– Я не нуждаюсь в твоих наставлениях и сам знаю, как заботиться о дочери!
– Это тебе только кажется.
Райли коснулась чего-то потаенного в ее душе, и она не могла с этим справиться, особенно когда на карте стояло будущее маленькой девочки, а Джек никак не хотел признаться в собственной правоте.
– Жизнь нечасто дает нам второй шанс, но ты его получил, когда Райли осталась без матери. Да вот беда, ты и на этот раз все профукаешь. Я уже вижу... Мистеру Рок-Звезде пятьдесят четыре года, а он по-прежнему слишком эгоистичен, чтобы впустить в свою жизнь девочку, которая так нуждается в любви.
– Не пытайся рисовать мой портрет красками собственных грехов, – жестко отрезал он.
Вот только тон был не слишком убедительным, значит, она попала в точку.
Джек задвинул стул под стол и протиснулся мимо нее. Дверь хлопнула. Эйприл подошла к окну и увидела, как он схватил футляр от гитары и нагнулся над свечой. Секунду спустя во дворе стало темно.
Дину ужасно нравилось, как Блу наслаждается«вэнкуишем». Поэтому, когда они возвращались домой, она по-прежнему сидела за рулем.
– Объясни мне еще раз, – попросила она. – Объясни, откуда ты знал, что меня не хватит паралич после драки с психопаткой, которая не только на голову выше меня, но и на пятьдесят фунтов тяжелее.
– Нечего преувеличивать, – отмахнулся Дин. – Разница между вами – всего дюйма четыре и фунтов тридцать. И я видел, как ты дерешься. Кроме того, она не психопатка, просто так надралась, что на ногах не стояла.
– Все же...
– Кто-то должен был научить ее приличным манерам. Но не я же?! В конце концов, мы – члены одной команды. И признайся, тебе понравилось, – ухмыльнулся он.
– Мне противно даже думать об этом.
– Ничего не поделаешь, Блу. Ты прирожденная преступница и скандалистка.
Похоже, она по достоинству оценила комплимент.
Дин вышел, чтобы открыть дверь сарая, где парковался «вэнкуиш». Он начинал потихоньку разбираться в образе мыслей своей странной спутницы. Девочка все свое детство провела без родителей и, привыкнув полагаться только на себя, стала отчаянно независимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101