– Ты платишь не только за конфету, – напомнил он, – а за то, что она оказалась здесь, именно в тот момент, когда захотелось сладкого.
Но она уже заметила банку с арахисом и ничего не хотела слышать.
– Семь долларов. Семь долларов! Как вы могли?!
– Тебе не нужна кислородная подушка? Похоже, ты задыхаешься.
– Проще было бы сразу отдать свой бумажник.
– Я, как правило, предпочитаю не говорить о том, что богат.
И, если не случится полного упадка американской экономики, всегда останется богатым.
В детстве деньги поступали в виде значительной суммы алиментов. Став взрослым, он добывал их куда лучшим способом. Собственным неустанным трудом.
– Плевать мне на ваше богатство. Семь долларов за банку арахиса – это вымогательство.
Похоже, у Бобри серьезные проблемы с деньгами, но он не собирался в них вникать.
– Вино или пиво? Выбирай. Или я выберу за тебя. Так или иначе, а бутылка будет открыта.
Но она все еще шарила глазами по прайс-листу.
– Не можете просто дать мне шесть баксов, а я сделаю вид, что выпила пиво?
Дин взял ее за плечи и отодвинул в сторону, чтобы без помех добраться до мини-бара.
– Советую не смотреть, если это так для тебя мучительно.
Она схватила альбом и ретировалась к креслу в дальнем конце комнаты.
– И это когда в мире столько голодающих!
– Не будь жалким нытиком!
Она неохотно взяла бутылку с пивом. К счастью, в комнате было только одно кресло, что дало ему прекрасный предлог растянуться на постели.
– А теперь объясни, какую мне позу принять.
Он понадеялся, что она снова предложит обнажиться, но этого не произошло.
– Смотрю, вы удобно устроились.
Она поставила бутылку за ковер, положила ногу на ногу в стиле лихого ковбоя и опустила блокнот на колено, но, несмотря на агрессивный вид, все же явно нервничала. Пока все идет как надо.Дин приподнялся на локте и принялся расстегивать рубашку. Он слишком часто позировал для пикантных фото «Энд зон», чтобы знать, что именно нравится женщинам, но все же не понимал, как они могут предпочитать эту слюнявую чушь снимкам, сделанным во время игры, где он идеальным броском забивает мяч в ворота. Женщины! Что с них взять!
Прядка чернильно-темных волос снова выбилась из перманентно неряшливого хвостика Бобри и упала на острую скулу. Но она не отрывала глаз от блокнота. Дин позволил полочкам рубашки разойтись настолько, чтобы обнажить мускулы, накачанные более чем десятилетием тяжкого труда. Главное – чтобы она не увидела свежие шрамы на плече, оставшиеся после операции.
– Собственно говоря... – пробормотал он, – я не совсем «голубой».
– О, дорогуша, со мной нет нужды притворяться.
– Дело в том...
Сунув пальцы за пояс джинсов, он незаметно спустил их пониже.
– Иногда, на людях, бремя славы становится слишком тяжелым. Поэтому приходится прибегать к крайним мерам, чтобы скрыть мою истинную сущность. Хотя, сказать по справедливости, я никогда не теряю достоинства. Я, например, никогда не дошел бы до того, чтобы появиться в костюме животного. Кстати, света тебе хватает?
Ее карандаш продолжал скользить по странице.
– Бьюсь об заклад, что вы справитесь с комплексами, если найдете себе подходящего друга. Истинная любовь творит чудеса.
Значит, она по-прежнему хочет играть в игры? Дин, развеселившись, временно сменил тактику:
– Именно это у тебя и было с добрым старым Монти? Истинная любовь?
– О нет! Для этого у меня не хватает хромосомы. Но истинная дружба – да. Не сможете перевернуться на другой бок?
То есть лицом к стене? Ни за что!
– Прости, больное бедро, – почти простонал он, согнув колено. – И все эти истории Монти о доверии и проблемах одиночества, чушь собачья?
– Послушайте, знаменитый психоаналитик, я пытаюсь сосредоточиться.
– Значит, не чушь.
Она по-прежнему не смотрела на него.
– Лично я влюблялся раз десять. Правда, только до шестнадцати лет. Но все же.
– Но с тех пор наверняка кто-то был.
– Тут ты меня поймала.
То обстоятельство, что он никогда не влюблялся, доводило Аннабеллу до белого каления. Она твердила, что даже ее муж Хит, тот еще псих, еще до встречи с ней узнал, что такое любовь.
Рука Бобри прошлась по странице.
– К чему довольствоваться кем-то одним, когда весь мир – ваша игровая площадка, верно?
– У меня ногу свело. – соврал он. – Не возражаешь, если я потянусь?
И, не ожидая ответа, свесил ноги с кровати, неспешно встал, потянулся, и незаметно втянул живот так, что джинсы сползли до самого верха серых стрейчевых трусов от «Энд зон».
Глаза Бобри словно приклеились к блокноту.
Может, он сделал тактическую ошибку, упомянув о Монти, но не представлял, как это женщина такого сильного характера связалась с подобной швалью.
Дин положил руки на бедра, намеренно откинув рубашку так, чтобы как можно выгоднее выставить перед ней свои мышцы. Постепенно он начинал чувствовать себя кем-то вроде стриптизера. Но тут она подняла глаза. Его джинсы соскользнули вниз еще на дюйм, а ее блокнот свалился на пол. Она наклонилась, чтобы поднять блокнот, и ударилась подбородком о подлокотник кресла. Очевидно, требуется немного времени, чтобы привыкнуть к мысли о необходимости позволить ему исследовать части тела, некогда скрытые костюмом бобра.
– Пойду ополоснусь, – сообщил Дин. – Смою дорожную пыль.
Она положила блокнот на колено и махнула ему рукой.
Дверь ванной закрылась. Блу застонала и закрыла руками лицо. Следовало притвориться, что у нее мигрень... или проказа… Все, что угодно, лишь бы убраться отсюда поскорее. Почему, когда она вышагивала по обочине дороги, возле нее не остановилась парочка славных пенсионеров на старой машине? Или парень, один из тех милых артистических натур, с которыми она чувствовала себя так свободно?
Она снова глотнула из бутылки и напомнила себе, что Блу Бейли никогда не бежит от опасности. Пусть вид у нее такой, что любым порывом ветра сдует. Но характер у нес сильный, а воля – стальная, закаленная детскими скитаниями.
Что значит счастье одной маленькой девочки, пусть даже и любимой, если жизням тысяч маленьких девочек каждодневно угрожают бомбы, войны, полевые мины...
День сложился на редкость паршиво, и старые воспоминания нахлынули на Блу.
«Блу, я и Том хотим с тобой поговорить».
Тогда она жила в Сан-Франциско...
Блу до сих пор помнила продавленный клетчатый диван в тесной квартирке Оливии и Тома и как Оливия похлопала по сиденью, приглашая ее сесть рядом. Для своих восьми лет Блу была мала и все же не настолько, чтобы сидеть на коленях Оливии, поэтому она устроилась рядом и прижалась к ней. Том сел сбоку и погладил колено Блу. Девочка любила их больше всех на свете, включая и мать, которую не видела почти год. Блу с семи лет жила с Оливией и Томом и собиралась навсегда остаться у них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101