Джи Би отсутствовала, так как видимо отправилась навестить пострадавшего актера, а мисс Хименес после всего того, что произошло вчера вечером, видимо решила, что ей лучше поехать присмотреть за тем, как гроб Диего погрузят в грузовой самолет, вылетающий в Венесуэлу.
– Нужно проделать еще массу работы, – медленно сказал я и поднял спусковое устройство, которое сумел отсоединить от направляющих. – Устройства находятся в прекрасном состоянии, думаю, это объясняется тем, что самолет использовался в Колумбии в качестве бомбардировщика всего пару лет назад. Вы снимаете спусковые устройства с направляющих, цепляете бомбы за два крючка, если не хотите, чтобы они болтались и стукались друг о друга, поднимаете все это с помощью лебедки наверх, снова прикрепляете спусковое устройство к направляющей. Тогда вот эти штуки, – я постучал пальцем по двум маленьким рычажкам, выступавшим из верхней крышки устройства, – приводят в действие что-то вроде расцепляющего механизма.
– Трудность состоит в том, – продолжил я, – что все эти механизмы отсутствуют. В них должны быть электромагниты с катушкой, на которую подается питание, и, скорее всего, они должны быть задублированы, чтобы избежать зависания. И в довершение всего должна существовать электрическая цепь, включающая взрыватели, так как с включенными нельзя взлетать, а установить их изнутри самолета нет возможности.
Уитмор кивнул, вытянул руку и защелкнул крючки. Затем большим пальцем передвинул рычажки. Крючки со зловещим тихим щелчком раскрылись.
Этот холодный звук заставил нас вздрогнуть, несмотря на жаркое солнце. Уитмор посмотрел на Луиса и медленно усмехнулся.
– Выглядит все достаточно просто.
– Просто? – я удивленно посмотрел на него.
– Черт возьми, парень – в каждой съемочной команде есть электрики. Они торчат у нас, как прыщи у того парня из Книги.
– Мешают, – сказал Луис, – и зудят.
Уитмор покачал головой.
– Он однажды играл в картине на библейский сюжет. Во всяком случае, я пошлю парней, чтобы завтра они занялись самолетом. Черт возьми, но ведь он же включен у нас в сценарий, почему бы ему не сбросить несколько бомб? Придумайте какие-нибудь пустышки из банок из-под пива или что-нибудь в этом роде. Сбросьте их вдоль реки – бах – бах – бах: используйте холостые заряды. Мы вставим такую сцену.
Он пошел взглянуть на мой джип.
Луис вздохнул.
– Это будет еще одна сцена, где мне придется промочить ноги.
Я усмехнулся, затем спросил.
– Они действительно смогут это сделать?
– Друг мой, вспомните, что мы уже построили для этой картины церковь высотою в пятьдесят футов. А такая мелочь, как сочинить механизм, отцепляющий бомбы... Они справятся.
– Так это ваш джип, приятель? – спросил вернувшийся Уитмор.
Я сказал "да" прежде чем понял, что совершил ошибку. Им, оказывается, нужен был старый разбитый джип для сцены, происходящей перед церковью. Конечно, пришлось согласиться.
На следующее утро появились электрики. Они были либо хорошими электриками, либо хорошими актерами; в любом случае, они понимали в том, что делали, куда больше меня. Потому я только показал им, где следовало бы установить кнопки для сброса бомб – в нескольких пустых гнездах на приборной доске – и предоставил заниматься своим делом.
Прибыл также и художник-постановщик, без своего пиджака из крокодиловой кожи, но с парой художников-декораторов с тем, чтобы навести "митчеллу" красоту, необходимую для съемки. Это заключалось в том, что они обрызгали его из пульверизаторов серебристой краской, приделали пару метел в носу и в хвостовой части, долженствующих означать пулеметы, а на боках и крыльях нарисовали эмблемы военно-воздушных сил несуществующей Амазонии. Здесь я попытался немного помочь им, указывая, что все комбинации рисунков и цветов, которые они придумывали, уже были использованы в одной из реальных латиноамериканских стран.
Наконец художник-постановщик сказал, что они используют комбинацию малайских и конголезских символов – совершенно прелестную желтую звезду на восхитительном квадрате ультрамаринового цвета (ему следовало бы точно таким образом разукрасить свою ванную комнату, как только он вернется домой). Но когда я высказал все это, он заметил: не буду ли я столь любезен убраться прочь?
Поэтому я поинтересовался прогнозом погоды – там сообщалось о ветре, дующем с максимальной скоростью в 15 узлов с направления в 70 градусов, и о каком-то немного подозрительном круговом вихре к северу от Барбадоса, а потом отправился в таверну "Золотая голова", расположенную неподалеку.
В это время в маленьком баре было тихо и почти пусто. Единственный посетитель сидел у бара спиною ко мне.
Я подошел и заказал бутылку "Ред Страйп". Посетитель спокойно спросил:
– Не позволите ли мне угостить вас?
Крупное загорелое лицо, подстриженные седеющие волосы, костюм цвета кофе с молоком. Мне понадобилось некоторое время, чтобы сообразить кто это, настолько неуместно он здесь выглядел.
Потом я вспомнил.
– Агент Эллис? Не кажется ли вам, что вы находитесь на территории ЦРУ?
Он добродушно улыбнулся.
– Я в отпуске. Но, видите ли, ФБР в свое время несло определенную ответственность за этот район. Карибский бассейн, Южная Америка. Контрразведывательная работа во время войны. До того, как придумали ЦРУ.
Это снова был дружеский разговор в стиле ФБР.
Появилось мое пиво и я сказал:
– Надеюсь, вы не захотите испортить свой отпуск работой.
– Не беспокойтесь. – Он выпил. – Я услышал, что могу найти вас здесь. И вспомнил, что кое-что вам обещал.
Он сунул руку в боковой карман и вытащил небольшой латунный прямоугольник. На нем аккуратными буквами было выгравировано: "Это опозорит меня по всему Карибскому морю". Я вспомнил, что именно эту фразу он сказал в баре отеля "Шератон" в Сан-Хуане.
Я усмехнулся, повертел табличку в руках. В каждом углу было просверлено по небольшому отверстию, что позволяло легко прикрепить ее на приборной доске. И она была сделана значительно тщательнее, чем любая из надписей, которую мне когда-либо приходилось видеть раньше на приборных щитках любого самолета. Это была профессиональная работа и она стоила ему немалых денег.
– Какого черты вы это сделали? – спросил я.
Он посмотрел в свой стакан и, нахмурившись, задумчиво сказал.
– Вы же квалифицированный боевой пилот, Карр. Вы неплохо проявили себя в Корее и, мне хотелось бы думать, что это было важно для вас. Но ваш талант не слишком хорошо оплачивается. Ну, мы научились этому от вас – так что может быть мы вам кое-что должны. – Кивком головы он показал на пластинку. – Ну, хотя бы вот это.
– Конечно, вы не правы, – мягко возразил я. – Хороший боевой летчик никогда не работает ни на кого, кроме самого себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Нужно проделать еще массу работы, – медленно сказал я и поднял спусковое устройство, которое сумел отсоединить от направляющих. – Устройства находятся в прекрасном состоянии, думаю, это объясняется тем, что самолет использовался в Колумбии в качестве бомбардировщика всего пару лет назад. Вы снимаете спусковые устройства с направляющих, цепляете бомбы за два крючка, если не хотите, чтобы они болтались и стукались друг о друга, поднимаете все это с помощью лебедки наверх, снова прикрепляете спусковое устройство к направляющей. Тогда вот эти штуки, – я постучал пальцем по двум маленьким рычажкам, выступавшим из верхней крышки устройства, – приводят в действие что-то вроде расцепляющего механизма.
– Трудность состоит в том, – продолжил я, – что все эти механизмы отсутствуют. В них должны быть электромагниты с катушкой, на которую подается питание, и, скорее всего, они должны быть задублированы, чтобы избежать зависания. И в довершение всего должна существовать электрическая цепь, включающая взрыватели, так как с включенными нельзя взлетать, а установить их изнутри самолета нет возможности.
Уитмор кивнул, вытянул руку и защелкнул крючки. Затем большим пальцем передвинул рычажки. Крючки со зловещим тихим щелчком раскрылись.
Этот холодный звук заставил нас вздрогнуть, несмотря на жаркое солнце. Уитмор посмотрел на Луиса и медленно усмехнулся.
– Выглядит все достаточно просто.
– Просто? – я удивленно посмотрел на него.
– Черт возьми, парень – в каждой съемочной команде есть электрики. Они торчат у нас, как прыщи у того парня из Книги.
– Мешают, – сказал Луис, – и зудят.
Уитмор покачал головой.
– Он однажды играл в картине на библейский сюжет. Во всяком случае, я пошлю парней, чтобы завтра они занялись самолетом. Черт возьми, но ведь он же включен у нас в сценарий, почему бы ему не сбросить несколько бомб? Придумайте какие-нибудь пустышки из банок из-под пива или что-нибудь в этом роде. Сбросьте их вдоль реки – бах – бах – бах: используйте холостые заряды. Мы вставим такую сцену.
Он пошел взглянуть на мой джип.
Луис вздохнул.
– Это будет еще одна сцена, где мне придется промочить ноги.
Я усмехнулся, затем спросил.
– Они действительно смогут это сделать?
– Друг мой, вспомните, что мы уже построили для этой картины церковь высотою в пятьдесят футов. А такая мелочь, как сочинить механизм, отцепляющий бомбы... Они справятся.
– Так это ваш джип, приятель? – спросил вернувшийся Уитмор.
Я сказал "да" прежде чем понял, что совершил ошибку. Им, оказывается, нужен был старый разбитый джип для сцены, происходящей перед церковью. Конечно, пришлось согласиться.
На следующее утро появились электрики. Они были либо хорошими электриками, либо хорошими актерами; в любом случае, они понимали в том, что делали, куда больше меня. Потому я только показал им, где следовало бы установить кнопки для сброса бомб – в нескольких пустых гнездах на приборной доске – и предоставил заниматься своим делом.
Прибыл также и художник-постановщик, без своего пиджака из крокодиловой кожи, но с парой художников-декораторов с тем, чтобы навести "митчеллу" красоту, необходимую для съемки. Это заключалось в том, что они обрызгали его из пульверизаторов серебристой краской, приделали пару метел в носу и в хвостовой части, долженствующих означать пулеметы, а на боках и крыльях нарисовали эмблемы военно-воздушных сил несуществующей Амазонии. Здесь я попытался немного помочь им, указывая, что все комбинации рисунков и цветов, которые они придумывали, уже были использованы в одной из реальных латиноамериканских стран.
Наконец художник-постановщик сказал, что они используют комбинацию малайских и конголезских символов – совершенно прелестную желтую звезду на восхитительном квадрате ультрамаринового цвета (ему следовало бы точно таким образом разукрасить свою ванную комнату, как только он вернется домой). Но когда я высказал все это, он заметил: не буду ли я столь любезен убраться прочь?
Поэтому я поинтересовался прогнозом погоды – там сообщалось о ветре, дующем с максимальной скоростью в 15 узлов с направления в 70 градусов, и о каком-то немного подозрительном круговом вихре к северу от Барбадоса, а потом отправился в таверну "Золотая голова", расположенную неподалеку.
В это время в маленьком баре было тихо и почти пусто. Единственный посетитель сидел у бара спиною ко мне.
Я подошел и заказал бутылку "Ред Страйп". Посетитель спокойно спросил:
– Не позволите ли мне угостить вас?
Крупное загорелое лицо, подстриженные седеющие волосы, костюм цвета кофе с молоком. Мне понадобилось некоторое время, чтобы сообразить кто это, настолько неуместно он здесь выглядел.
Потом я вспомнил.
– Агент Эллис? Не кажется ли вам, что вы находитесь на территории ЦРУ?
Он добродушно улыбнулся.
– Я в отпуске. Но, видите ли, ФБР в свое время несло определенную ответственность за этот район. Карибский бассейн, Южная Америка. Контрразведывательная работа во время войны. До того, как придумали ЦРУ.
Это снова был дружеский разговор в стиле ФБР.
Появилось мое пиво и я сказал:
– Надеюсь, вы не захотите испортить свой отпуск работой.
– Не беспокойтесь. – Он выпил. – Я услышал, что могу найти вас здесь. И вспомнил, что кое-что вам обещал.
Он сунул руку в боковой карман и вытащил небольшой латунный прямоугольник. На нем аккуратными буквами было выгравировано: "Это опозорит меня по всему Карибскому морю". Я вспомнил, что именно эту фразу он сказал в баре отеля "Шератон" в Сан-Хуане.
Я усмехнулся, повертел табличку в руках. В каждом углу было просверлено по небольшому отверстию, что позволяло легко прикрепить ее на приборной доске. И она была сделана значительно тщательнее, чем любая из надписей, которую мне когда-либо приходилось видеть раньше на приборных щитках любого самолета. Это была профессиональная работа и она стоила ему немалых денег.
– Какого черты вы это сделали? – спросил я.
Он посмотрел в свой стакан и, нахмурившись, задумчиво сказал.
– Вы же квалифицированный боевой пилот, Карр. Вы неплохо проявили себя в Корее и, мне хотелось бы думать, что это было важно для вас. Но ваш талант не слишком хорошо оплачивается. Ну, мы научились этому от вас – так что может быть мы вам кое-что должны. – Кивком головы он показал на пластинку. – Ну, хотя бы вот это.
– Конечно, вы не правы, – мягко возразил я. – Хороший боевой летчик никогда не работает ни на кого, кроме самого себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76