Я ободряюще улыбнулся.
– Очень приятно узнать, что Барранкилья не изменилась. Фокус заключается в том, чтобы справиться с ними обоими с помощью башмака.
– Послушайте, приятель, этот паук носит башмаки того же размера, что и я, только у него их восемь.
– Тогда воспользуйтесь моим умывальником.
Она подозрительно посмотрела сначала на меня, а потом на него. Но первое, что я сделал, обнаружив, что в нем в данный конкретный момент нет паука, – это заткнул пробкой отверстие. Конечно, после того, как нашел пробку.
Она выяснила, какой кран работает, и начала разбрызгивать вокруг себя тепловатую воду. Я положил описание, в котором меня учили распознавать дым и пламя, и стал наблюдать за ней. У нее было гибкое упругое тело и маленькие торчащие груди, которые находились более или менее внутри тонкого лифчика. Она поймала мой взгляд, но казалось, это ее не беспокоило. Она не выставляла свое тело напоказ, но, может быть, пользовалась им с некоторой долей вызова, возможно чтобы посмеяться над людьми, которые думают, что это-то и есть настоящая Джи Би Пенроуз.
Когда она закончила вытираться моим полотенцем, то просто осталась стоять там, где стояла, и спросила:
– Ну?
– Садитесь и давайте поговорим.
– Мне просто интересно, – медленно проговорила она, – смогу ли я провести ночь с этим чертовым тарантулом или как его там. И что мог бы в такой ситуации сделать храбрый пилот истребителя...
– Именно об этом я и собирался поговорить. Кстати, а что сделал храбрый голливудский адвокат? Вы не направили ему повестку с вызовом в суд?
– Черт вас побери, Карр. – Но она неожиданно весело улыбнулась и присела на край постели. Я потянулся за наполовину опустевшей бутылкой виски в моем чемодане. – Вы пьете?
Она кивнула, подняла страницу руководства и стала читать.
– "Клубы черного дыма... тонкие полоски голубовато – серого дыма... меняющийся серый дым и яркое пламя... густой черный дым..." – Боже мой, это звучит, как параграфы о взысканиях, которые я вписываю в контракты. И такие вещи с этим самолетом действительно случаются?
Я поморщился; полетные руководства обладают известной степенью реализма, чего нельзя найти в брошюрах, выпущенных производителем.
– Надеюсь, что по крайней мере не все сразу. – Я протянул ей относительно чистый стакан неразбавленного виски.
– Спасибо. – Затем она неожиданно стала серьезной. – Послушайте, Карр, вы не должны лететь на этой старой машине.
– Мы справимся.
Она внимательно посмотрела на меня.
– Вы, случайно, не пытаетесь что-то доказать боссу?
– Нет. Летать – это моя профессия.
Она кивнула и некоторое время мы молча потягивали свое виски. Потом я сказал:
– Расскажите мне что-нибудь о своей прежней жизни и боях.
Она снова улыбнулась.
– Начало своей жизни я провела в Сан-Франциско. Прекрасный бой был с парнем, которого звали Бенни Циммерман.
– И кто победил?
– Я. Наверное, он до сих пор ходит согнувшись и придерживая свой... одним словом то место, куда я ударила его коленом.
– Это была ошибка. Такое может войти в привычку.
Она посмотрела на меня.
– Так и случилось, приятель. Вам не выиграть судебный процесс, лежа на спине.
Я подарил ей то, что должно было означать ободряющую и дружескую улыбку.
– А как вы стали юристом?
– Обычным образом: четыре года колледжа в Лос-Анджелесе. И пара лет в юридической школе.
– Наверное я должен спросить – а почему?
Она подумала, а затем задумчиво сказала:
– Наверное... мне нравится закон. Я не хочу сказать, что являюсь великим борцом за справедливость, ничего подобного. Просто мне это нравится как производственный процесс: необходимость все делать точно, правильно делать те или иные вещи. – Она взглянула на меня и усмехнулась. – Может быть, я просто хочу сказать, что мне нравится писать контракты, которые нельзя исказить. Звучит не очень благородно, верно?
– Вы говорите с человеком, прежняя работа которого заключалась в том, чтобы сбивать других летчиков. Продолжайте.
– Я не имею в виду, что стремлюсь вынуждать кого-либо с помощью хитроумно составленного контракта, нет, – я просто хочу сказать, что делаю его правильно; это именно то, чего все хотят, и никто не хочет тратить свое время на то, чтобы нарушить его или уклониться от него или его опротестовать. Может быть, это немного похоже на хороший двигатель самолета: все колесики должны быть тщательно подогнаны. Голливуд построен на контрактах – ну, так бывает почти в любом бизнесе, но при съемках картин это присутствует в наибольшей степени. На киностудиях никто не помнит, что он обещал пять минут назад, даже если и очень захочет. Таким образом, кто-то должен подгонять все колесики. Я и пытаюсь это делать.
Я медленно кивнул.
– Звучит внушительно... И должен подтвердить, у вас хорошо получается.
– Забавно. Я ожидала, что вы скажете еще что-нибудь.
Я удивленно приподнял брови.
– Мне хотелось бы думать, что я тоже профессионал.
– Я не это имела в виду. Я думала, что подтолкнула вас к вопросу: "А не лучше было для вас завести мужа и дом, и пасти целый выводок ребятишек на заднем дворе". – Она нахмурилась. – Или может быть спросить, почему я не лежу на спине и не зову: "Иди сюда и берись за дело!" У девушки не так велико поле для маневра между этими двумя вариантами.
– Или: "Если она не прыгает в мою постель, то она, должно быть, лесбиянка". Правильно?
– Да. Я слышала подонков, которые именно так говорят.
Я толкнул к ней по кровати бутылку виски.
– Ну, ведь это же вы выбрали для жизни такой оплот викторианской морали, как Голливуд.
– Да, я это сделала, – мрачно буркнула она. – Слава Богу, что существуют смог и коммунизм. Во всяком случае, они там расширили темы для разговора.
Я задумчиво осмотрел ее почти обнаженную верхнюю половину.
– На самом деле я не старался расширить тему разговора.
Она быстро взглянула на меня.
– Вы не обязаны приставать ко мне просто из-за того, что мы остановились в одном отеле.
– Не в том причина. Просто у меня такое чувство относительно вас... И меня. Это меня немного пугает.
Довольно долго мы смотрели друг на друга, разделенные шириной кровати. И в комнате было очень тихо – если не считать кондиционера, который тяжело сопел, как старый развратник, подглядывающий в замочную скважину.
Затем она сказала тихим дрожащим голосом:
– Я знаю, Кейт. – Потом покачала головой. – Я уже говорила вам, что не стремлюсь просто поваляться на спине. Ни к тому, чтобы сделать остановку на одну ночь в засиженном мухами отеле...
– Засиженном пауками.
Она раздраженно отмахнулась.
– Да ладно. Но я по-прежнему имею это в виду: спутайтесь со мной – и вам придется чертовски потрудиться, чтобы потом выпутаться. Я не из тех ваших туристок с северного побережья, которые только и мечтают, чтобы поскорей развлечься под манговым кустом с нанятым помощником, ни к чему не обязываясь, и через две недели вернуться к мамочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76