– Но только если люди захотят заплатить, чтобы посмотреть на поединок или наймут нас танцевать по какой-то другой причине. А какой смысл платить нам за танец в надежде выиграть несколько ставок если нужно только схватить нас? Уж конечно цена за наши головы превысит размер выигрышей от танца.
– Я не уверен, что за наши головы назначили цену, – жеребец споткнулся о камень. – Поднимай ноги, вислоухий или ударишься носом.
– Мы… я… убила джихади. Так чего же ты ждешь?
Я наклонился вбок и выплюнул пыль изо рта.
– Чего я жду? Думаю, они как гончие аид пойдут по нашим следам. Вряд ли им за это заплатят… скорее они хотят убить нас из-за ужаса содеянного нами – мы украли их мечты.
– И наверняка найдутся люди, которые согласятся заплатить за нашу поимку. Даже слухи о нас будут стоить монету или две.
– Может быть, а может быть и нет, – я потер заросшие щетиной шрамы. – Ладно. Может нам действительно лучше пока не танцевать. Но есть и другие способы… мы могли бы наняться охранять караван. Священная война или не священная война, все равно караваны будут пытаться пересекать Пенджу, где всегда много борджуни. Мы им пригодимся.
– Правильно, – согласилась Дел, – но только священная война мешает торговле и наверняка какое-то время караванов будет не так много. А если бы ты был караванщиком, ты бы нанял двух людей, которые убили мессию?
– Они не узнают, кто мы.
Дел внимательно посмотрела на меня. Выражение лица у нее было изысканно спокойным, и я понял, что сейчас она скажет мне что-то очень неприятное.
– Сколько еще на Юге танцоров мечей, которые на голову выше большинства Южан, кожа которых светлее, но не такая светлая как у Северян, на лице у которых шрамы песчаного тигра, не говоря уже о зеленых глазах, и которые носят Северные яватмы.
Я нахмурился.
– Ну наверное столько же сколько болтливых голубоглазых блондинок с Севера, которые тоже носят мечи. И тоже магические.
– Все это плата, которую вынуждена платить шишка, – жизнерадостно констатировала Дел.
– Ну ладно…
Я вел жеребца на Юг, настойчиво предлагая ему вспомнить, какой хороший у него широкий шаг.
– Но мы должны что-то сделать. У нас кончаются деньги, а жизнь в бегах дорого стоит.
– Есть другой способ.
– Какой?
– Украсть.
Я уставился на нее в полном изумлении.
– Украсть?
Северный акцент Дел и ее неуверенность в выборе слов часто искажают ее речь, но Дел умудрилась изобразить мое Южное растягивание звуков.
– За всю твою крайне достойную жизнь ты ни разу о таком не слышал?
Я решил, что вопрос не заслуживает ответа.
– Но ТЫ. Ты предлагаешь воровать? А кодекс чести Стаал-Уста это одобряет? Ты столько рассказывала мне о чести Северян, – я посмотрел на нее повнимательнее. – Ты за свою жизнь когда-нибудь что-нибудь украла?
– А ты?
– Я спросил первым. К тому же я не Северянин, так что это не важно.
– Важно. Я бы не удивилась… Ты сам говорил много раз, ради того, чтобы выжить можно пойти на все.
– В моей работе и жестокость иногда не повредит.
– Ну а поскольку у нас с тобой работа одинаковая, хотя я и женщина, будет вполне логично предположить, что я разбираюсь в воровстве.
– Разбираться в чем-то и заниматься чем-то это разные вещи, – поправил я. – Ты когда-нибудь воровала? Лично ты? Ты, Северный танцор меча, мастер яватмы? Обученная и тренированная по древним кодексам чести Стаал-Уста?
Теперь нахмурилась Дел. Только у нее это получилось посимпатичнее.
– Почему ты не можешь поверить, что я когда-то воровала? Разве я не убивала людей? Я делала это на твоих глазах.
– Только тех, которые хотели убить тебя. Самозащита и воровство это разные вещи, баска, – я ухмыльнулся. – И словам «я когда-то воровала» я не верю.
Дел вздохнула.
– Ну хорошо, сама я никогда не воровала, но это не значит, что при необходимости я не смогу. Ведь до того, как Аджани уничтожил мою семью я не умела убивать, а теперь для меня это обычное занятие.
Неприятный холодок пробежал у меня по спине.
– Это не обычное занятие. Да, ты убивала, но для тебя это не обычное занятие. Ты танцор меча. Не все из нас убивают. Если кто-то это и делает, то только потому что его вынуждают обстоятельства. Только защищая жизни.
– Последние семь лет я только и делала что убивала, – отрезала она.
– Аджани мертв, – сказал я. – Эта часть твоей жизни окончена.
– Разве? – голос у нее был зловещий.
– Конечно. Кровный долг уплачен. Что тебя еще беспокоит?
– Жизнь, – бросила она. – Мне почти двадцать три года. Сколько мне еще осталось? Лет двадцать? Тридцать? Может даже сорок…
– И такое бывает, – согласился я, надеясь обратить все в шутку.
– И что я буду делать с этими сорока годами?
Человек в моем возрасте – тридцать шесть? тридцать семь? – не отказался бы еще от сорока лет. А Дел умудрилась сказать о них с отвращением и мне это совсем не понравилось.
– Аиды, баска, проживи их! Что еще с ними делать?
– Я танцор меча, – напряженно сказала она, – я заставила себя стать такой. А теперь ты говоришь, что у меня в жизни больше нет цели потому что Аджани мертв.
– Дел, ради валхайла…
Естественно закончить она мне не позволила.
– Подумай, тигр. Ты говоришь, что эта часть моей жизни завершена. Время убийств. Годы, когда я пожертвовала человечностью ради одержимости,
– что-то сверкнуло в ее глазах: гнев и разочарование. – Если это правда, что мне осталось? Что осталось женщине?
– Дел, не начинай снова…
– Может мне отправиться в гарем какого-нибудь танзира? Конечно я бы дорого стоила. Меня изгнали с Севера и я не могу вернуться на родину. Может мне выйти замуж за Южного крестьянина, или караванщика, или владельца кантины? – она многозначительно подняла палец. – Не забывай, я бесплодна. Я не могу принести мужу наследников, – рука безвольно упала. – На что еще я гожусь?
Я скривился, сдерживая улыбку, и чувствуя неловкость, потому что ответ на ее вопрос был очень простым. Ответ был слишком простым. Дел сама заставила меня найти его. Тем не менее он был верен.
– В твоем случае некоторые мужчины – большая часть мужчин! – могли бы поклясться, что желание иметь детей отступает перед желанием, которое ты вызываешь.
Она покраснела и скрипнула зубами.
– Если я сейчас прекрасна настолько, чтобы «вызывать желание», на что я буду годится когда красота исчезнет? Что мне делать, Тигр? Что мне остается?
– Ну, не знаю, что будет если ты выйдешь замуж за Южного крестьянина…
– Может мне пойти прислуживать в кантину? Тебе нравятся служанки.
– Слушай, Дел…
– Или попробовать соблазнить танзира Джулы?
– В Джуле правит женщина.
Она испепелила меня взглядом.
– Ты понял, что я имела в виду.
– А танзир Джулы тоже не прочь расправиться с нами, помнишь? Особенно с тобой. Ты убила ее отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97