— со слезой спросил он.
— Не глупи, Сашок, — успокоил его Платон. — У нас так принято. Без запарафированных страниц ни одна инфокаровская бумага на свет не появляется. И тебе советую так же делать.
Прилетев в Москву, Платон доложился, передал в договорной отдел копию подписанного протокола, поручил Марку проследить за тем, чтобы все было доведено до конца, и снова отбыл за рубеж. А Еропкин опять принялся за свое.
Три месяца он не мог зарегистрировать протокол о приеме «Инфокара», ссылаясь на чрезвычайную занятость на производстве. Потом зарегистрировал, но отправку копии в Москву всячески затягивал. И отправил ее только тогда, когда озверевший Марк пообещал завтра же прилететь в Питер и самолично вытрясти из Еропкина документы.
Получив зарегистрированный протокол, Марк узнал много интересного. Нет, нет, основополагающая договоренность о сорока процентах «Инфокара» сохранилась.
Но завизированные Платоном страницы, за исключением последней, Еропкин похерил, а вместо них подложил другие. И если раньше все принципиальные решения принимались большинством в три четверти плюс один голос, то теперь достаточно было простого большинства. Что, при сорока процентах «Инфокара», позволяло полностью игнорировать его мнение по всем вопросам. Когда же вызванного в Москву Еропкина строго спросили, как это все произошло и почему он позволяет себе подделывать документы, тот спокойно ответил, что в его канцелярии произошел пожар, о чем имеется соответствующий акт пожарной охраны, все документы сгорели, и их пришлось восстанавливать по памяти. Но он ничего страшного не видит, так как главный вопрос решен — «Инфокар» стал акционером и получил аж сорок процентов, — а как будут приниматься решения, это дело десятое, здесь можно договариваться в рабочем порядке. После чего Еропкин отбыл, напомнив на прощание, что невредно было бы оплатить свою долю в акционерном капитале. А то регистрация будет признана недействительной. И не забыть про оборотные средства, про два миллиона долларов. За вычетом стоимости трех «мерседесов».
С тех пор были сделаны три попытки оплатить долю в уставном капитале — и все неудачные. Переводимые в Санкт-Петербург деньги через несколько дней возвращались обратно. Либо Еропкин специально указывал не правильные номера счетов, либо тут же закрывал счета и открывал новые, но перевести деньги так и не удалось. Тогда потерявший терпение Муса позвонил Штурмину, тот пришел к Еропкину и внес в кассу наличные, получив соответствующую расписку. По слухам, Еропкин, узнав об этом, топал ногами, орал и выгнал кассиршу к чертовой матери.
И вот теперь сложилась патовая ситуация. С одной стороны, на еропкинское предприятие затрачена такая уйма денег, что бросить это дело никак нельзя. С другой — держать его в теперешнем состоянии тоже нельзя, потому что это та же потеря денег, да еще неудобно перед немцами, которым пообещали к февралю выпустить первый отремонтированный автомобиль. А вливать туда деньги, пока всем заправляет Еропкин, глупо. Проще их сразу же выкинуть на улицу. При этом ни увеличить уставный капитал, ни снять Еропкина невозможно — нет большинства голосов.
— А зачем они дали мне про это читать? — спросил Терьян, когда Виктор закончил рассказывать.
Виктор пожал плечами:
— Если собираешься здесь работать и хочешь знать, чем приходится заниматься и что такое «Инфокар», то более характерного материала нет. Другое дело, что из бумажек ты всей истории не узнаешь.
Но Сергею показалось, что Виктор чего-то не договаривает.
Примерно через полчаса он досмотрел последнюю папку, собрал бумаги и понес их возвращать. Заполнявшая приемную толпа частично переместилась в кабинет Марка, откуда доносился жуткий шум.
— Я капитан дальнего плавания! — кричал человек в кителе. — Я двадцать лет на руководящей работе! И не позволю себя, то есть меня, оскорблять!
— А никто и не оскорбляет, — орал в ответ Марк. — Я хочу видеть нормальный документ, а не филькину грамоту. Здесь никакие две цифры не бьются.
— Все бьется! — ярился капитан дальнего плавания. — Я двадцать лет на руководящей работе. Вот это прибавить вот это, — он тыкал пальцем в измятую бумажку, — совсем не должно быть вот это. Потому что вот это нужно вычесть.
Марк выхватил бумажку из рук капитана, вгляделся в нее и сбавил тон.
— Ну-ка. Вот это прибавить вот это и вычесть вот это… Будет вот это.
Правильно. Угу. Наталья! — Он перебросил бумажку капитана на соседний стол, окруженный тремя посетителями. — Посмотри-ка смету. Вы, Семен Аркадьевич, — успокаивающе улыбаясь, обратился он к капитану, — займитесь с блондинкой. От себя отрываю.
— Так, — сказал он, когда капитан перешел к соседнему столу. — Сумасшедший дом. Сергей, что у тебя?
Сергей положил на стол папки с питерскими бумагами. Марк немедленно завопил:
— Ты куда кладешь? Ты не видишь, что здесь документы?
— А куда мне их девать? — спросил Терьян, одуревший от шума и дыма и не ожидавший столь резкой реакции Марка.
— Никуда не девать! Я тебе выдал бумаги, чтобы ты с ними работал! Вот иди и работай.
— Я уже все прочел, — тихо сказал Сергей, чувствуя спиной взгляды всех собравшихся в комнате и испытывая желание швырнуть папки Марку в голову.
— Прочел? — Марк саркастически ухмыльнулся. — Ладно. Сейчас я здесь закончу и поговорим.
— А пока мне их так и держать? — поинтересовался Терьян.
Марк сделал было движение по направлению к папкам, но передумал.
— Секретарю отдай.
Сергей передал папки сидевшей у двери девушке и вернулся в переговорную.
Постоял у стола, налил рюмку из принесенной днем бутылки, выпил, закурил, потом сел в кресло, закинул руки за голову и задумался. Решение об «Инфокаре», созревавшее давно и принятое практически мгновенно, до сих пор воспринималось им всего лишь как изменение среды обитания с сохранением всех атрибутов психологического комфорта. Но уже эти несколько часов показали, что среда обитания, несмотря на обилие знакомых лиц, изменилась слишком уж радикально.
Взять хотя бы эту питерскую историю. С Еропкиным все было ясно, но условия, в которых тот проворачивал свои махинации, Сергея поразили. Миллионные инвестиции, свободное обращение с акционерным капиталом и долями, скупка голосов, взятки начальству, непростые отношения с бандитами… Про все это он слышал, про многое читал в газетах, но не представлял, что, пока он продолжал упрямо писать свои формулы, его друзья и однокашники так легко освоятся в горячей атмосфере времен покорения Дикого Запада. И Сергей почувствовал тревожную неуверенность — сможет ли он хоть как-то сравняться с ними? А еще его беспокоило ощущение каких-то подводных течений, недомолвок, угадываемого, но не объяснимого столкновения интересов — столкновения, которого в отношениях между людьми, знающими друг друга чуть ли не с колыбели и делающими одно дело, просто не могло быть, но которое тем не менее скрыто присутствовало, обнаруживаясь в случайно сказанных словах и брошенных взглядах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
— Не глупи, Сашок, — успокоил его Платон. — У нас так принято. Без запарафированных страниц ни одна инфокаровская бумага на свет не появляется. И тебе советую так же делать.
Прилетев в Москву, Платон доложился, передал в договорной отдел копию подписанного протокола, поручил Марку проследить за тем, чтобы все было доведено до конца, и снова отбыл за рубеж. А Еропкин опять принялся за свое.
Три месяца он не мог зарегистрировать протокол о приеме «Инфокара», ссылаясь на чрезвычайную занятость на производстве. Потом зарегистрировал, но отправку копии в Москву всячески затягивал. И отправил ее только тогда, когда озверевший Марк пообещал завтра же прилететь в Питер и самолично вытрясти из Еропкина документы.
Получив зарегистрированный протокол, Марк узнал много интересного. Нет, нет, основополагающая договоренность о сорока процентах «Инфокара» сохранилась.
Но завизированные Платоном страницы, за исключением последней, Еропкин похерил, а вместо них подложил другие. И если раньше все принципиальные решения принимались большинством в три четверти плюс один голос, то теперь достаточно было простого большинства. Что, при сорока процентах «Инфокара», позволяло полностью игнорировать его мнение по всем вопросам. Когда же вызванного в Москву Еропкина строго спросили, как это все произошло и почему он позволяет себе подделывать документы, тот спокойно ответил, что в его канцелярии произошел пожар, о чем имеется соответствующий акт пожарной охраны, все документы сгорели, и их пришлось восстанавливать по памяти. Но он ничего страшного не видит, так как главный вопрос решен — «Инфокар» стал акционером и получил аж сорок процентов, — а как будут приниматься решения, это дело десятое, здесь можно договариваться в рабочем порядке. После чего Еропкин отбыл, напомнив на прощание, что невредно было бы оплатить свою долю в акционерном капитале. А то регистрация будет признана недействительной. И не забыть про оборотные средства, про два миллиона долларов. За вычетом стоимости трех «мерседесов».
С тех пор были сделаны три попытки оплатить долю в уставном капитале — и все неудачные. Переводимые в Санкт-Петербург деньги через несколько дней возвращались обратно. Либо Еропкин специально указывал не правильные номера счетов, либо тут же закрывал счета и открывал новые, но перевести деньги так и не удалось. Тогда потерявший терпение Муса позвонил Штурмину, тот пришел к Еропкину и внес в кассу наличные, получив соответствующую расписку. По слухам, Еропкин, узнав об этом, топал ногами, орал и выгнал кассиршу к чертовой матери.
И вот теперь сложилась патовая ситуация. С одной стороны, на еропкинское предприятие затрачена такая уйма денег, что бросить это дело никак нельзя. С другой — держать его в теперешнем состоянии тоже нельзя, потому что это та же потеря денег, да еще неудобно перед немцами, которым пообещали к февралю выпустить первый отремонтированный автомобиль. А вливать туда деньги, пока всем заправляет Еропкин, глупо. Проще их сразу же выкинуть на улицу. При этом ни увеличить уставный капитал, ни снять Еропкина невозможно — нет большинства голосов.
— А зачем они дали мне про это читать? — спросил Терьян, когда Виктор закончил рассказывать.
Виктор пожал плечами:
— Если собираешься здесь работать и хочешь знать, чем приходится заниматься и что такое «Инфокар», то более характерного материала нет. Другое дело, что из бумажек ты всей истории не узнаешь.
Но Сергею показалось, что Виктор чего-то не договаривает.
Примерно через полчаса он досмотрел последнюю папку, собрал бумаги и понес их возвращать. Заполнявшая приемную толпа частично переместилась в кабинет Марка, откуда доносился жуткий шум.
— Я капитан дальнего плавания! — кричал человек в кителе. — Я двадцать лет на руководящей работе! И не позволю себя, то есть меня, оскорблять!
— А никто и не оскорбляет, — орал в ответ Марк. — Я хочу видеть нормальный документ, а не филькину грамоту. Здесь никакие две цифры не бьются.
— Все бьется! — ярился капитан дальнего плавания. — Я двадцать лет на руководящей работе. Вот это прибавить вот это, — он тыкал пальцем в измятую бумажку, — совсем не должно быть вот это. Потому что вот это нужно вычесть.
Марк выхватил бумажку из рук капитана, вгляделся в нее и сбавил тон.
— Ну-ка. Вот это прибавить вот это и вычесть вот это… Будет вот это.
Правильно. Угу. Наталья! — Он перебросил бумажку капитана на соседний стол, окруженный тремя посетителями. — Посмотри-ка смету. Вы, Семен Аркадьевич, — успокаивающе улыбаясь, обратился он к капитану, — займитесь с блондинкой. От себя отрываю.
— Так, — сказал он, когда капитан перешел к соседнему столу. — Сумасшедший дом. Сергей, что у тебя?
Сергей положил на стол папки с питерскими бумагами. Марк немедленно завопил:
— Ты куда кладешь? Ты не видишь, что здесь документы?
— А куда мне их девать? — спросил Терьян, одуревший от шума и дыма и не ожидавший столь резкой реакции Марка.
— Никуда не девать! Я тебе выдал бумаги, чтобы ты с ними работал! Вот иди и работай.
— Я уже все прочел, — тихо сказал Сергей, чувствуя спиной взгляды всех собравшихся в комнате и испытывая желание швырнуть папки Марку в голову.
— Прочел? — Марк саркастически ухмыльнулся. — Ладно. Сейчас я здесь закончу и поговорим.
— А пока мне их так и держать? — поинтересовался Терьян.
Марк сделал было движение по направлению к папкам, но передумал.
— Секретарю отдай.
Сергей передал папки сидевшей у двери девушке и вернулся в переговорную.
Постоял у стола, налил рюмку из принесенной днем бутылки, выпил, закурил, потом сел в кресло, закинул руки за голову и задумался. Решение об «Инфокаре», созревавшее давно и принятое практически мгновенно, до сих пор воспринималось им всего лишь как изменение среды обитания с сохранением всех атрибутов психологического комфорта. Но уже эти несколько часов показали, что среда обитания, несмотря на обилие знакомых лиц, изменилась слишком уж радикально.
Взять хотя бы эту питерскую историю. С Еропкиным все было ясно, но условия, в которых тот проворачивал свои махинации, Сергея поразили. Миллионные инвестиции, свободное обращение с акционерным капиталом и долями, скупка голосов, взятки начальству, непростые отношения с бандитами… Про все это он слышал, про многое читал в газетах, но не представлял, что, пока он продолжал упрямо писать свои формулы, его друзья и однокашники так легко освоятся в горячей атмосфере времен покорения Дикого Запада. И Сергей почувствовал тревожную неуверенность — сможет ли он хоть как-то сравняться с ними? А еще его беспокоило ощущение каких-то подводных течений, недомолвок, угадываемого, но не объяснимого столкновения интересов — столкновения, которого в отношениях между людьми, знающими друг друга чуть ли не с колыбели и делающими одно дело, просто не могло быть, но которое тем не менее скрыто присутствовало, обнаруживаясь в случайно сказанных словах и брошенных взглядах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211