Отец у Фиры был московским узбеком, еще в конце восьмидесятых попавшим под колесницу, запущенную Гдляном и Ивановым. Куда он делся после этого, Фира либо и вправду не знала, либо не хотела говорить. В девяносто втором мать увезла ее в Ригу, откуда и была родом, а московскую квартиру сдала на два года иностранцам. В Риге мать нашла себе хахаля, с которым у Фиры не сложились отношения, и когда Фира сказала, что хочет вернуться в Москву попытать счастья, мать особо не возражала. Тем более что будущее Фиры не вызывало у нее сомнений.
* * *
Фира унаследовала от матери стройную фигуру, высокую грудь, длинные ноги и густую гриву соломенно-желтых волос. От отца — темно-карие глаза, смуглую кожу и выдающиеся скулы. Попадавшиеся на ее пути парни шалели и теряли дар речи.
Фира прекрасно представляла себе, как она будет жить в Москве и чем будет заниматься. Конечно же, устроится на фирму, которая ведет большие дела. В эту фирму будут приходить на переговоры важные иностранцы, а она будет принимать их, угощать кофе и коньяком. Иностранцы станут дарить ей цветы и всякие безделушки, приглашать в рестораны. А потом появится ОН — наверное, американец, — потеряет голову и увезет Фиру навсегда в Штаты.
Фира возлагала большие надежды на квартирантов. Если люди платят за квартиру тысячу долларов в месяц, то, скорее всего, у них неплохой бизнес, и, увидев Фиру, они вполне смогут предложить ей работу. Тогда-то она себя и покажет. Это ничего, что квартиранты не из Америки, а всего лишь из Индии. Для первого шага Индия тоже сгодится.
Но квартиранты Фиру разочаровали. Они два года успешно торговали индийскими самоцветами, потом вошли в клинч с налоговыми органами, разорились на взятках и теперь спешно сворачивались. Когда Фира появилась в квартире, исполнявшей по совместительству и роль .офиса, индусов там уже не было.
Остались только пустые папки, сваленные в кучу на кухне, да пухлая визитница с карточками. Оттуда Фира и узнала про существование «Инфокара».
Мария мгновенно оценила, с каким материалом ей довелось столкнуться.
Внешние данные — исключительные. Наличие трехкомнатной квартиры в Москве — неоценимое достоинство. На прямой вопрос девушка, несколько смутившись, ответила, что да, был один мужчина, еще в седьмом классе, но сейчас никого нет.
Значит, не шлюха, это тоже плюс. Остаются шлифовка и доводка.
Три месяца Мария доводила Фиру до кондиции — спортзалы, массажные кабинеты, четыре часа занятий английским ежедневно, парикмахерские и портнихи, — а потом повезла ее в Третьяковку, где открывалась выставка из частных коллекций и куда обязательно должен был приехать Платон.
Мария вооружила Фиру пейджером, надежно укрыла в одном из соседних залов и приказала появиться по сигналу в дверном проеме и там замереть. Сигнал поступил, когда официальные лица уже отговорили и слово дали Платону как генеральному спонсору.
Платон взял в правую руку микрофон, собрался с мыслями, открыл рот и тут увидел у входа в зал Фиру. Микрофон бессильно опустился вниз. Собравшиеся в зале повернулись к двери и онемели. Кто-то закашлялся. Продолжавшаяся минуту гробовая тишина ознаменовала абсолютное и бесспорное торжество Марии. Придя в себя, Платон что-то пролепетал, сунул микрофон охраннику и стал пробиваться сквозь толпу Но Фиры уже не было. Повинуясь полученным от Марии инструкциям, она исчезла, как Золушка, не оставив ни хрустального башмачка, ни иных следов.
В тот же вечер Мария призналась Платону, что прекрасную незнакомку привела она, но у той практически не было времени, чем и объясняется поспешное исчезновение. На самом деле Мария приказала Фире сгинуть только потому, что Платон был не один, а с предыдущей пассией, тоже подобранной Марией, и она не хотела скандала. Тем более что через два часа Платон должен был улетать, и знакомство не имело бы немедленного продолжения. Сразу же после возвращения Платона началась заваруха, и ему стало не до Фиры. А теперь, когда понадобилась незасвеченная квартира, все складывалось просто наилучшим образом.
Платон, естественно, не стал рассказывать вызванной в клуб Марии, что ему грозит реальная опасность, а потому нужно надежное укрытие. Он просто сказал, что хочет отдохнуть и отвлечься, и главное — чтобы его никто не дергал. Если эта девочка… ну та самая… с выставки… А? Только отсюда звонить не надо.
Лучше поехать к ней и выяснить. Договорились?
Мария вернулась через час и утвердительно кивнула. Платон просиял, схватил бумажку с адресом, вызвал администратора и распорядился. В машину, которую определил Ларри, потащили шампанское и снедь. Платон протянул Марии один из немецких телефонных аппаратов и сказал:
— Вот… Это тебе, на три дня. По нему тебе могу звонить только я. И Ларри. И еще Федор Федорович. Вот тебе еще мой номер телефона. Если что-то неотложное, звони мне только по нему. Ларри тебе объяснит… Надо набрать восемь, потом десять, потом еще что-то. Он точно скажет. Больше ни по каким телефонам мне не звони. Считай, что меня нет. Поняла? В четверг вечером я сообщу, во сколько мне будет нужна машина в пятницу. Все, обнимаю тебя.
И Платон умчался.
Заручившись обещанием Марии свести его с запропастившимся Платоном, Марк вообще перестал давать ей проходу. Каждые полчаса он звонил Марии со всех телефонов, время от времени вызывал на собеседование в коридор, проникновенно заглядывал в глаза. Брал на жалость. Мария держалась, как партизанка. Тем более что Платон, похоже, всерьез обосновался у Фиры на все три дня. Ни одного звонка, даже по новому телефону. Сказать Марку было решительно нечего. Не может же Мария, в самом деле, сообщить ему засекреченный адрес. С Марка станется припереться туда для разговора, а Платон специально укрылся от всех, чтобы хоть немного передохнуть. Этого Платон уж точно не простит. Другое дело, если Марк случайно окажется по соседству, когда Платон будет в пятницу выходить из подъезда. Мало ли что — ехал мимо, увидел, подошел… Через некоторое время Мария сдалась и сказала Марку:
— Ладно. Только потому, что обещала. Он в четверг обещал позвонить и сказать, во сколько подавать машину.
— А куда?
— И куда — тоже, — солгала Мария. — Вот тогда и сообщу. В четверг около девяти вечера Марк позвонил Марии по внутреннему телефону и трагическим голосом сообщил:
— Я сейчас должен отъехать. На переговоры. Наверное, уже не вернусь. Как только пройдет информация, дай мне знать по мобильному. Он будет включен все время. Или сбрось на пейджер.
Платон вышел на связь ровно в полночь, спросил привычно, как дела, и, не дослушав ответа, попросил прислать машину к половине одиннадцатого. А также проинформировать Ларри и Эф-Эф.
Мария все исполнила и стала звонить Марку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211