Что скажешь?
С учетом того, что телефон у Платона звонил ежеминутно, рассказ Виктора занял больше часа. Но как раз на последнем — риторическом — вопросе Платон крикнул:
— Нелька, бери сама трубку, говори — меня нет, — и, повернувшись к Виктору, сказал:
— Чего ты удивляешься? Все же развалено к черту! Еще лет десять покачаем нефть — и кранты. Жрать нечего, не смотри, что в Москве колбаса появилась. Это олимпийский допинг. Поезда уже не ходят — ты сам испытал. Как самолеты летают — тоже видел. Тут Ларри два дня на Завод улететь не мог — плюнул и уехал на машине. Бойкот Олимпиады — это ерунда, семечки. А вот если они, — Платон показал рукой куда-то за окно, — на ближайших выборах проголосуют за Рейгана, то за два года намотают нам кишки на голову. Ты представляешь, что у нас в оборонке творится? Пока тебя не было, какой-то полковник из «ящика» у нас кандидатскую защищал. В МИСИ такое даже на курсовые проекты стеснялись подавать. А здесь — на ура, внедрений до потолка, народнохозяйственный эффект — обалденный. Проголосовали в ноль. Я потом у Красавина справки навел.
Оказывается, полковник от Викиного мужа, и за ним в очереди еще человек пять таких же талантливых.
— А что с Викой, уладилось как-то? — спросил Виктор.
— Потом расскажу, — Платон махнул рукой и продолжил, — у Нельки подруга живет в Сызрани. Зарплату платят исправно, два раза в месяц. А купить нечего.
Она все лето грибы собирает — сушит, солит, маринует. По осени в деревне картошку берет мешками. Когда хочется чего-нибудь особенного — масла там, или мяса, или рыбы, — берет больничный на два дня и едет в Москву. День бегает по очередям, набирает центнер еды — и на поезд. Тут Сережка Терьян в Челябинск ездил с лекциями. В магазинах — хлеб, водка, аджика и болгарская фасоль. Все!
Остальное по карточкам. На человека полагается двести граммов масла в месяц — по семь граммов в день. У них там по домам гуляет приказ маршала Жукова от какого-то там мая сорок пятого года, что гражданскому населению капитулировавшего города Берлина полагается на душу по тридцать граммов масла в день. В четыре раза больше, заметь, чем нашим через сорок лет поспе войны. За что бы ни взялись, все проваливается. Вот, например, твой Аэрофлот. Построили шикарный аэропорт к Олимпиаде. Я там был, встречал делегацию. Он — пустой! Ноль десятых пассажира на сто квадратных метров. Наши не летают, потому что низзя. А ихние — потому что такого, как здесь, ни в какой Африке не найдешь: грязь, мат, пьяные рожи, и, если чего надо, ни за какую валюту не допросишься. Я, помню, еще студентом летал на юг: ужин приносят — курица, икра, еще что-то, А сейчас?
Цены вдвое подняли, зато кормить перестали. А куда мы денемся? Надо будет — полетим как миленькие. И еще спасибо скажем, что вообще в самолет сажают, а не в кутузку. Нет, пока эти дуболомы наверху не сообразят, что под ними уже горит, так и будем загибаться. Я только не понимаю, куда все нефтедоллары идут. Ну не все же они в БАМ закопали? Вот скажи, Витюша, ты представляешь себе, сколько приносит Аэрофлот?
— А черт его знает, — честно признался Виктор.
— Я тебе скажу. — Платон выхватил из-за спины блокнот. — Тут даже считать ничего не надо. Берем, например, домодедовские рейсы. Я там как-то полдня просидел, ждал рейса на Завод, вот и посчитал от нечего делать. Так, число рейсов… загрузка… загрузку берем стопроцентную, у нас меньше не бывает… теперь средняя цена билета… умножаем, складываем — это выручка. Теперь считаем расходы. Это цена керосина. Зарплата — кладем по сто рублей на нос, на летчиков, стюардесс, грузчиков — на каждого. За тепло, электричество — вычитаем. Будем считать, что раз в год покупаем один самолет, парк же надо обновлять. А теперь смотри сюда.
— Ты, наверное, что-то не учел, — сказал Виктор, потрясенный увиденной суммой убытков.
— Не учел, — честно признался Платон. — На каждых пятерых работающих приходится один начальник. Половина билетов раздается просто так — бесплатно или со скидкой. Керосин разворовывают. Хочешь учесть? Да такого ни одна экономика не вынесет! Имей в виду, я все в рублях считаю, а у керосина, между прочим, и валютная цена есть. Так что не думай, что ты один за билеты в Ригу, или куда ты там летал, заплатил. За тебя, тунеядца, еще родное государство из своего кармана пару сотен рубликов выложило. Поэтому рейсы и снимают. Вот ты мне скажи — им что, Аэрофлота мало? На хрена их еще в Афганистан понесло?
— Ладно, — примирительно сказал Виктор, — раз понесло, значит, приспичило.
Тебе что, хочется мир перевернуть? Все равно здесь никогда и ничего не будет, это очевидно. Будем тихо гнить. Мне, если честно, плевать на все это. У меня семья, я за нее и отвечаю. И должен для нее сделать все, что смогу. А революции делают те, кто больше ничего делать не умеет.
— Ну так через десять лет, Витюша, — тихо произнес Платон, разливая чай, — ты тоже по подмосковным лесам за грибками пойдешь. Только у нас с грибами похуже, чем на Волге. И ездить за маслом уже будет некуда.
— Через десять лет, — в тон ему ответил Виктор, — мы с тобой будем большими учеными, нас примут в членкоры, накинут за звание по двести пятьдесят рубликов и дадут академические пайки. Так что без масла не останемся.
— А я не хочу, чтобы мне давали, — заявил Платон. — Ты правильно говоришь — мол, все надо самим делать. Только ты считаешь, что надо все сделать, чтобы дали, а по-моему — надо все сделать, чтобы было. Улавливаешь разницу?
— Нет, — признался Виктор. — Здесь все будет, только если дадут. Ты на выезд, что ли, нацелился?
— Да какой выезд! — махнул рукой Платон. — Я тут в Италии посмотрел на наших — слезы одни. Конечно, через пару лет у них все устаканится, найдут работу, жильем обзаведутся. Так ведь эту пару лет прожить надо.
— Кстати, — снова вернулся к затронутой было теме Виктор. — Ты все-таки съездил? Ну расскажи про Вику…
Атака
К восьмидесятому году Платон и Вика разошлись окончательно, Произошло это само собой. Бурный роман, начавшийся еще до зачисления Вики в лабораторию Виктора, со временем покатился к естественному концу — без слез, сцен и иных осложнений. Во многом этому способствовало и Викино замужество, к которому Платон отнесся довольно безразлично. Однако впоследствии стали происходить события, многих насторожившие. Суммарно их можно выразить так: Вика быстро пошла вверх.
Вскоре после окончательного разрыва с Платоном она вызвала Виктора из лаборатории в коридор и сказала:
— Витюша, я бы хотела с тобой серьезно поговорить. Мы уже давно работаем вместе, и я должна сказать, что перестала видеть перспективу. У меня есть хорошие наработки на диссертацию, но у тебя мне не продвинуться. Ты согласен?
Виктор был не то чтобы согласен или не согласен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
С учетом того, что телефон у Платона звонил ежеминутно, рассказ Виктора занял больше часа. Но как раз на последнем — риторическом — вопросе Платон крикнул:
— Нелька, бери сама трубку, говори — меня нет, — и, повернувшись к Виктору, сказал:
— Чего ты удивляешься? Все же развалено к черту! Еще лет десять покачаем нефть — и кранты. Жрать нечего, не смотри, что в Москве колбаса появилась. Это олимпийский допинг. Поезда уже не ходят — ты сам испытал. Как самолеты летают — тоже видел. Тут Ларри два дня на Завод улететь не мог — плюнул и уехал на машине. Бойкот Олимпиады — это ерунда, семечки. А вот если они, — Платон показал рукой куда-то за окно, — на ближайших выборах проголосуют за Рейгана, то за два года намотают нам кишки на голову. Ты представляешь, что у нас в оборонке творится? Пока тебя не было, какой-то полковник из «ящика» у нас кандидатскую защищал. В МИСИ такое даже на курсовые проекты стеснялись подавать. А здесь — на ура, внедрений до потолка, народнохозяйственный эффект — обалденный. Проголосовали в ноль. Я потом у Красавина справки навел.
Оказывается, полковник от Викиного мужа, и за ним в очереди еще человек пять таких же талантливых.
— А что с Викой, уладилось как-то? — спросил Виктор.
— Потом расскажу, — Платон махнул рукой и продолжил, — у Нельки подруга живет в Сызрани. Зарплату платят исправно, два раза в месяц. А купить нечего.
Она все лето грибы собирает — сушит, солит, маринует. По осени в деревне картошку берет мешками. Когда хочется чего-нибудь особенного — масла там, или мяса, или рыбы, — берет больничный на два дня и едет в Москву. День бегает по очередям, набирает центнер еды — и на поезд. Тут Сережка Терьян в Челябинск ездил с лекциями. В магазинах — хлеб, водка, аджика и болгарская фасоль. Все!
Остальное по карточкам. На человека полагается двести граммов масла в месяц — по семь граммов в день. У них там по домам гуляет приказ маршала Жукова от какого-то там мая сорок пятого года, что гражданскому населению капитулировавшего города Берлина полагается на душу по тридцать граммов масла в день. В четыре раза больше, заметь, чем нашим через сорок лет поспе войны. За что бы ни взялись, все проваливается. Вот, например, твой Аэрофлот. Построили шикарный аэропорт к Олимпиаде. Я там был, встречал делегацию. Он — пустой! Ноль десятых пассажира на сто квадратных метров. Наши не летают, потому что низзя. А ихние — потому что такого, как здесь, ни в какой Африке не найдешь: грязь, мат, пьяные рожи, и, если чего надо, ни за какую валюту не допросишься. Я, помню, еще студентом летал на юг: ужин приносят — курица, икра, еще что-то, А сейчас?
Цены вдвое подняли, зато кормить перестали. А куда мы денемся? Надо будет — полетим как миленькие. И еще спасибо скажем, что вообще в самолет сажают, а не в кутузку. Нет, пока эти дуболомы наверху не сообразят, что под ними уже горит, так и будем загибаться. Я только не понимаю, куда все нефтедоллары идут. Ну не все же они в БАМ закопали? Вот скажи, Витюша, ты представляешь себе, сколько приносит Аэрофлот?
— А черт его знает, — честно признался Виктор.
— Я тебе скажу. — Платон выхватил из-за спины блокнот. — Тут даже считать ничего не надо. Берем, например, домодедовские рейсы. Я там как-то полдня просидел, ждал рейса на Завод, вот и посчитал от нечего делать. Так, число рейсов… загрузка… загрузку берем стопроцентную, у нас меньше не бывает… теперь средняя цена билета… умножаем, складываем — это выручка. Теперь считаем расходы. Это цена керосина. Зарплата — кладем по сто рублей на нос, на летчиков, стюардесс, грузчиков — на каждого. За тепло, электричество — вычитаем. Будем считать, что раз в год покупаем один самолет, парк же надо обновлять. А теперь смотри сюда.
— Ты, наверное, что-то не учел, — сказал Виктор, потрясенный увиденной суммой убытков.
— Не учел, — честно признался Платон. — На каждых пятерых работающих приходится один начальник. Половина билетов раздается просто так — бесплатно или со скидкой. Керосин разворовывают. Хочешь учесть? Да такого ни одна экономика не вынесет! Имей в виду, я все в рублях считаю, а у керосина, между прочим, и валютная цена есть. Так что не думай, что ты один за билеты в Ригу, или куда ты там летал, заплатил. За тебя, тунеядца, еще родное государство из своего кармана пару сотен рубликов выложило. Поэтому рейсы и снимают. Вот ты мне скажи — им что, Аэрофлота мало? На хрена их еще в Афганистан понесло?
— Ладно, — примирительно сказал Виктор, — раз понесло, значит, приспичило.
Тебе что, хочется мир перевернуть? Все равно здесь никогда и ничего не будет, это очевидно. Будем тихо гнить. Мне, если честно, плевать на все это. У меня семья, я за нее и отвечаю. И должен для нее сделать все, что смогу. А революции делают те, кто больше ничего делать не умеет.
— Ну так через десять лет, Витюша, — тихо произнес Платон, разливая чай, — ты тоже по подмосковным лесам за грибками пойдешь. Только у нас с грибами похуже, чем на Волге. И ездить за маслом уже будет некуда.
— Через десять лет, — в тон ему ответил Виктор, — мы с тобой будем большими учеными, нас примут в членкоры, накинут за звание по двести пятьдесят рубликов и дадут академические пайки. Так что без масла не останемся.
— А я не хочу, чтобы мне давали, — заявил Платон. — Ты правильно говоришь — мол, все надо самим делать. Только ты считаешь, что надо все сделать, чтобы дали, а по-моему — надо все сделать, чтобы было. Улавливаешь разницу?
— Нет, — признался Виктор. — Здесь все будет, только если дадут. Ты на выезд, что ли, нацелился?
— Да какой выезд! — махнул рукой Платон. — Я тут в Италии посмотрел на наших — слезы одни. Конечно, через пару лет у них все устаканится, найдут работу, жильем обзаведутся. Так ведь эту пару лет прожить надо.
— Кстати, — снова вернулся к затронутой было теме Виктор. — Ты все-таки съездил? Ну расскажи про Вику…
Атака
К восьмидесятому году Платон и Вика разошлись окончательно, Произошло это само собой. Бурный роман, начавшийся еще до зачисления Вики в лабораторию Виктора, со временем покатился к естественному концу — без слез, сцен и иных осложнений. Во многом этому способствовало и Викино замужество, к которому Платон отнесся довольно безразлично. Однако впоследствии стали происходить события, многих насторожившие. Суммарно их можно выразить так: Вика быстро пошла вверх.
Вскоре после окончательного разрыва с Платоном она вызвала Виктора из лаборатории в коридор и сказала:
— Витюша, я бы хотела с тобой серьезно поговорить. Мы уже давно работаем вместе, и я должна сказать, что перестала видеть перспективу. У меня есть хорошие наработки на диссертацию, но у тебя мне не продвинуться. Ты согласен?
Виктор был не то чтобы согласен или не согласен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211