— Что-то не едут… Сходить, что ли, в сортир…
Он встал из-за стола и нарочито медленно сделал несколько шагов к двери в комнату. По мере того как дверь приближалась, но ничего не происходило, ужас овладевал им все сильнее, и последний метр Гера преодолел прыжком. Куда же он бросил куртку? Здесь? Нет. Где? А, вот она… Ощутив в ладони тяжесть подаренного Пашей полицейского кольта, Гера почувствовал некоторую уверенность.
Это он знает, что в доме есть чужие. А они не знают, что он знает… «Иль думал, что я думала, что думал он-я сплю», — усмехнулся Гера, хотя понимал серьезность ситуации. Интересно, сколько их? Двое? Трое? Если гости не догадываются, что он их раскрыл, можно положить одного или двух, прежде чем начнется ответная пальба.
Гера включил фонарик и быстро прошел по комнатам первого этажа. Внизу — никого. Значит, все наверху, и, возможно, на улице отирается еще несколько человек. Но те, кто на улице, неинтересны. Входную дверь он запер за собой автоматически. Черта с два кто-нибудь пролезет в этот дзот. Стоп! А как же эти, которые уже внутри? Они-то каким образом просочились через наглухо запечатанные двери?
Гера задумался. Появление в доме чужих противоречило всем законам природы, и это тревожило. Он не понимал, как такое могло произойти. Но факт есть факт — чужого он видел сам. Значит, дом его не защитит. Надо попытаться понять, что они собираются предпринять. Скорее всего, будут ждать, когда подъедут Саня с Пашей, чтобы взять всех вместе. Гера схватился за телефон, уже зная, что это бессмысленно. Трубка была мертва. Но в то же мгновение он услышал где-то наверху зуммер мобильного телефона, и вслед за этим — через полминуты, не более — по лестнице загромыхали уже не таящиеся шаги нескольких человек.
Когда, сжимая в правой руке кольт, Гера вышел на веранду, его уже ждали Их было трое — в черных джинсах, свитерах, беретах. С удивлением Гера заметил, что все трое были русскими. Какие, к черту, чеченцы! Паша что-то напутал. У высокого в руках был автомат Калашникова, но он уставил его дулом в потолок и стрелять вроде бы не собирался. Остальные двое держали руки в карманах курток.
— Положи-ка ты свою артиллерию на стол, — досадливо проговорил кто-то невидимый.
Оглянувшись, Гера увидел за своей спиной невысокого человечка в куртке.
Человечек досадливо морщился, прыскал в нос из аэрозольного баллончика и строил гримасы:
— Положи, как человека тебя прошу. Еще пальнешь ненароком. Или убери в карман. Мы к тебе с серьезным делом…
Гера помедлил, посмотрел на парней и заткнул кольт за брючный ремень. Тот, кто был с автоматом, нагнулся и поставил оружие в угол. Остальные двое расслабились, вынули руки из карманов.
— Ну вот и ладненько. — Человечек с аэрозолем подошел к столу и сел. — Прохватило где-то, черт. Слушай, у тебя аспиринчику здесь не найдется? Свалюсь еще. Дай пару таблеток заради Христа.
— Сейчас, сейчас, — засуетился Гера, чувствуя невероятное облегчение от того, что никто не собирается его убивать. — Где-то была аптечка.
Он кинулся в комнату, захлопнув за собой дверь, и ему стало еще легче и радостнее от того, что никто его не окрикнул, никто из парней не двинулся следом.
«Господи, сделай так, чтобы все обошлось, — приговаривал Гера про себя, — господи, прошу тебя, сделай так, чтобы обошлось…»
Но сегодня был не его день. Когда, держа в руках упаковку аспирина, он распахнул дверь на веранду, на пороге стоял простуженный человечек, а рядом с ним возвышался один из парней. Дуло ТТ смотрело Гере прямо в живот.
— Здорово как, — обрадовался человечек, отбирая из Гериной руки аспирин. — Сейчас приму — полегче будет. Покажи дом-то. Отодвинув Геру в сторону, он вошел в комнату и огляделся.
— Нормально, — одобрил человечек. — Усадьба целая. А это что? Сейф, что ли? Его сузившиеся глаза просверлили Геру насквозь.
— Садись сюда, на стульчик, — пригласил он Геру, ложась на приготовленную для раненого Паши кровать и закидывая руки за голову. — Поговорим. Ключи от сейфа у тебя? Или у приятелей? Только не ври. Я этого не люблю.
Дуло ТТ уперлось Гере в затылок. Он посмотрел в глаза лежащего на кровати человека и понял, что сейчас умрет. Сейчас. Или через десять минут. Или через час. Гера подвинул правую руку ближе к пряжке ремня, почувствовал колебание воздуха, и на голову его обрушился страшной силы удар. Свет погас.
Когда он пришел в себя, пистолета за поясом уже не было Не было пояса, не было брюк. Гера лежал голый на постеленной для Пашки кровати, а рядом сидел мордатый парень и держал в руках два зачищенных с концов провода.
— Голуба моя, — сказал простуженный голос, — ты уж сам решай. Либо сразу скажи, где ключи тебе ж легче будет, либо… — Человечек сделал знак в сторону мордатого.
Судорога невероятной боли изогнула тело Геры. Это продолжалось всего долю секунды, но, когда затих крик, от которого зазвенели стекла, перед глазами истязаемого побежали радужные круги, а в протопленной комнате резко запахло калом.
— Голуба, — продолжил простуженный, — говори быстренько. Нам ведь недосуг.
Да и мучить тебя нету никакой охоты. Опять же посмотри, ты у нас тут обделался немножко, прямо как маленький. А ведь мы еще и не начинали как следует. Где ключики-то? Скажи — и мы уйдем. А то придется дружков твоих подождать. Не по-товарищески получится. Ну так как?
Еще трижды Гера, продолжавший цепляться за жизнь, которая стоила ровно столько же, сколько информация о спрятанных за иконкой ключах, дергался под ударами тока. А потом жизнь перестала быть для него интересной.
— Т-т-там, — провизжал он, мотая разламывающейся от боли головой, — там, за и-и-и….
Человечек понял, достал ключи, бережно поправив покосившуюся икону.
— Вот и ладно, — по-доброму сказал он, присев на кровать и погладив Геру по мокрым, спутавшимся волосам, — вот и ладно, милый ты мой. Спасибо тебе.
Водички попьешь? Валюша, дай водички. Видишь, дрожит весь.
— К-как в-вы в д-дом по-п-пали? — спросил Гера, клацая зубами. Почему-то ему казалось, что важнее этого вопроса ничего нет.
— Как попали? — человечек пожал плечами. — Обыкновенно. Крышу разобрали на хер и попали. Чего тут сложного? Ты мне другое, голуба, скажи. Ты крещеный?
Православный?
— Нет, — прошептал Гера.
— Это плохо, — человечек расстроился. — Как же нам быть-то? Повторяй за мной, что ли… Отче наш… иже еси на небесех… Повторяй, милый человек. А то не по-людски будет. Да святится имя твое… Да приидет царствие твое…
Через некоторое время сквозь разобранную крышу к небу взметнулись языки пламени.
Машин на трассе практически не было. Полковник на заднем сиденье лежал тихо — наверное, заснул или потерял сознание. Пасько гнал бронированный джип на предельной скорости, притормозив только дважды — за Подольском и у третьего кольца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211