Так думал Жолт, но долго сердиться не мог. Злость его испарялась молниеносно, и секрет этого был чрезвычайно прост: как бы резко ни отвечал он Амбрушу, как бы грубо ни высказывал свои мысли, большелобый врач лишь одобрительно улыбался; он не только его ни разу не осадил, но даже явно хотел, чтобы Жолт оставался самим собой.
К концу первой встречи злость в душе Жолта вспыхнула еще один раз – когда они добрались до игры в вопросы-ответы. Все, что происходило до этого, – если не считать того сверхстранного обстоятельства, что врач просто играет с ним, Жолтом Керекешем, задавая вопросы на сообразительность, словно нет у него иных, более значительных дел! – было, по правде сказать, интересно. Амбруш дал Жолту фотографии каких-то странных мужчин и женщин, истории которых были смешаны, перепутаны, и надо было сложить их в логическом порядке. Одна фотография изображала субъекта с физиономией типичного гангстера, и Жолт долго подозревал, что это закоренелый убийца, который пытается спрятать в машине расчлененную им на части жертву. Но оказалось, что этот человек привез в подарок ребенку куклу. Потом надо было собрать руки – составные их части были сделаны из белого дерева, а пальцы почему-то отсутствовали, – и Амбруш следил по часам, сколько времени потратит на это Жолт. Почему руки без пальцев? Амбруш в ответ лишь улыбнулся. Потом из разноцветных частей Жолт складывал какие-то глупые рожи – забава совершенно дурацкая, но именно потому интересная. Игра в вопросы-ответы поначалу шла тоже отлично: пришлось думать над такими вещами, над которыми прежде Жолт никогда не задумывался. Почему глухой от рождения человек становится еще и немым? Или: как ориентироваться, если ты заблудился в лесу?
Затем Амбруш спросил, где находится остров Целебес. Вот тут-то Жолт обозлился.
– Что это такое? Экзамен? – прошипел он.
– Наберись терпения, Жолт, и тогда все узнаешь.
Жолт продолжал отвечать, но, когда был задан вопрос, чем похожи клоп и гвоздика, он сорвался и с ужасом уставился в лицо Амбруша.
– К-к… к-к… ч-черту… ч-черту… к-клопа… – говорил он, то бледнея, то багровея.
– Тебе что-то вспомнилось, Жолт? Расскажи, в чем дело, и успокойся.
Но Жолт замотал головой и отвел глаза в сторону. Амбруш его не торопил.
– Расскажи, – мягко повторил врач. – Но если не хочешь, оставим это.
Жолт помолчал, сглатывая мешающий ему ком, затем глаза у него блеснули.
– Я расскажу в самом конце.
– Отлично. Продолжим?
Игру они продолжали, но уже в менее безоблачном настроении.
При третьей встрече оба, Амбруш и Жолт, свои обещания сдержали.
Амбруш объяснил, что игры дают возможность определить и выразить числовой формулой интеллектуальный уровень Жолта. Итог исследований уже подведен, и математическое частное выведено. Формула его такова: КИ 109. Это значит, что сообразительность Жолта значительно выше средней. Они еще не раз займутся такими вещами, которые называются тестами. Он, Амбруш, считает тесты своеобразным контролем. Но для него важно лишь то, что рассказывает сам Жолт. Что бы ни говорили отец и обе Магды, что бы ни показывали тесты, ничему окончательно он не верит. Для него существует лишь один правдивый источник – то, что говорит о себе сам Жолт. Если же он и Жолт в чем-то во мнениях разойдутся, то потом они вместе всё подробно обсудят.
Жолт почувствовал облегчение. Впервые в жизни ему отдали предпочтение перед отцом. И лишь его слово Амбруш считает единственно верным. Потом они вместе всё, возможно, обсудят. Вот это уже отношение честное, так и полагается поступать.
И Жолт без всякого принуждения, добровольно рассказал Амбрушу, почему вопрос клоп – гвоздика привел его в такое смятение. Он сразу подумал: у него не все дома. Недаром же тому пьянице в вытрезвителе задали этот вопрос. Но выясняли, наверно, не степень его интеллекта, а степень дурости. Ну конечно, они хотели выразить формулой именно это.
Жолт и Амбруш непринужденно, весело засмеялись. Жолту все чаще казалось, что Амбруша он уже где-то видел – и, может быть, даже во сне. Во всяком случае, Амбруш чужим ему не был.
Надо отметить, что у самого Жолта на этот счет к тому времени появились лишь смутные предположения, зато все домашние могли засвидетельствовать, положа руку на сердце, что мальчик питает к Амбрушу необычайное, почти безграничное доверие и авторитет его для Жолта непререкаем. Однажды Керекеш, уязвленно посмеиваясь, высказался в том смысле, что Амбруш приобрел над Жолтом совершенно необъяснимую власть.
Время шло, и Жолт как-то, набравшись мужества, стал расспрашивать Амбруша о его больных. Он уже знал по опыту, что Амбруш скажет ему чистую правду.
– Почему та женщина не открывает глаза? – спросил Жолт.
– У нее парализован нерв. Ей предстоит операция.
– Но она ведь не хочет их открывать.
– Она утверждает, что родственники ее обобрали, лишив доли наследства, и она не открывает глаза потому, что не желает их видеть.
– Это понятно, – сказал Жолт. – Ее родственники, наверное, гнусные скряги.
– Возможно. Но глаза у нее закрыты не по этой причине.
– А как это стало известно?
– Ее наблюдали во время сна. Она и во сне их не открывает.
– Но все люди ведь спят с закрытыми глазами, – возразил Жолт.
Ему было как-то очень понятно, что женщина не желает видеть отвратительных родственников, хитростью лишивших ее доли наследства.
– Бывает, что человек вовсе не лжет, рассказывая о том, что он якобы видел и слышал, хотя в действительности этого не было. И это тоже болезнь. Галлюцинации, – тихо добавил Амбруш.
Жолт понял и помрачнел.
– Мне тоже предстоит операция? – спросил он.
– Нет, Жолт. Что за фантазии!
– Тогда как же… как меня вылечат?
– Беседами.
Жолт на минуту углубился в себя. Громадный лоб Амбруша излучал спокойную убежденность; так бывает, когда человек говорит о чем-то совершенно естественном, что должно произойти само собой. Можно ли этому верить? Прежде над таким заявлением он и Дани просто бы посмеялись. Жолту не нравилось, что его считают больным. Было бы куда лучше, если б его несчастье называлось попроще. Например, так: иногда ему просто не хочется говорить, иногда у него в горле появляется ком, но это пройдет, как проходит лето или зима…
Несколько месяцев Жолт по совету Амбруша своих приятелей избегал. В семье с ним были все ласково-внимательны, необыкновенно тактичны. Тибор лишь изредка застенчиво просил его сделать массаж, Магда контрабандой подсовывала ему романы Агаты Кристи, а Керекеш обходил его стороной, хотя при этом сконфуженно и ободряюще улыбался.
Вначале все было до чрезвычайности странно, но Жолт к этим переменам вскоре привык, к тому же он получил почти неограниченную свободу. Ведя Зебулона на поводке, он целыми днями бродил в будайских горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63