Сендзину все-таки хотелось получить ответы на вопросы, кто он был, что здесь делал, и кто его послал.
Затем Сендзин вернулся туда, где лежала связанная Жюстина.
Ее глаза открылись, зрачки были расширены и трепетали.
— Где ты был? — спросила она. Сендзин не ответил. Он обертывал шелковый шнур вокруг ее шеи. Двурогая луна, огромная, потому что уже спустилась к линии горизонта, казалось, злорадно поглядывала на то, что должно было сейчас произойти.
— Половой акт, — говорил Сендзин, — часто бывает грубым, бесчеловечным. Он легко может стать орудием возмездия. В таких случаях его называют изнасилованием, а не актом любви. Но любовь и половая жизнь до такой степени далеки друг от друга, что говорят на разных языках.
— Иногда, — Жюстина с трудом приоткрыла губы, — только иногда.
Сендзин заглянул ей прямо в глаза. — Но половой акт только тогда интересен, когда используется как орудие возмездия, — сказал он, отдаваясь во власть стихиям. Он жил в этот момент своими ощущениями, вытеснившими из сознания даже мысль о пропавших изумрудах.
На его руках была кровь, и он с жадностью впивал ее запах. Акт убийства, близость смерти заставляли его жить полной жизнью, ощущать себя на краю царства вечной тайны, где цели становятся средствами, с помощью которых можно управлять судьбами других людей и, управляя, вести линию своей судьбы.
Он начал затягивать шнурок на шее Жюстины.
* * *
— Ты все больше и больше становишься человеком, которого мне следует избегать любой ценой, — сказал Икуза, и Барахольщик включил записывающее устройство. Киллан засмеялась. Они находились в кабинете Икузы в здании «Ниппон Кейо» в Синдзюку.
Икуза развернулся в кресле, чтобы лучше видеть ее.
— Все чаще и чаще меня посещает мысль убить тебя, пока ты меня окончательно не погубила.
— Возможно, когда-нибудь ты попытаешься это сделать, — парировала Киллан Ороши, нисколько не испугавшись. — Было бы занятно поиграть с тобой в эту игру.
Икуза бросил на нее свирепый взгляд.
— Смерть не игрушка, Киллан. Пора бы тебе это понять.
— О, я прекрасно понимаю, — возразила она. — Только мне плевать.
— Когда-нибудь, — сказал Икуза, — ты действительно увидишь, что это не одно и то же.
Киллан бросила пиджак на стол Икузы, села на стул, повернувшись к большому окну. — Токио для меня как сестра, которую мне всегда хотелось иметь, но которой у меня никогда не было. Я ни дня не смогла бы прожить, не слыша стука его сердца. Нет мне жизни без магазинов в Акихабаре, где продают электронику со всего света, без панков, толкающих свое барахло в Уэно, без бессмысленных, но ярких неоновых огней рекламы. Япония — край примитивной и прекрасной, как секс, жизни, протекающей за омерзительно упорядоченным фасадом. В этот край приглашает лозунг: «Добро пожаловать в постатомный век!»
Кузунда Икуза смотрел на нее с важностью политикана, наблюдающего за предвыборной кампанией своего соперника.
— Жаль, что ты родилась женщиной, — подытожил он. — У тебя не только мужской ум, но и мужское честолюбие.
— Честолюбие — или его нехватка — привело моего папашу к банкротству, — сказала Киллан. — Мне приходится компенсировать эту нехватку. Он бы никогда не попал в такую зависимость от тебя, будь у него хоть унция убежденности. Он позволял другим людям уговорить его заключать сделки, которые подтачивали ресурсы «Накано». И теперь от банкротства и сеппуку его хранит только «Нами».
— Он может считать, что ему чертовски повезло, что «Чиода Сентрал Банк», контролируемый нами, ссудил ему достаточный капитал, чтобы продержаться хоть немного.
— Благодаря ТВОЕЙ политике, проводимой в ТВОИХ офисах. — Икуза пожал плечами. — Но вы сами порой прибегали к кабальным сделкам. — Это не вина отца! — воскликнула она. — Другие подталкивали его к этому. — Иногда ты кажешься вполне взрослой, — сказал Икуза, — а то вдруг начинаешь говорить наивные вещи, как, например, сейчас. Можно подумать, что у вас с отцом нежнейшие отношения. Да и нечего его защищать: он президент «Накано», и ему отвечать за все действия его компании.
— Ты разорил «Накано». Разбил ее вдребезги. — А ты что, думала, мы можем позволить себе швырять деньги на фирму, которая идет к банкротству, да еще так, чтобы у нее перышки не помялись? Нам надо защищать свои инвестиции. Поэтому пришлось пойти на смену руководства.
— Поставив у руля преданных вам людей. — Думай, как хочешь. Но ты от этого только выиграешь. Я обещал тебе хороший пост в «Накано», если ты будешь сотрудничать с нами.
— Мне нужно не это. — Киллан встала, крошечная по сравнению с габаритами Икузы. Тем не менее человек-гора поглядывал на нее с уважением. — Я хочу, чтобы ты внедрил меня в банк «Чиода».
Кузунда Икуза расхохотался так, что стол задрожал, как от землетрясения.
Киллан и бровью не повела.
— Ты совершаешь ошибку, потешаясь надо мной, — холодно проговорила она.
— Я вовсе не над тобой смеюсь, Киллан, — оправдывался Икуза, вытирая слезы толстым, как сарделька, пальцем, — а над твоими чудовищными амбициями. Иногда мне кажется, я нащупал их предел, но ты всегда удивляешь меня, ставя все новые и новые.
— Мне кажется, я рассуждаю логично, — сказала Кил-лан. — Песенка «Накано» спета. Если не сейчас, то очень скоро. Сейчас она не более чем пузырь, надуваемый вами. Вот «Чиода» — это другое дело. Будучи Центральным банком, он контролирует множество фирм. «Чиода» — это сила, и я хочу ее.
Икуза провел пальцем по подбородку.
— Иногда ты говоришь как взрослая, но в большинстве вопросов ты — чистое дитя. Но в любом случае тебе пора бы понять, что вы с отцом не можете обладать полной информацией. Теперь, когда осуществлено слияние «Накано» и «Сфинкса», мы вступаем в заключительную стадию нашей операции. Если «Накано» и считать пузырем, как ты говоришь, то теперь он наполняется, — и не только преданным нам персоналом, но и интеллектом. На него будут трудиться лучшие умы страны.
Мы оставили в неприкосновенности научно-исследовательский отдел «Накано», когда начали демонстрировать компанию в связи с тем, что деньги, ссуженные «Чиодой», кончились. Мы использовали фирму твоего отца как наживку. А он этого так и не понял.
Нам была нужна — нужна позарез — технология «Сфинкса» Тандзана Нанги. Но как ее заполучить? Нанги обезопасил свою фирму против захвата и экспроприации, его невозможно подловить на какой-нибудь взятке: чертов старик неподкупен. Надо было просто застать его врасплох. И вот, выставив научно-исследовательский отдел «Накано» в качестве наживки, мы еще в придачу оказали давление на Нанги.
В результате произошло слияние «Накано» и «Сфинкса». Нанги считает, что он сможет в будущем подмять под себя «Накано». Кроме того, ему нужна научно-исследовательская база не в меньшей степени, чем нам нужна его технология.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Затем Сендзин вернулся туда, где лежала связанная Жюстина.
Ее глаза открылись, зрачки были расширены и трепетали.
— Где ты был? — спросила она. Сендзин не ответил. Он обертывал шелковый шнур вокруг ее шеи. Двурогая луна, огромная, потому что уже спустилась к линии горизонта, казалось, злорадно поглядывала на то, что должно было сейчас произойти.
— Половой акт, — говорил Сендзин, — часто бывает грубым, бесчеловечным. Он легко может стать орудием возмездия. В таких случаях его называют изнасилованием, а не актом любви. Но любовь и половая жизнь до такой степени далеки друг от друга, что говорят на разных языках.
— Иногда, — Жюстина с трудом приоткрыла губы, — только иногда.
Сендзин заглянул ей прямо в глаза. — Но половой акт только тогда интересен, когда используется как орудие возмездия, — сказал он, отдаваясь во власть стихиям. Он жил в этот момент своими ощущениями, вытеснившими из сознания даже мысль о пропавших изумрудах.
На его руках была кровь, и он с жадностью впивал ее запах. Акт убийства, близость смерти заставляли его жить полной жизнью, ощущать себя на краю царства вечной тайны, где цели становятся средствами, с помощью которых можно управлять судьбами других людей и, управляя, вести линию своей судьбы.
Он начал затягивать шнурок на шее Жюстины.
* * *
— Ты все больше и больше становишься человеком, которого мне следует избегать любой ценой, — сказал Икуза, и Барахольщик включил записывающее устройство. Киллан засмеялась. Они находились в кабинете Икузы в здании «Ниппон Кейо» в Синдзюку.
Икуза развернулся в кресле, чтобы лучше видеть ее.
— Все чаще и чаще меня посещает мысль убить тебя, пока ты меня окончательно не погубила.
— Возможно, когда-нибудь ты попытаешься это сделать, — парировала Киллан Ороши, нисколько не испугавшись. — Было бы занятно поиграть с тобой в эту игру.
Икуза бросил на нее свирепый взгляд.
— Смерть не игрушка, Киллан. Пора бы тебе это понять.
— О, я прекрасно понимаю, — возразила она. — Только мне плевать.
— Когда-нибудь, — сказал Икуза, — ты действительно увидишь, что это не одно и то же.
Киллан бросила пиджак на стол Икузы, села на стул, повернувшись к большому окну. — Токио для меня как сестра, которую мне всегда хотелось иметь, но которой у меня никогда не было. Я ни дня не смогла бы прожить, не слыша стука его сердца. Нет мне жизни без магазинов в Акихабаре, где продают электронику со всего света, без панков, толкающих свое барахло в Уэно, без бессмысленных, но ярких неоновых огней рекламы. Япония — край примитивной и прекрасной, как секс, жизни, протекающей за омерзительно упорядоченным фасадом. В этот край приглашает лозунг: «Добро пожаловать в постатомный век!»
Кузунда Икуза смотрел на нее с важностью политикана, наблюдающего за предвыборной кампанией своего соперника.
— Жаль, что ты родилась женщиной, — подытожил он. — У тебя не только мужской ум, но и мужское честолюбие.
— Честолюбие — или его нехватка — привело моего папашу к банкротству, — сказала Киллан. — Мне приходится компенсировать эту нехватку. Он бы никогда не попал в такую зависимость от тебя, будь у него хоть унция убежденности. Он позволял другим людям уговорить его заключать сделки, которые подтачивали ресурсы «Накано». И теперь от банкротства и сеппуку его хранит только «Нами».
— Он может считать, что ему чертовски повезло, что «Чиода Сентрал Банк», контролируемый нами, ссудил ему достаточный капитал, чтобы продержаться хоть немного.
— Благодаря ТВОЕЙ политике, проводимой в ТВОИХ офисах. — Икуза пожал плечами. — Но вы сами порой прибегали к кабальным сделкам. — Это не вина отца! — воскликнула она. — Другие подталкивали его к этому. — Иногда ты кажешься вполне взрослой, — сказал Икуза, — а то вдруг начинаешь говорить наивные вещи, как, например, сейчас. Можно подумать, что у вас с отцом нежнейшие отношения. Да и нечего его защищать: он президент «Накано», и ему отвечать за все действия его компании.
— Ты разорил «Накано». Разбил ее вдребезги. — А ты что, думала, мы можем позволить себе швырять деньги на фирму, которая идет к банкротству, да еще так, чтобы у нее перышки не помялись? Нам надо защищать свои инвестиции. Поэтому пришлось пойти на смену руководства.
— Поставив у руля преданных вам людей. — Думай, как хочешь. Но ты от этого только выиграешь. Я обещал тебе хороший пост в «Накано», если ты будешь сотрудничать с нами.
— Мне нужно не это. — Киллан встала, крошечная по сравнению с габаритами Икузы. Тем не менее человек-гора поглядывал на нее с уважением. — Я хочу, чтобы ты внедрил меня в банк «Чиода».
Кузунда Икуза расхохотался так, что стол задрожал, как от землетрясения.
Киллан и бровью не повела.
— Ты совершаешь ошибку, потешаясь надо мной, — холодно проговорила она.
— Я вовсе не над тобой смеюсь, Киллан, — оправдывался Икуза, вытирая слезы толстым, как сарделька, пальцем, — а над твоими чудовищными амбициями. Иногда мне кажется, я нащупал их предел, но ты всегда удивляешь меня, ставя все новые и новые.
— Мне кажется, я рассуждаю логично, — сказала Кил-лан. — Песенка «Накано» спета. Если не сейчас, то очень скоро. Сейчас она не более чем пузырь, надуваемый вами. Вот «Чиода» — это другое дело. Будучи Центральным банком, он контролирует множество фирм. «Чиода» — это сила, и я хочу ее.
Икуза провел пальцем по подбородку.
— Иногда ты говоришь как взрослая, но в большинстве вопросов ты — чистое дитя. Но в любом случае тебе пора бы понять, что вы с отцом не можете обладать полной информацией. Теперь, когда осуществлено слияние «Накано» и «Сфинкса», мы вступаем в заключительную стадию нашей операции. Если «Накано» и считать пузырем, как ты говоришь, то теперь он наполняется, — и не только преданным нам персоналом, но и интеллектом. На него будут трудиться лучшие умы страны.
Мы оставили в неприкосновенности научно-исследовательский отдел «Накано», когда начали демонстрировать компанию в связи с тем, что деньги, ссуженные «Чиодой», кончились. Мы использовали фирму твоего отца как наживку. А он этого так и не понял.
Нам была нужна — нужна позарез — технология «Сфинкса» Тандзана Нанги. Но как ее заполучить? Нанги обезопасил свою фирму против захвата и экспроприации, его невозможно подловить на какой-нибудь взятке: чертов старик неподкупен. Надо было просто застать его врасплох. И вот, выставив научно-исследовательский отдел «Накано» в качестве наживки, мы еще в придачу оказали давление на Нанги.
В результате произошло слияние «Накано» и «Сфинкса». Нанги считает, что он сможет в будущем подмять под себя «Накано». Кроме того, ему нужна научно-исследовательская база не в меньшей степени, чем нам нужна его технология.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164