— Бизнес у меня такой. Все дела обсуждаю в прихожей. Можете закурить, если желаете. И общайтесь свободно, здесь отличная звукоизоляция. Никто не услышит.
Кого-то мне этот парень напоминал. Чем-то неуловимым, эфемерным. Чувство де жа вю все усиливалось и усиливалось.
— А как насчет «жучков»? — поинтересовался я на всякий случай.
— Чисто! — воскликнул Макс, проводя правой рукой по стене, будто смахивая невидимые «жучки».
— И еще у меня каждый день в комнате убираются робоуборщики, — хитро улыбнулся Макс. — Ребенку вредна пыль, знаете ли. А я забочусь о здоровье своей дочери. Особенно после того как ее мать умерла…
— Примите мои соболезнования, — сказал я.
— Недели две назад это случилось, — грустно прошептал Блэйн. Мне показалось, что он сейчас заплачет. Но вместо этого Макс Блэйн перешел на деловой тон:
— Как дела у Хакера? И у его друга… Как его звали? Шон вроде? Такой здоровенный негр…
Я промолчал. Шона я ни разу не видел. Ну разве что мельком, по стерео, когда сидел в Дыре, тюрьме на Статике. Но не запомнил. Что ж, очень умно: Дерек правильно поступил, взяв с собой чернокожего.
Нам с Антоном тоже стоило подумать о смене имиджа, а для этого надо было хотя бы отыскать побольше сведений о Чаки. Понадеялись на русский «Авось» и, как оказалось, зря.
— У Хакера проблемы, — сказал я.
— Очень жаль, — безразличным голосом произнес Блэйн, чуть не зевая от скуки.
Мы помолчали. Я угрюмо разглядывал портрет человека, который с улыбкой разрезал свою плоть.
— Наверное, думаешь как белый человек смог подняться на планете, которой правят черномазые? — весело спросил Блэйн. И сам же ответил: — Просто надо иметь голову на плечах, Гарри. Всего-то! Но тупое большинство этого просто не понимает. Впрочем, речь не об этом. Надо обсуждать дела. Давай, выкладывай, зачем пришел, приятель!
— Оружие, — сказал я. — Мне нужны две снайперские винтовки и комплект взрывчатки. Вроде той, что ты продал Хакеру.
— Хорошая вещь, — кивнул Макс Блэйн, поплотнее закутываясь в халат. Очки хищно блеснули: — Не обнаруживается ни одним из земных устройств. На всякий случай я предложил Хакеру кинуть в чемодан пару шутих, начиненных порохом, чтобы замаскировать взрывчатку. Тогда это была экспериментальная модель, кое-какие сомнения насчет вещества еще существовали… но теперь все в прошлом. Хоть полностью обвешайтесь взрывчаткой. Ни одна служба вас не засечет! Здорово, да?
— Да, — согласился я. — Здорово. Откуда у вас эта картина?
Черно-белый мужчина рассекает кожу, мышцы, сухожилия, кромсает собственную рану…
Блэйн взглянул на нее.
— Нравится? — почти с нежностью спросил он. — Это с моей планеты. Имя художника вам ничего не скажет, но могу сказать только одно — он самый знаменитый живописец моей Родины. Для своих картин использует только две краски — черную и белую. Представляете, Гарри? Он добивается такого потрясающего эффекта всего с помощью двух красок. Эти оттенки, переливы, эта грусть в глазах юноши — разве не великолепно?
— Так вы не с Чаки родом? — спросил я.
— Я живу здесь всего несколько лет, — ответил Блэйн, поворачиваясь ко мне. — Быть может, обсудим цену…
Рукоятка «Целителя» приятно холодила кожу. Дуло глядело прямо между глаз Блэйна. Мне даже показалось, что черный зрачок отражается в его линзах.
— В чем дело? — холодно спросил человек в халате. — Ты чокнулся, Гарри? Тебе все равно не выйти с этим отсюда… У меня большие, попросту огромные связи на Чаки. Ты даже себе представить не можешь, насколько большие.
— Ты не человек, Блэйн, — тихо сказал я. — Ты — сектоид.
Макс не стал отнекиваться, не стал мне ничего доказывать, а вместо этого весело расхохотался:
— Это так, Герман, — сказал он, наконец, стряхивая выступившие слезинки. — Ты как догадался?
— Шизофреники вы все, — сказал я твердо, — все играетесь… Этим вы все похожи друг на дружку, словно близнецы-братья. К тому же необнаруживаемая взрывчатка. Я мог догадаться обо всем давным давно, еще когда мне про тебя рассказывал брат.
— Да, — кивнул сектоид, — мы играем. Зато в этом наш смысл жизни. А что есть у вас, людей, Герман? Месть, донос, жадность. Мы играем против вас вашим же оружием. Только вы играете с серьезным видом на лице, а мы… мы просто играем. Будь на моем месте человек, Герман, он пристрелил бы тебя на месте. Ведь именно из-за тебя погибла моя жена. Она находилась на той самой базе в Баренцевом море, надеюсь помнишь? Той, которая благодаря твоей глупой выходке, погибла. Но моя раса — игроки. Нам удалось выследить тебя. Мне стало интересно, что произойдет во время нашей встречи. Кстати, извини, что не хвалю тебя за тонкий расчет. Тебе повезло, Герман!
— В этом мы сильнее вас, — сказал я медленно, по полшажка отступая к двери. Свободной рукой проверил замок. Все в порядке, он захлопнулся сам собой.
Чужой захохотал:
— Сильнее в чем? В везении? Удача — это не физическая величина, Герман. Ее не измеришь ни в метрах, ни килограммах. Удача — это случайный фактор по определению, и то, что его невозможно учесть, вовсе не делает тебя сильнее, Герман. Тогда Фортуна прижала тебя к своей надушенной груди, сейчас она покажет тебе задницу. Понимаешь? Не надо подводить базис под свою удачу! Надеются на везение новички, которые до сих пор не выучили правила игры… простой игры, имя которой жизнь.
Земля вздрогнула. Будто началось землетрясение. Где-то далеко-далеко, за линией горизонта, за городом,оно было настолько сильным, что я ощутил его даже находясь в сотнях километрах от эпицентра. И от этого стало еще страшнее. Что-то эта тряска мне напомнила… Что-то давным-давно виденное…
— Что происходит? — спросил я, чувствуя как мелко вибрирует под ногами пол.
— Совсем отстал от жизни, Герман? — осклабился Блэйн. — Не смотришь стерео? Федорчук сегодня утром добился от Галактического Совета разрешения на атаку семьи Секта. У нас остался один шанс выжить — начать первыми.
— Что происходит?? — закричал я.
— Планетарная бомбардировка, Герман, — сказал, задумчиво улыбаясь, сектоид. — Три крейсера, каждый размером с Великобританию, сейчас утюжат поверхность планеты мезонными бомбами и лазерными лучами. Нам с тобой пока везет, они начали с другого полушария планеты.
— Что за чушь? Кому нужна Чаки?
— Ты не знал, Герман? — притворно удивился Блэйн. — Чаки — планета, где Земной Сектор ведет сверхсекретные разработки новых видов вооружения. Так проще, господин Лукин. Кто поверит, что планета националистов, на которой все, и белые, и черные ненавидят Землю, на самом деле форпост человеческой империи? Семье пришлось приложить немало усилий, чтобы выяснить это, Герман. Шансов у нас теперь победить мало, но на везение мы надеяться не собираемся — Секта играет до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Кого-то мне этот парень напоминал. Чем-то неуловимым, эфемерным. Чувство де жа вю все усиливалось и усиливалось.
— А как насчет «жучков»? — поинтересовался я на всякий случай.
— Чисто! — воскликнул Макс, проводя правой рукой по стене, будто смахивая невидимые «жучки».
— И еще у меня каждый день в комнате убираются робоуборщики, — хитро улыбнулся Макс. — Ребенку вредна пыль, знаете ли. А я забочусь о здоровье своей дочери. Особенно после того как ее мать умерла…
— Примите мои соболезнования, — сказал я.
— Недели две назад это случилось, — грустно прошептал Блэйн. Мне показалось, что он сейчас заплачет. Но вместо этого Макс Блэйн перешел на деловой тон:
— Как дела у Хакера? И у его друга… Как его звали? Шон вроде? Такой здоровенный негр…
Я промолчал. Шона я ни разу не видел. Ну разве что мельком, по стерео, когда сидел в Дыре, тюрьме на Статике. Но не запомнил. Что ж, очень умно: Дерек правильно поступил, взяв с собой чернокожего.
Нам с Антоном тоже стоило подумать о смене имиджа, а для этого надо было хотя бы отыскать побольше сведений о Чаки. Понадеялись на русский «Авось» и, как оказалось, зря.
— У Хакера проблемы, — сказал я.
— Очень жаль, — безразличным голосом произнес Блэйн, чуть не зевая от скуки.
Мы помолчали. Я угрюмо разглядывал портрет человека, который с улыбкой разрезал свою плоть.
— Наверное, думаешь как белый человек смог подняться на планете, которой правят черномазые? — весело спросил Блэйн. И сам же ответил: — Просто надо иметь голову на плечах, Гарри. Всего-то! Но тупое большинство этого просто не понимает. Впрочем, речь не об этом. Надо обсуждать дела. Давай, выкладывай, зачем пришел, приятель!
— Оружие, — сказал я. — Мне нужны две снайперские винтовки и комплект взрывчатки. Вроде той, что ты продал Хакеру.
— Хорошая вещь, — кивнул Макс Блэйн, поплотнее закутываясь в халат. Очки хищно блеснули: — Не обнаруживается ни одним из земных устройств. На всякий случай я предложил Хакеру кинуть в чемодан пару шутих, начиненных порохом, чтобы замаскировать взрывчатку. Тогда это была экспериментальная модель, кое-какие сомнения насчет вещества еще существовали… но теперь все в прошлом. Хоть полностью обвешайтесь взрывчаткой. Ни одна служба вас не засечет! Здорово, да?
— Да, — согласился я. — Здорово. Откуда у вас эта картина?
Черно-белый мужчина рассекает кожу, мышцы, сухожилия, кромсает собственную рану…
Блэйн взглянул на нее.
— Нравится? — почти с нежностью спросил он. — Это с моей планеты. Имя художника вам ничего не скажет, но могу сказать только одно — он самый знаменитый живописец моей Родины. Для своих картин использует только две краски — черную и белую. Представляете, Гарри? Он добивается такого потрясающего эффекта всего с помощью двух красок. Эти оттенки, переливы, эта грусть в глазах юноши — разве не великолепно?
— Так вы не с Чаки родом? — спросил я.
— Я живу здесь всего несколько лет, — ответил Блэйн, поворачиваясь ко мне. — Быть может, обсудим цену…
Рукоятка «Целителя» приятно холодила кожу. Дуло глядело прямо между глаз Блэйна. Мне даже показалось, что черный зрачок отражается в его линзах.
— В чем дело? — холодно спросил человек в халате. — Ты чокнулся, Гарри? Тебе все равно не выйти с этим отсюда… У меня большие, попросту огромные связи на Чаки. Ты даже себе представить не можешь, насколько большие.
— Ты не человек, Блэйн, — тихо сказал я. — Ты — сектоид.
Макс не стал отнекиваться, не стал мне ничего доказывать, а вместо этого весело расхохотался:
— Это так, Герман, — сказал он, наконец, стряхивая выступившие слезинки. — Ты как догадался?
— Шизофреники вы все, — сказал я твердо, — все играетесь… Этим вы все похожи друг на дружку, словно близнецы-братья. К тому же необнаруживаемая взрывчатка. Я мог догадаться обо всем давным давно, еще когда мне про тебя рассказывал брат.
— Да, — кивнул сектоид, — мы играем. Зато в этом наш смысл жизни. А что есть у вас, людей, Герман? Месть, донос, жадность. Мы играем против вас вашим же оружием. Только вы играете с серьезным видом на лице, а мы… мы просто играем. Будь на моем месте человек, Герман, он пристрелил бы тебя на месте. Ведь именно из-за тебя погибла моя жена. Она находилась на той самой базе в Баренцевом море, надеюсь помнишь? Той, которая благодаря твоей глупой выходке, погибла. Но моя раса — игроки. Нам удалось выследить тебя. Мне стало интересно, что произойдет во время нашей встречи. Кстати, извини, что не хвалю тебя за тонкий расчет. Тебе повезло, Герман!
— В этом мы сильнее вас, — сказал я медленно, по полшажка отступая к двери. Свободной рукой проверил замок. Все в порядке, он захлопнулся сам собой.
Чужой захохотал:
— Сильнее в чем? В везении? Удача — это не физическая величина, Герман. Ее не измеришь ни в метрах, ни килограммах. Удача — это случайный фактор по определению, и то, что его невозможно учесть, вовсе не делает тебя сильнее, Герман. Тогда Фортуна прижала тебя к своей надушенной груди, сейчас она покажет тебе задницу. Понимаешь? Не надо подводить базис под свою удачу! Надеются на везение новички, которые до сих пор не выучили правила игры… простой игры, имя которой жизнь.
Земля вздрогнула. Будто началось землетрясение. Где-то далеко-далеко, за линией горизонта, за городом,оно было настолько сильным, что я ощутил его даже находясь в сотнях километрах от эпицентра. И от этого стало еще страшнее. Что-то эта тряска мне напомнила… Что-то давным-давно виденное…
— Что происходит? — спросил я, чувствуя как мелко вибрирует под ногами пол.
— Совсем отстал от жизни, Герман? — осклабился Блэйн. — Не смотришь стерео? Федорчук сегодня утром добился от Галактического Совета разрешения на атаку семьи Секта. У нас остался один шанс выжить — начать первыми.
— Что происходит?? — закричал я.
— Планетарная бомбардировка, Герман, — сказал, задумчиво улыбаясь, сектоид. — Три крейсера, каждый размером с Великобританию, сейчас утюжат поверхность планеты мезонными бомбами и лазерными лучами. Нам с тобой пока везет, они начали с другого полушария планеты.
— Что за чушь? Кому нужна Чаки?
— Ты не знал, Герман? — притворно удивился Блэйн. — Чаки — планета, где Земной Сектор ведет сверхсекретные разработки новых видов вооружения. Так проще, господин Лукин. Кто поверит, что планета националистов, на которой все, и белые, и черные ненавидят Землю, на самом деле форпост человеческой империи? Семье пришлось приложить немало усилий, чтобы выяснить это, Герман. Шансов у нас теперь победить мало, но на везение мы надеяться не собираемся — Секта играет до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96