Напротив стояли двое человек, и они вовсе не походили на обычных охранников.
Я даже не успел предпринять ничего спасительного, а один из них уже выстрелил в меня из своего парализатора.
Тяжесть влилась в мои вены, нервы, казалось, даже в мозг. Руки словно два булыжника тянули мое тело вниз, и я, недолго думая, подчинился — медленно сполз по шершавой стенке на холодный металлический пол.
Впрочем, холода я через минуту уже не чувствовал.
Было неприятно наблюдать за довольными лицами Арнольда Цвейга и Микки Павлоцци. Павлоции сменил сутану на строгий костюм. Впрочем характер от этого у убийцы не изменился.
— Думал все будет легко, Гера? — наклонился он ко мне, растягивая тонкие губы в улыбку. — Меня выпустили через полчаса, стоило только позвонить моему другу Арнольду. Вот так-то вот, Гера!
Высокий пожилой немец скривился:
— Кончай его, Керк, — сухо произнес он. — Я и так жалею, что ради тебя пошел на этот спектакль. Надо было пристрелить его еще у входа.
— Зачем нам лишние свидетели, Арнольд? — риторически спросил Микки-Керк. — К тому же… к тому же захватывает дух, правда, Герман? Вся жизнь — игра! И только от нас зависит как сделать ее интересной, захватывающей! Просто убить… когда сопреник даже не знает, что и кто его убивает. Это же пошло, Арнольд!
— Б-о-ольной, — прошептал я, едва ворочая челюстью. Впрочем, хорошо еще, что я хоть немного соображал — видимо Керк выстрелил зарядом минимальной мощности.
— А ты глупец, — кивнул МакМилан. — Черт подери, Гера, я ведь тебе прямо сказал — на тебе «жучок»! Ты даже не потрудился его обнаружить и снять! Ну не идиот ли? — Он обернулся к Цвейгу, приглашая разделить веселье. Но немец молчал, со скучающим видом смахивая несуществующие пылинки с отворота пиджака.
— Хотел увидеть «Монику»? — продолжил наемник, меряя шагами пол у моих ног. Очень хотелось поставить ему подножку, но тело еще не слушалось меня. — Все ищешь правду, Герман? Неймется?
Я не ответил.
— Неужели ты думаешь, что «Моника» сама ответила бы на твои вопросы? Да, она разумна как никакая машина до нее, но запрограммирована ведь «Моника» нашими учеными! Мы для нее боги! Все еще хочешь послушать ее, да?
— Да, — сказал я.
Микки подбежал к терминалу, набрал команду — по некоторым аппаратом прошла россыпь изумрудных и рубиновых огоньков. Долгое время почти ничего не происходило.
Потом безликий электронный голос произнес:
— Спасибо.
— Не за что, Моника! — оживился Павлоцци. — Прости, что в последнее время пришлось тебя часто выключать. Просто у нас тут проблемы…
— Догадываюсь какого плана, — произнесла машина.
— Ах да, ты же подключена к видеосистеме… Видишь этого человека на полу? Он пришел узнать правду о Статике! Расскажи ему, не стесняйся!
— Вы ученый? — спросила меня Моника.
— Какой он к черту ученый? — засмеялся Микки. — Он террорист! Пытается сорвать дружеский договор между Статикой и Максом! Ты представляешь?
— Я представляю, Керк, — сказала Моника. Мне почудилось или в голосе машины и впрямь прозвучала издевка?
Потом она обратилась ко мне:
— Как вас зовут?
— Герман, — прошептал я одними губами.
— Герман, — повторила машина, будто примериваясь к моему имени. — Герман, тайну Статики разгадали давным давно. Вы слышали такую фамилию: Родригес?
— Да… — сказал я.
Родригес. Один из первых ученых, который плотно занялся тайной Статики. Насколько я помнил его теории позже были высмеяны другими видными деятелями науки.
— Этот ученый первым предположил, что Стазис — действительно замороженный город, — подтвердила мои догадки машина, — но не в пространстве, а во времени. Его подняли на смех. Ученые спрашивали: как можно заморозить время в одной, отдельно взятой точке? И даже если бы это было так, говорили они, люди не смогли бы войти на территорию Стазиса вообще — вместе с постройками, людьми, животными оказались бы «заморожены» и воздух, пыль… сама основа мироздания. Теорию Родригеса сдали в утиль… Но я взяла на вооружение все мысли и исследования людей по поводу Статики — без всяких исключений. Отметала незначительные факты, факты, явно противоречащие природе вещей, в конце концов бытующие легенды, вроде той, что Стазис — это место, куда люди попадают после смерти…
Я вздрогнул, будто от пощечины.
— В конце концов осталась только эта теория. Как ни странно, но самая непротиворечивая. С одним допущением: я предположила, что статики обладали достаточными возможностями и способностью «замораживать» время не только в определенном объеме пространства правильной формы будь то куб, шар либо что-то другое, но и по заданной программе, что и случилось в Стазисе — оказались «заморожены» люди, здания, животные, но не окружающее их пространство. Взяв на вооружение теорию Родригеса, я продолжила исследования. В качестве математического аппарата я выбрала модель Валеева…
— Которая описывает гипотетическое движение молекул в пятимерном пространстве, — любезно пояснил Керк. — Ты же помнишь, Герман, что наше пространство четырехмерно?
— В качестве четвертого пространственного измерения я взяла время, в качестве пятого — некую условную величину, — продолжала Моника. — У меня в запасе были все вычислительные ресурсы сети Макса-3 и сверхсветовой выход в меганет. Я построила модель вселенной, используя пятимерное пространство. Не буду тебя утруждать техническими подробностями. В результате моих поисков был построен аппарат, который может заставить двигаться молекулы Стазиса в обычном пространстве-времени.
— А значит можно его уничтожить! — обрадовано воскликнул Керк.
Цвейг поглядывал на часы. Ему шоу, которое устроил МакМилан, было неинтересно.
— Проблема в том, что аппарат потреблял колоссальное количество энергии. Для того, чтобы «разморозить» куб размером метр на метр потребовалась энергия, сравнимая по масштабам с той, что выделяется при взрыве новой.
Все замолчали. Будто ждали от меня какой-то реакции.
Я и впрямь чувствовал себя дурак дураком.
— Тогда я не вижу смысла, — прошептал я. — Если на уничтожение Стазиса потребуется энергии на несколько порядков… черт возьми, наверное, на несколько десятков порядков больше, чем можно добыть из урановой руды… то какой смысл?
— Все-таки ты дурак! — радостно завопил Керк. — Нам вовсе не нужна эта чертова руда!
— А что тогда? — спросил я, уже ничего не понимая.
— Это элементарно, Герман, — холодно ответила Моника. — Чтобы поддерживать город статиков в состоянии заморозки необходим источник, который поставляет энергию городу всего за один день примерно в десять раз большую, чем расходует все человечество за целый год. Аналогия, быть может, грубая, но, как я выяснила, обычному человеку легче воспринимать именно такие…
— Заткнись, Моника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96