Я смотрел на мальчика. Он — на меня. Жалобно, умоляюще…
— Она умерла.
И тогда мальчик взвыл, уткнувшись лицом в руку матери.
Я же уселся напротив, в стертое кресло. И стал ждать врача.
* * *
Врач пришел в сопровождении дюжего бородатого санитара.
— Так-с, — сказал доктор, входя в комнату, — где тут у нас больные?
Это был живой старичок в белом халате. Он пощупал пульс женщины, посветил ей в зрачок карманным фонариком. Хотя и сам видел — все без смысла.
— Вы кем приходитесь мальчику? — спросил доктор меня.
— Никем. Я просто увидел мальчонку на улице. Он ел листья.
— Листья? — брови доктора-коротышки взлетели вверх.
— Да, — мрачно кивнул я. — Он хотел знать, есть ли в них витамины. Для мамы.
Доктор покачал головой.
— Его матери я уже ничем не смогу помочь. Однако и сам малыш в плачевном состоянии. Ему срочно необходимо свежее питание, витаминный коктейль…
Я кивнул в сторону тумбочки:
— Я кое-что принес ему.
— Вот и отлично, — потер руки доктор. — У твоего папы есть видеофон на работе? — обратился он к малышу.
Мальчик помотал головой.
— Ладно, — решил доктор, — посидишь пока у соседей. У тебя есть здесь знакомые соседи?
— Тетя Маша, — всхлипнул мальчик. — Она живет в соседней квартире.
— Вот и замечательно! Квартиру сейчас запрешь, а сам дождешься отца с работы.
* * *
Он взял мальчика за руку и мягко, но настойчиво потянул его в коридор. Дюжий санитар потянулся следом.
Я смотрел в лицо женщины. Мне было очень жаль ее и мальчика… глупая девчонка, я ведь даже не знаю тебя. Наверняка ты прилетела с мужем на Статику совсем недавно — максимум два года назад. Искала лучшей доли? Хорошо на Статике было лет десять назад.
Да и тогда? Хорошо ли?
Люди, которых перемалывали жернова рыночной экономики, находились всегда.
Мой взгляд зацепился за тумбочку.
Пакетик с апельсиновым соком уже не стоял там.
Станер мгновенно оказался в моей руке, я одним прыжком выскочил в прихожую. Бородатый санитар, покраснев до ушей, держал руку в широком кармане больничного халата. От первого удара он отлетел к стене, расшвыривая жалкую одежду на импровизированной вешалке — гвоздях, вбитых в стену. Второй удар пришелся в солнечное сплетение. А потом я просто приставил станер к подбородку негодяя и… не нажал на курок.
Санитар плакал, размазывая огромными красными ручищами слезы по всему лицу.
— Прошу вас, у меня маленькие дети… Кирюша и Васенька… им по три годика. Им очень нужны витамины. Пожалуйста. Я прошу вас… я не хотел… не мне, честное слово… я бы не смог…
Я вырвал пакетик с соком из его ослабевших пальцев, и вернул его на законное место — на тумбочку. Посмотрел в последний раз на мертвую женщину. Прикрыл ее одеялом.
— Спи спокойно, — сказал я.
Когда я вернулся в прихожую, санитар все еще сидел на полу и рыдал. Руками он закрыл лицо, его плечи мелко тряслись. Доктор и мальчик молча взирали на эту картину с площадки.
Я присел рядом с санитаром.
— Как тебя зовут? — спросил я мягко.
— Петр, — ответил парнишка. Я вдруг понял, что он, действительно, очень молод — лет двадцать, не больше.
— Держи, Петр, — сказал я и вложил в его руку сотенную бумажку.
А потом быстрым шагом покинул квартиру.
* * *
Вернувшись в парк, я увидел, что газета все еще лежит на том самом месте, где я ее оставил. Даже удивительно — никто не позарился… Хотя, что странного? Вот если бы на ее месте был апельсин или хотя бы банан.
Взглянул на часы: десять минут первого. Все в порядке. До встречи с Китайцем осталось совсем немного времени, но десять минут на газету еще можно выделить.
Первый же заголовок убедил меня в том, что встреча не состоится.
Он гласил:
СЕНСАЦИЯ! УБИЙСТВО ОФИЦЕРА!
Сегодня в два часа ночи по местному времени выстрелом в голову из снайперской гаусс-винтовки был убит капитан Григорий Сысоев. Преступника схватить не удалось. Генерал Малоев в интервью нашей газете заявил, что он приложит все силы, чтобы отыскать негодяя и покарать его в соответствии с законами нашей планеты…
* * *
Ну и все в том же духе. А внизу — фотография Китайца в кимоно. Если бы не оно, я бы, наверное, не узнал друга — полголовы у Китайца отсутствовало. Оставшаяся половина скривилась в кровавой ухмылке, наверное, перед смертью Китаец вспоминал девочек из борделя «Оранжевая Луна». Пожалуй, это единственное, что еще радовало его на этом свете.
В сердце стало до невозможности пусто и гулко. Я комкал в руках газету, не зная, что делать. Только что погиб мой лучший друг. Возможно единственный настоящий друг на планете.
Когда рядом приземлилась полицейская машина, я даже не удивился. Я ждал ареста, перекрестного допроса, яркой лампы в воспаленные глаза, ледяного душа посреди ночи…
Воображение рисовало самые мрачные картины, однако старательно обходило другой реальный вариант — самый худший — меня посадят в тюрьму.
Однако из машины вышли не полицейские, готовые защелкнуть на моих руках парализующие волю наручники, а сам генерал Малоев. Раньше я его видел этого представительного мужика только мельком, в основном по стерео и в газетах. Малоев, как и Китаец, был родом из Казахстана. Одно время по всей Статике перешептывались о его амурных приключениях — поговаривали, что любвеобильный генерал переспал чуть ли не совсем женским высшим обществом планеты. Я бы не удивился. Малоев — высокий крепкий мужик, волевой подбородок вечно приподнят, шагает возвышаясь над толпой, хитрый взгляд презрительно скользит по обычным смертным, но улыбается девшукам и женщинам всех возрастов, а выправка выдает в нем настоящего военного в пятом или шестом поколении. Даром, что генералу недавно стукнуло шестьдесят лет.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросил я, когда он приблизился.
Малоев кивнул.
— А выбор у меня есть? — поинтересовался я, разглядывая одинокого воробушка, который что-то чирикал, усевшись на кустик. Сколько их, гадов, завезли сюда три года назад — все передохли. Хотя, оказывается, не все. Некоторые выжили.
Губы Малоева сжались в трубочку. Наверное, это означало «нет».
Я грустно улыбнулся и последовал за ним в машину.
* * *
Я сел спереди — рядом с генералом, а сзади расположились два угрюмых копа. Один сердито глядел в окно, другой притворился спящим — было видно, что обоим жутко не нравится ситуация, в которой они очутились. Копы и армия всегда враждовали на Статике.
Малоев сделал круг над парком, потом аккуратно направил машину в сторону Трущоб. Вел он уверенно, с каким-то даже достоинством, и я поймал себя на мысли, что если Малоев сейчас прикажет мне выпрыгнуть из машины, я не ослушаюсь. Таким людям как он не принято отказывать.
Ни в чем.
Поэтому я решил, что лучшей тактикой будет молчание, отвернулся и стал любоваться восходом местного Солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96