В Честер или в Тауэр. – Он заметил, что его слова испугали ее. – Не волнуйтесь, с ним будет все в порядке. С пленными хорошо обращаются. Меня беспокоит другое: что теперь Эдвард будет делать с Шотландией, когда наш благороднейший король Джон отрекся, как последний дурак. – Его речь была полна презрения к человеку, который после разгрома попал в плен и лишился короны.
– Ты, как и я, ждешь самого худшего от нашего скверного соседа. – Элейн склонилась вперед, поставив локти на стол. – Когда ты начнешь действовать, Роберт? Страна ждет, когда власть перейдет к вам.
За год до этого, в Прощеное воскресенье, 31 марта, ее старый друг и племянник Роберт Брюс, лорд Аннандейл, умер, завещав корону молодому Роберту. Потеря этого человека была невосполнимой утратой для Элейн, как и для всех последователей Брюсов.
Роберт ответил не сразу.
– А что я могу сделать? Мой отец не будет сражаться, хотя наследник и первый претендент на трон все еще он, а не я. Как бы дед ни хотел этого, он не мог вот так просто сбросить со счетов отца, и я боюсь, что должен буду ждать. Я не поддержу ни Джона Баллиоля, ни Коминов, а пока буду ждать. И поскольку мир для меня разделился на черное и белое, я буду создавать видимость того, что поддерживаю Эдварда. До поры. – Он усмехнулся. – Мы-то с вами знаем, что это такое.
– Будь осторожен. – Она улыбнулась: на нее, как всегда, действовало очарование юноши. – Ты ведешь опасную игру.
– Я знаю. – Он дотянулся до вина и наполнил ей кубок. – Мой дедушка любил это, и я тоже люблю. Я буду играть и рисковать, но я выиграю. Пусть это даже займет много времени, но я получу главный приз.
– Я тебе верю. – Она заколебалась, затем повернулась к нему снова. – Скажи мне, Роберт, раз уж мы так откровенны друг с другом и вместе пьем вино. Ты изменяешь моей дочери? – Задав вопрос, она изучала его профиль, почувствовав внезапное напряжение.
Тишина длилась слишком долго.
– Я люблю свою жену. И я верен ей, как подобает мужу и рыцарю.
– А если бы ты не был мужем и рыцарем? Что тогда?
– Ничего. Эта леди тоже замужем.
– Ясно. – Элейн лениво посмотрела на кусок хлеба, лежавший перед маленьким ножом с костяной рукояткой, подавив свой гнев и разочарование в Роберте. – Спасибо за то, что был откровенен со мной. Ты без памяти влюблен в эту леди?
– Нет. – Он осушил свой кубок и покачал головой. – Нет, я знаю, что это безумие. Она приносит беду, только беду всем, кто с ней рядом. Даже когда я рядом с ней… – Тут он осекся.
– А эта женщина знает о твоих чувствах? – не отступала Элейн.
Он кивнул.
– Но ты никогда не изменишь Изабелле. – Это был скорее приказ, чем вопрос.
Он покачат головой.
– Я люблю Изабеллу и никогда не причиню ей боль, никогда. – Вдруг он нахмурился. – Но это же не Изабелла вам сказала?
– Как бы ты ни прятал свои чувства, твои слуги все заметили. А ты думал, что они будут держать твой секрет в тайне? – Ее голос был хриплым.
Роберт устало закрыл глаза.
– Я думал, они будут держать это в тайне, ведь здесь и нечего было рассказывать, – обескураженно вымолвил он. – Мне очень жаль, и лучше бы, чтобы это никогда не случилось. Меньше всего мне хотелось бы расстраивать Изабеллу. Вы должны мне верить. Она сказала вам, кто эта женщина?
– Нет, я не хочу даже знать, кто она. Я думаю, что Изабелла тоже не знает, – сказала Элейн уже мягче. – Если даже она и подозревает кого-то, то мне не сказала.
Он вздохнул с облегчением.
– Я сам ей скажу. И еще скажу, что эта женщина и я – мы не свободны, и мы не можем снова быть вместе.
Элейн подняла бровь.
– Да, сделай это, – сказала она.
VIII
Через неделю он уехал из Килдрамми. Ни она, ни Роберт больше не возобновляли этого разговора снова, но из того нарочитого обожания, которое Роберт выказывал к жене, она убедилась, что он сдержал слово. На прощание она тепло поцеловала его, посмотрела, как он поцеловал Изабеллу и маленькую Марджори, у которой уже были яркие рыжие волосы, как у ее бабушки, и такой же темперамент.
Кирсти наблюдала, как уезжает брат, затем повернулась к свекрови и взяла ее за руки.
– Что это, мама? Что не так?
– Почему что-то должно быть не так, дитя мое?
– Я не знаю, просто чувствую что-то, – пожала плечами Кирсти, – и это касается Роберта.
Элейн выглядела озадаченно.
– Я ошиблась насчет него. Я сказала ему, что у него будет сын. Все мои предсказания, все указывало на то, что этот ребенок будет наследником престола… – Ее голос затих. – Мои силы никогда не были особо велики. А теперь, по-моему, они и вовсе оставили меня. – Она гневно сжала губы. – Я ничего не вижу, Кирсти, ни твоего отца, ни Сэнди, как бы я ни старалась. Я вижу только бедствия для Шотландии. – Ее передернуло. – Я слишком стара и зажилась на свете.
– Это неправда, мама. – Кирсти мягко взяла ее руку. – Я хочу вас кое о чем попросить Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Гариок. У меня есть план, который я хочу обсудить с вами.
– Мне надо остаться с Изабеллой.
– В этом нет нужды. Она отпустит вас на пару дней. – Кирсти умоляюще посмотрела на нее. – Вам нужно проехаться верхом так же, как и мне. Тут слишком душно, и все слишком много сплетничают. А подняться на холмы и поехать в Беннахи и вверх к Драмдарно будет полезно нам обеим.
IX
Лошади паслись, опустив головы, пока женщины осматривались вокруг. Невысокие холмы простирались за ними – глухие заросли полыни и вереска, и болота, где небольшие лесные массивы переходили в невысокий березняк. Перед ними возвышался замок Беннахи, четко вырисовываясь на ярком и чистом аметистовом небе. Кирсти остановилась около дороги у древнего кольца из камней. Спешившись, она подошла к Элейн, которой уже помогал спешиться конюх, и они пошли к центру каменного кольца.
– Это особое место, – тихо сказала Кирсти, глядя наверх. На небе не было ни облачка.
– Оно принадлежит древним богам, – улыбнулась Элейн. Воздух был необычно спокоен, не было даже птиц, и ни один звук не нарушал глубокую тишину. Даже конюхи, ждущие на расстоянии нескольких сот шагов, не издавали ни звука на жаре полудня. – Зачем ты привезла меня сюда?
– Мне нужна ваша поддержка. Я решила построить здесь часовню, в честь Пресвятой Девы. У меня столько молитв и просьб… – Она смутилась. – Я построю ей часовню, чтобы она когда-нибудь услышала меня. Когда я стану старой и умру, пусть меня здесь похоронят. – Она подошла к одному из бесформенных камней и дотронулась до него. – Как вы думаете, я поступаю правильно?
Элейн не ответила; она глядела вдаль. Воздух был напоен запахами травы и цветов, едва уловимым ароматом сосен, прозрачный холодок горных камней на жаре был едва ощутим. Вокруг Кирсти плыл жар, отражаясь от камня, на который она положила руку, и заставлял воздух дрожать. Она выглядела бесплотно, почти призрачно – привидением из прошлого или из будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Ты, как и я, ждешь самого худшего от нашего скверного соседа. – Элейн склонилась вперед, поставив локти на стол. – Когда ты начнешь действовать, Роберт? Страна ждет, когда власть перейдет к вам.
За год до этого, в Прощеное воскресенье, 31 марта, ее старый друг и племянник Роберт Брюс, лорд Аннандейл, умер, завещав корону молодому Роберту. Потеря этого человека была невосполнимой утратой для Элейн, как и для всех последователей Брюсов.
Роберт ответил не сразу.
– А что я могу сделать? Мой отец не будет сражаться, хотя наследник и первый претендент на трон все еще он, а не я. Как бы дед ни хотел этого, он не мог вот так просто сбросить со счетов отца, и я боюсь, что должен буду ждать. Я не поддержу ни Джона Баллиоля, ни Коминов, а пока буду ждать. И поскольку мир для меня разделился на черное и белое, я буду создавать видимость того, что поддерживаю Эдварда. До поры. – Он усмехнулся. – Мы-то с вами знаем, что это такое.
– Будь осторожен. – Она улыбнулась: на нее, как всегда, действовало очарование юноши. – Ты ведешь опасную игру.
– Я знаю. – Он дотянулся до вина и наполнил ей кубок. – Мой дедушка любил это, и я тоже люблю. Я буду играть и рисковать, но я выиграю. Пусть это даже займет много времени, но я получу главный приз.
– Я тебе верю. – Она заколебалась, затем повернулась к нему снова. – Скажи мне, Роберт, раз уж мы так откровенны друг с другом и вместе пьем вино. Ты изменяешь моей дочери? – Задав вопрос, она изучала его профиль, почувствовав внезапное напряжение.
Тишина длилась слишком долго.
– Я люблю свою жену. И я верен ей, как подобает мужу и рыцарю.
– А если бы ты не был мужем и рыцарем? Что тогда?
– Ничего. Эта леди тоже замужем.
– Ясно. – Элейн лениво посмотрела на кусок хлеба, лежавший перед маленьким ножом с костяной рукояткой, подавив свой гнев и разочарование в Роберте. – Спасибо за то, что был откровенен со мной. Ты без памяти влюблен в эту леди?
– Нет. – Он осушил свой кубок и покачал головой. – Нет, я знаю, что это безумие. Она приносит беду, только беду всем, кто с ней рядом. Даже когда я рядом с ней… – Тут он осекся.
– А эта женщина знает о твоих чувствах? – не отступала Элейн.
Он кивнул.
– Но ты никогда не изменишь Изабелле. – Это был скорее приказ, чем вопрос.
Он покачат головой.
– Я люблю Изабеллу и никогда не причиню ей боль, никогда. – Вдруг он нахмурился. – Но это же не Изабелла вам сказала?
– Как бы ты ни прятал свои чувства, твои слуги все заметили. А ты думал, что они будут держать твой секрет в тайне? – Ее голос был хриплым.
Роберт устало закрыл глаза.
– Я думал, они будут держать это в тайне, ведь здесь и нечего было рассказывать, – обескураженно вымолвил он. – Мне очень жаль, и лучше бы, чтобы это никогда не случилось. Меньше всего мне хотелось бы расстраивать Изабеллу. Вы должны мне верить. Она сказала вам, кто эта женщина?
– Нет, я не хочу даже знать, кто она. Я думаю, что Изабелла тоже не знает, – сказала Элейн уже мягче. – Если даже она и подозревает кого-то, то мне не сказала.
Он вздохнул с облегчением.
– Я сам ей скажу. И еще скажу, что эта женщина и я – мы не свободны, и мы не можем снова быть вместе.
Элейн подняла бровь.
– Да, сделай это, – сказала она.
VIII
Через неделю он уехал из Килдрамми. Ни она, ни Роберт больше не возобновляли этого разговора снова, но из того нарочитого обожания, которое Роберт выказывал к жене, она убедилась, что он сдержал слово. На прощание она тепло поцеловала его, посмотрела, как он поцеловал Изабеллу и маленькую Марджори, у которой уже были яркие рыжие волосы, как у ее бабушки, и такой же темперамент.
Кирсти наблюдала, как уезжает брат, затем повернулась к свекрови и взяла ее за руки.
– Что это, мама? Что не так?
– Почему что-то должно быть не так, дитя мое?
– Я не знаю, просто чувствую что-то, – пожала плечами Кирсти, – и это касается Роберта.
Элейн выглядела озадаченно.
– Я ошиблась насчет него. Я сказала ему, что у него будет сын. Все мои предсказания, все указывало на то, что этот ребенок будет наследником престола… – Ее голос затих. – Мои силы никогда не были особо велики. А теперь, по-моему, они и вовсе оставили меня. – Она гневно сжала губы. – Я ничего не вижу, Кирсти, ни твоего отца, ни Сэнди, как бы я ни старалась. Я вижу только бедствия для Шотландии. – Ее передернуло. – Я слишком стара и зажилась на свете.
– Это неправда, мама. – Кирсти мягко взяла ее руку. – Я хочу вас кое о чем попросить Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Гариок. У меня есть план, который я хочу обсудить с вами.
– Мне надо остаться с Изабеллой.
– В этом нет нужды. Она отпустит вас на пару дней. – Кирсти умоляюще посмотрела на нее. – Вам нужно проехаться верхом так же, как и мне. Тут слишком душно, и все слишком много сплетничают. А подняться на холмы и поехать в Беннахи и вверх к Драмдарно будет полезно нам обеим.
IX
Лошади паслись, опустив головы, пока женщины осматривались вокруг. Невысокие холмы простирались за ними – глухие заросли полыни и вереска, и болота, где небольшие лесные массивы переходили в невысокий березняк. Перед ними возвышался замок Беннахи, четко вырисовываясь на ярком и чистом аметистовом небе. Кирсти остановилась около дороги у древнего кольца из камней. Спешившись, она подошла к Элейн, которой уже помогал спешиться конюх, и они пошли к центру каменного кольца.
– Это особое место, – тихо сказала Кирсти, глядя наверх. На небе не было ни облачка.
– Оно принадлежит древним богам, – улыбнулась Элейн. Воздух был необычно спокоен, не было даже птиц, и ни один звук не нарушал глубокую тишину. Даже конюхи, ждущие на расстоянии нескольких сот шагов, не издавали ни звука на жаре полудня. – Зачем ты привезла меня сюда?
– Мне нужна ваша поддержка. Я решила построить здесь часовню, в честь Пресвятой Девы. У меня столько молитв и просьб… – Она смутилась. – Я построю ей часовню, чтобы она когда-нибудь услышала меня. Когда я стану старой и умру, пусть меня здесь похоронят. – Она подошла к одному из бесформенных камней и дотронулась до него. – Как вы думаете, я поступаю правильно?
Элейн не ответила; она глядела вдаль. Воздух был напоен запахами травы и цветов, едва уловимым ароматом сосен, прозрачный холодок горных камней на жаре был едва ощутим. Вокруг Кирсти плыл жар, отражаясь от камня, на который она положила руку, и заставлял воздух дрожать. Она выглядела бесплотно, почти призрачно – привидением из прошлого или из будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152