черт, его внешность не обманула, он действительно мог покорить кого угодно. Я ответила на поцелуй, я даже увлеклась им, на секунду забыв об Алене. Получилось вполне правдоподобно, да это и было правдой – Боже мой, как много вещей в жизни могло пройти мимо меня…
Макс решил закрепиться на достигнутых высотах, он отпал от меня, как пиявка, чтобы через секунду продолжить свою игру. Каждый вел здесь свою игру. В результате нехитрых комбинаций ему могла обломиться телка на ночь, я так и чувствовала ход его мыслей, заключенных в изящно стриженную черепную коробку.
– Хочу увезти тебя отсюда.
– Да? А мне здесь нравится.
– Черт возьми…
– Сочувствую твоей взбунтовавшейся плоти. Он коснулся тыльной стороной ладони моей щеки, и я увидела, как застыло лицо Алены, на секунду превратившееся в японскую маску гнева.
– Хочу увезти тебя, потому что хочу тебя. – Он пошел по наиболее легкому и наиболее оптимальному пути.
– Если я хорошо играю в бильярд, это не значит, что я хорошо играю в постели.
– Тебе ничего не придется делать. Я все сделаю сам.
– Это мужской шовинизм.
– Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Я дружески поцеловала его в щеку, твердую и чисто выбритую, и соскользнула со своего стула.
– Ты куда? – обеспокоился Макс.
– Через пять минут приду, – я укоризненно посмотрела на Макса.
– Тебя проводить?
– Еще успеешь.
Вечер слишком затянулся, и я, поборов невесть откуда взявшееся искушение остаться с этим красивым холеным жеребцом, отправилась в гардероб, взяла свой длинный плащ и вышла из заведения.
В лицо мне пахнул сырой ветер, мгновенно выветривший остатки хмеля, и я медленно пошла по набережной, названия которой не знала; я даже не знала, куда мне идти, но надеялась, что у меня будут достойные провожатые.
Так и произошло.
Через пять минут за моей спиной нетерпеливо просигналили. Я знала кто, но дала себе еще несколько секунд. Рядом с тротуаром мягко двигался джип Алены. Она предупредительно открыла дверцу. В полосах света от уличных фонарей я увидела ее счастливое и немного растерянное лицо. Боже мой, я ведь знала это выражение, я столько раз видела его во ВГИКе – она уже была влюблена и ждала от ближайшего будущего приключений и недолгой, но испепеляющей любовной игры. Да, я знала это выражение и знала, чем заканчивается период токования, но на секунду меня вдруг охватила жалость к Алене и презрение к себе: я цинично использовала чужие слабости, расчетливая, холодная стерва.
– Почему ты ушла? – спросила она меня.
– Потому, почему и пришла. Просто так.
– Я подвезу тебя.
– Валяй.
Я села в машину и только тут сообразила, что не сказала Алене, куда меня везти. Я не сказала, а она не спросила.
– На Васильевский, если это тебя не затруднит.
– Не затруднит.
Занавес над первым актом трагифарса опустился, но расслабляться было рано. Вернее, самое время было расслабиться. Я запрокинула голову на сиденье.
– Тебе понравился наш мышиный жеребчик? – ревниво с просила Алена.
– Кого ты имеешь в виду?
– Макса.
– Забавный тип. Никогда бы не подумала, что вы конкуренты. Вы бы неплохо смотрелись вместе.
– Та-ак… – Алена рассмеялась, – уже доложил. Тем лучше, избавил меня от тягостной процедуры объяснений.
– Меня это не шокирует, но…
– Можешь не продолжать, я поняла.
Джип оказался отличной машиной, он плавно нес нас сквозь сырую питерскую ночь и действительно укачал меня. Все вышло самым замечательным образом, даже наигрывать не пришлось; но сквозь легкий сон я чувствовала, что Алена чуть придерживает машину, чуть дольше, чем нужно, задерживается на светофорах… Несколько раз она останавливалась, выходила и возвращалась – на заднее сиденье летели бутылки и пакеты. У набережной она остановилась: над Невой вздыбили свои спины мосты.
Несколько минут она смотрела на меня, а потом тихонько коснулась плеча.
– Черт знает что, мосты развели… Начало третьего.
– Я вижу, – спокойно сказала я.
– У меня есть альтернативный вариант, – Алена старалась не волноваться, – я живу здесь недалеко, на Крюковом… Ты можешь остаться у меня до утра. А утром я тебя отвезу.
Н-да, изящно все получилось, и мосты развели в масть, браво, Алена!
Я выждала паузу.
Алена извинительно развела руками:
– Надеюсь, ты не считаешь это похищением сабинянок?
– Никоим образом.
Спустя десять минут мы уже были возле Алсниного дома. Она лихо припарковала машину, вытащила пакеты, часть из них отдала мне – включая и затесавшийся сюда роскошный букет роз.
– Тебе нравятся розы?
– Нет. Я вообще не люблю цветы.
– Я учту, – серьезно сказала Алена.
…Она жила на втором этаже, окнами на Крюков канал, в огромной двухкомнатной квартире с евроремонтом и джакузи. Вот где я хотела бы закончить свои дни – лицом в мягкий ковер с длинным ворсом, у ножек стола красного дерева, рядом с осколками дорогого саксонского фарфора…
Спальня была совсем не похожа на немного тяжеловесную гостиную: зеркальный потолок, обитые черной тканью стены, огромная кровать под черным покрывалом, которое взрывали несколько ярких цветовых пятен – маленькие подушки с латиноамериканским геометрическим узором: кирпичные, желтые, оранжевые. Одна из стен была отдана на откуп рыбам: в нее на всю длину был вмонтирован огромный аквариум. Такого я не видела никогда: неспешная жизнь кораллового рифа протекала прямо перед глазами, аквариум завораживал своей реальностью.
Впрочем, я увидела все это чуть позже; а сейчас мы сидели с Аленой на кухне. Тяжелые буковые стулья показались мне слишком пресными, чтобы, сидя на них, общаться с экстравагантной Аленой, и поэтому я расположилась на полу. Прямо под большим портретом Марлен Дитрих в неизменном мужском костюме с жилеткой и мягкой шляпе с широкими полями.
Я чувствовала, что Алене было неудобно разговаривать со мной, глядя на меня сверху вниз, и после некоторых колебаний она тоже растянулась на полу, подперев голову руками.
Наш флирт стал более откровенным, глубокая ночь и количество выпитого этому способствовали, но мне удалось удержаться в рамках двусмысленных приличий, мягко отбивая ее такие же мягкие атаки. Она уже считала ненужным вуалировать свои желания, да и сейчас ей не удалось бы это. Она была достаточно близко ко мне, чтобы видеть ее вспухшие от томительного желания губы, и мокрые ресницы, и блестящие глаза, исполненные дивной непристойности. После второй бутылки шампанского она неожиданно перевернулась на спину и закрыла лицо руками.
– Я тоже думаю, что пора спать, – весело сказала я.
– Я не хочу спать. Я знаю, чего я хочу, только не спать… Я.., я больше не могу смотреть на тебя просто так, иначе сделаю какую-нибудь глупость.
– Увы…
– Да. Я понимаю. Извини.
– Думаю, у тебя не бывает проблем с… – я помолчала, выбирая выражения, – с партнершами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Макс решил закрепиться на достигнутых высотах, он отпал от меня, как пиявка, чтобы через секунду продолжить свою игру. Каждый вел здесь свою игру. В результате нехитрых комбинаций ему могла обломиться телка на ночь, я так и чувствовала ход его мыслей, заключенных в изящно стриженную черепную коробку.
– Хочу увезти тебя отсюда.
– Да? А мне здесь нравится.
– Черт возьми…
– Сочувствую твоей взбунтовавшейся плоти. Он коснулся тыльной стороной ладони моей щеки, и я увидела, как застыло лицо Алены, на секунду превратившееся в японскую маску гнева.
– Хочу увезти тебя, потому что хочу тебя. – Он пошел по наиболее легкому и наиболее оптимальному пути.
– Если я хорошо играю в бильярд, это не значит, что я хорошо играю в постели.
– Тебе ничего не придется делать. Я все сделаю сам.
– Это мужской шовинизм.
– Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Я дружески поцеловала его в щеку, твердую и чисто выбритую, и соскользнула со своего стула.
– Ты куда? – обеспокоился Макс.
– Через пять минут приду, – я укоризненно посмотрела на Макса.
– Тебя проводить?
– Еще успеешь.
Вечер слишком затянулся, и я, поборов невесть откуда взявшееся искушение остаться с этим красивым холеным жеребцом, отправилась в гардероб, взяла свой длинный плащ и вышла из заведения.
В лицо мне пахнул сырой ветер, мгновенно выветривший остатки хмеля, и я медленно пошла по набережной, названия которой не знала; я даже не знала, куда мне идти, но надеялась, что у меня будут достойные провожатые.
Так и произошло.
Через пять минут за моей спиной нетерпеливо просигналили. Я знала кто, но дала себе еще несколько секунд. Рядом с тротуаром мягко двигался джип Алены. Она предупредительно открыла дверцу. В полосах света от уличных фонарей я увидела ее счастливое и немного растерянное лицо. Боже мой, я ведь знала это выражение, я столько раз видела его во ВГИКе – она уже была влюблена и ждала от ближайшего будущего приключений и недолгой, но испепеляющей любовной игры. Да, я знала это выражение и знала, чем заканчивается период токования, но на секунду меня вдруг охватила жалость к Алене и презрение к себе: я цинично использовала чужие слабости, расчетливая, холодная стерва.
– Почему ты ушла? – спросила она меня.
– Потому, почему и пришла. Просто так.
– Я подвезу тебя.
– Валяй.
Я села в машину и только тут сообразила, что не сказала Алене, куда меня везти. Я не сказала, а она не спросила.
– На Васильевский, если это тебя не затруднит.
– Не затруднит.
Занавес над первым актом трагифарса опустился, но расслабляться было рано. Вернее, самое время было расслабиться. Я запрокинула голову на сиденье.
– Тебе понравился наш мышиный жеребчик? – ревниво с просила Алена.
– Кого ты имеешь в виду?
– Макса.
– Забавный тип. Никогда бы не подумала, что вы конкуренты. Вы бы неплохо смотрелись вместе.
– Та-ак… – Алена рассмеялась, – уже доложил. Тем лучше, избавил меня от тягостной процедуры объяснений.
– Меня это не шокирует, но…
– Можешь не продолжать, я поняла.
Джип оказался отличной машиной, он плавно нес нас сквозь сырую питерскую ночь и действительно укачал меня. Все вышло самым замечательным образом, даже наигрывать не пришлось; но сквозь легкий сон я чувствовала, что Алена чуть придерживает машину, чуть дольше, чем нужно, задерживается на светофорах… Несколько раз она останавливалась, выходила и возвращалась – на заднее сиденье летели бутылки и пакеты. У набережной она остановилась: над Невой вздыбили свои спины мосты.
Несколько минут она смотрела на меня, а потом тихонько коснулась плеча.
– Черт знает что, мосты развели… Начало третьего.
– Я вижу, – спокойно сказала я.
– У меня есть альтернативный вариант, – Алена старалась не волноваться, – я живу здесь недалеко, на Крюковом… Ты можешь остаться у меня до утра. А утром я тебя отвезу.
Н-да, изящно все получилось, и мосты развели в масть, браво, Алена!
Я выждала паузу.
Алена извинительно развела руками:
– Надеюсь, ты не считаешь это похищением сабинянок?
– Никоим образом.
Спустя десять минут мы уже были возле Алсниного дома. Она лихо припарковала машину, вытащила пакеты, часть из них отдала мне – включая и затесавшийся сюда роскошный букет роз.
– Тебе нравятся розы?
– Нет. Я вообще не люблю цветы.
– Я учту, – серьезно сказала Алена.
…Она жила на втором этаже, окнами на Крюков канал, в огромной двухкомнатной квартире с евроремонтом и джакузи. Вот где я хотела бы закончить свои дни – лицом в мягкий ковер с длинным ворсом, у ножек стола красного дерева, рядом с осколками дорогого саксонского фарфора…
Спальня была совсем не похожа на немного тяжеловесную гостиную: зеркальный потолок, обитые черной тканью стены, огромная кровать под черным покрывалом, которое взрывали несколько ярких цветовых пятен – маленькие подушки с латиноамериканским геометрическим узором: кирпичные, желтые, оранжевые. Одна из стен была отдана на откуп рыбам: в нее на всю длину был вмонтирован огромный аквариум. Такого я не видела никогда: неспешная жизнь кораллового рифа протекала прямо перед глазами, аквариум завораживал своей реальностью.
Впрочем, я увидела все это чуть позже; а сейчас мы сидели с Аленой на кухне. Тяжелые буковые стулья показались мне слишком пресными, чтобы, сидя на них, общаться с экстравагантной Аленой, и поэтому я расположилась на полу. Прямо под большим портретом Марлен Дитрих в неизменном мужском костюме с жилеткой и мягкой шляпе с широкими полями.
Я чувствовала, что Алене было неудобно разговаривать со мной, глядя на меня сверху вниз, и после некоторых колебаний она тоже растянулась на полу, подперев голову руками.
Наш флирт стал более откровенным, глубокая ночь и количество выпитого этому способствовали, но мне удалось удержаться в рамках двусмысленных приличий, мягко отбивая ее такие же мягкие атаки. Она уже считала ненужным вуалировать свои желания, да и сейчас ей не удалось бы это. Она была достаточно близко ко мне, чтобы видеть ее вспухшие от томительного желания губы, и мокрые ресницы, и блестящие глаза, исполненные дивной непристойности. После второй бутылки шампанского она неожиданно перевернулась на спину и закрыла лицо руками.
– Я тоже думаю, что пора спать, – весело сказала я.
– Я не хочу спать. Я знаю, чего я хочу, только не спать… Я.., я больше не могу смотреть на тебя просто так, иначе сделаю какую-нибудь глупость.
– Увы…
– Да. Я понимаю. Извини.
– Думаю, у тебя не бывает проблем с… – я помолчала, выбирая выражения, – с партнершами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131