Там, в лесу… Почему он здесь?
– Может, расскажешь все девушке? – сжалился надо мной Шинкарев. – Видишь, девушка волнуется! Я и сам с удовольствием послушаю… Обидно будет, если она умрет и не узнает, как замечательно все было придумано!..
Дан наконец закурил. Он глубоко затянулся и выпустил сразу несколько колец, одно за другим; они поплыли по комнате.
– Говорят, Чарли Чаплин завещал миллион долларов тому, кто выпустит тринадцать колец, кольцо в кольцо, и протянет сквозь них струю дыма, – сказал Дан. – У вас не проходили этого по истории кино?.. Ну, неважно, у меня получается только пять… Но миллион долларов у меня уже есть. У меня ведь есть миллион долларов, правда, Шура?
– Что-то около того, – с готовностью подтвердил Шинкарев.
– А тебе не нужно было возвращаться в Москву, Ева… Можно, я буду называть тебя Евой? Я так привык к этому… Тебе нужно было уехать из страны, а перед этим уничтожить кассету, да и дневник тоже. И постараться забыть о них… Поверь, тогда бы все у тебя было по-другому. – Голос Дана был ласковым, таким же ласковым, каким он всегда был, когда Дан будил меня по утрам. – Ведь никто тебя не искал, мы думали, что действительно убили тебя в квартире вместе с этим счастливчиком-наркоманом. К счастью, когда он объявился в Москве, то сразу же позвонил Туманову, дурашка… Просил денег, пытался шантажировать, конечно, не так изощренно, как ты… Чем это кончилось – ты знаешь. Я действительно преклоняюсь перед тобой, Ева. Сделать пластическую операцию – это была замечательная идея! Кроме того, ты стала просто красавицей. А нам и в голову не могло прийти, что кассета у тебя, ведь если бы наркоман хоть чуть-чуть шевелил мозгами и связался с серьезными людьми, я бы сейчас не сидел здесь. Это был наш единственный прокол, сбежавший Нимотси, но, в конце концов, это входит в ничтожный процент производственного брака… Нимотси – ты ведь позволишь мне так его называть, – ты так живо рассказывала о них… Ведь на той кассете, рядом с Шурой, в действительности был я… Правда, Шура?
– Правда. – Шинкарев снял рубашку и переоделся в свитер.
– Идея с документальным порно, где в конце концов обязательно убивают жалких статистов перед камерой, – это моя идея. Нормальный человек никогда не согласится заниматься всем этим, да еще грязно, изощренно совокупляться перед объективом. И в конечном счете это такой же бизнес, как и все остальные… Или мог быть таким, если бы о нем не пронюхали эти греческие легаши…
– Но… – Я не хотела верить: сейчас Дан рассмеется, скажет, что все это не правда, и страшное наваждение кончится. – Но ведь там, на кассете, – там был не ты! Я сама видела распечатку, – сказала я, сумасшедше торжествуя, уличив его во лжи.
– Я действительно занимаюсь компьютерами помимо всего прочего, – мягко напомнил Дан, – и мои ребята неплохо поработали над виртуальной реальностью, в которую ты поверила. На это ушло много сил, но игра стоила свеч…
– А это? Кто это?.. – Я кивнула головой в сторону лежащего тела.
– О, это большой человек! – высказался о мертвеце Шинкарев. – Был большой человек.
– Не будем забегать вперед, – осадил его Дан. – Так вот, все было спокойно, даже тогда, когда ты впервые появилась в “Апартадо”, еще одна смазливая телка Туманова, только и всего… Мы едва выбрались из этой истории с порно, а ведь это была хорошая идея, очень перспективная… Шура уже отошел от дел с Тумановым после этого, а тут ему звонит деморализованный Володька и говорит о каком-то письме, о кассете из Греции… Шура сразу же поехал туда и нашел там все, о чем говорил Туманов. И кое-что еще – твою сумочку. Туманов был раздавлен, он ведь не знал, что на самом деле происходило в Греции, нежная душа…
– Не выдержал – и того! – добавил Александр Анатольевич. – Петлю на шею. Очень уж вы, киношники, слабонервные. А в сумочке, между прочим, лежала фотография Сирина, то бишь Дрондина Леонида Харлампиевича, и вашего покорного слуги. И как только это ты, такая умная, с фотографией прокололась?! Мы даже подумали сначала, что ты специально ее там оставила. Или те, кто стоял за тобой…
– Во всяком случае, – снова Дан заговорил, – мы связали все воедино. А разве ты бы не связала? Ты же умница, Ева. Но предположить, что просто дикий, слепой случай свел тебя с Сир ином, согласись, было невозможно. Тогда мы не знали этого и решили пощупать тебя – конечно, без особого нажима. И твою хитрость с ниткой мы оценили – только она была ни к чему. Кассету нашли в тот день, когда ты была в клубе и узнала о смерти Туманова. Наши ребята перегнали ее там же – даже выходить не пришлось, у тебя ведь два видеомагнитофона. Дневник тоже пересняли и разобрались в записях, хотя твоя система анализа почерка показалась мне изощреннее. А потом тот самый ключевой кадр подогнали под описание в дневнике.
– Значит, когда я увидела тебя на кладбище…
– Ты не могла не увидеть меня на кладбище – я ведь приехал туда специально, чтобы познакомиться с тобой.
– Но это… – Я даже не соображала, что говорю:
Дан, в которого я влюбилась с первого взгляда…
– Это был такой же трюк, который ты провернула со своей подругой Аленой. Ты ведь не будешь этого отрицать? Ты сама рассказала мне. Видишь, мы с тобой играем в одни игры и по одним правилам. Но я даже предположить не мог, что ты влюбишься в меня, Ева, я действительно признателен тебе. А план мы готовили всю неделю. Всю ту неделю, пока у тебя стояли цветы.
– А море? – По моему лицу уже давно текли слезы, я вдруг обнаружила их и тотчас о них забыла.
– Ну, море было настоящее. И мой родной город – тоже. И дед-венгр. Он действительно приехал туда вслед за бабкой. Там, где можно было не врать, – я не врал.
– А этот человек?..
– Это и была сердцевина плана.
– Замечательный план, – не удержался Александр Анатольевич, – восхищаюсь тобой, Дан.
– Ты помнишь фотографию в Таиланде, у меня дома? – все так же ласково спросил у меня Дан. – Испания – это мечта. Это то, что я действительно люблю. А Таиланд – это черная работа. На которую к тому же очень трудно устроиться. – Дан надменно кивнул в сторону Кудрявцева, – Этот мертвый король – действительно король. Но нефть здесь ни при чем. Он каучуковый король. Во всяком случае, был им до последних трагических минут. Помнишь фотографию – город Суратани? Так вот, недалеко от него есть остров Пипи, Шура всегда радуется этому фривольному названию… Так вот, если Таиланд – это восемьдесят процентов мировой добычи натурального каучука, то Пипи – просто каучуковый рай. А каучуком у нас занимался только Кудрявцев, он держал в своих руках львиную долю поставок каучука. Но он был одиночкой, он предпочитал сам править своей империей. И в этом была его главная ошибка. В наше время можно перехватить бизнес только в том случае, если за твоим конкурентом не стоят соратники, потому что именно они в случае чего подхватывают выпавшее знамя, образно выражаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Может, расскажешь все девушке? – сжалился надо мной Шинкарев. – Видишь, девушка волнуется! Я и сам с удовольствием послушаю… Обидно будет, если она умрет и не узнает, как замечательно все было придумано!..
Дан наконец закурил. Он глубоко затянулся и выпустил сразу несколько колец, одно за другим; они поплыли по комнате.
– Говорят, Чарли Чаплин завещал миллион долларов тому, кто выпустит тринадцать колец, кольцо в кольцо, и протянет сквозь них струю дыма, – сказал Дан. – У вас не проходили этого по истории кино?.. Ну, неважно, у меня получается только пять… Но миллион долларов у меня уже есть. У меня ведь есть миллион долларов, правда, Шура?
– Что-то около того, – с готовностью подтвердил Шинкарев.
– А тебе не нужно было возвращаться в Москву, Ева… Можно, я буду называть тебя Евой? Я так привык к этому… Тебе нужно было уехать из страны, а перед этим уничтожить кассету, да и дневник тоже. И постараться забыть о них… Поверь, тогда бы все у тебя было по-другому. – Голос Дана был ласковым, таким же ласковым, каким он всегда был, когда Дан будил меня по утрам. – Ведь никто тебя не искал, мы думали, что действительно убили тебя в квартире вместе с этим счастливчиком-наркоманом. К счастью, когда он объявился в Москве, то сразу же позвонил Туманову, дурашка… Просил денег, пытался шантажировать, конечно, не так изощренно, как ты… Чем это кончилось – ты знаешь. Я действительно преклоняюсь перед тобой, Ева. Сделать пластическую операцию – это была замечательная идея! Кроме того, ты стала просто красавицей. А нам и в голову не могло прийти, что кассета у тебя, ведь если бы наркоман хоть чуть-чуть шевелил мозгами и связался с серьезными людьми, я бы сейчас не сидел здесь. Это был наш единственный прокол, сбежавший Нимотси, но, в конце концов, это входит в ничтожный процент производственного брака… Нимотси – ты ведь позволишь мне так его называть, – ты так живо рассказывала о них… Ведь на той кассете, рядом с Шурой, в действительности был я… Правда, Шура?
– Правда. – Шинкарев снял рубашку и переоделся в свитер.
– Идея с документальным порно, где в конце концов обязательно убивают жалких статистов перед камерой, – это моя идея. Нормальный человек никогда не согласится заниматься всем этим, да еще грязно, изощренно совокупляться перед объективом. И в конечном счете это такой же бизнес, как и все остальные… Или мог быть таким, если бы о нем не пронюхали эти греческие легаши…
– Но… – Я не хотела верить: сейчас Дан рассмеется, скажет, что все это не правда, и страшное наваждение кончится. – Но ведь там, на кассете, – там был не ты! Я сама видела распечатку, – сказала я, сумасшедше торжествуя, уличив его во лжи.
– Я действительно занимаюсь компьютерами помимо всего прочего, – мягко напомнил Дан, – и мои ребята неплохо поработали над виртуальной реальностью, в которую ты поверила. На это ушло много сил, но игра стоила свеч…
– А это? Кто это?.. – Я кивнула головой в сторону лежащего тела.
– О, это большой человек! – высказался о мертвеце Шинкарев. – Был большой человек.
– Не будем забегать вперед, – осадил его Дан. – Так вот, все было спокойно, даже тогда, когда ты впервые появилась в “Апартадо”, еще одна смазливая телка Туманова, только и всего… Мы едва выбрались из этой истории с порно, а ведь это была хорошая идея, очень перспективная… Шура уже отошел от дел с Тумановым после этого, а тут ему звонит деморализованный Володька и говорит о каком-то письме, о кассете из Греции… Шура сразу же поехал туда и нашел там все, о чем говорил Туманов. И кое-что еще – твою сумочку. Туманов был раздавлен, он ведь не знал, что на самом деле происходило в Греции, нежная душа…
– Не выдержал – и того! – добавил Александр Анатольевич. – Петлю на шею. Очень уж вы, киношники, слабонервные. А в сумочке, между прочим, лежала фотография Сирина, то бишь Дрондина Леонида Харлампиевича, и вашего покорного слуги. И как только это ты, такая умная, с фотографией прокололась?! Мы даже подумали сначала, что ты специально ее там оставила. Или те, кто стоял за тобой…
– Во всяком случае, – снова Дан заговорил, – мы связали все воедино. А разве ты бы не связала? Ты же умница, Ева. Но предположить, что просто дикий, слепой случай свел тебя с Сир ином, согласись, было невозможно. Тогда мы не знали этого и решили пощупать тебя – конечно, без особого нажима. И твою хитрость с ниткой мы оценили – только она была ни к чему. Кассету нашли в тот день, когда ты была в клубе и узнала о смерти Туманова. Наши ребята перегнали ее там же – даже выходить не пришлось, у тебя ведь два видеомагнитофона. Дневник тоже пересняли и разобрались в записях, хотя твоя система анализа почерка показалась мне изощреннее. А потом тот самый ключевой кадр подогнали под описание в дневнике.
– Значит, когда я увидела тебя на кладбище…
– Ты не могла не увидеть меня на кладбище – я ведь приехал туда специально, чтобы познакомиться с тобой.
– Но это… – Я даже не соображала, что говорю:
Дан, в которого я влюбилась с первого взгляда…
– Это был такой же трюк, который ты провернула со своей подругой Аленой. Ты ведь не будешь этого отрицать? Ты сама рассказала мне. Видишь, мы с тобой играем в одни игры и по одним правилам. Но я даже предположить не мог, что ты влюбишься в меня, Ева, я действительно признателен тебе. А план мы готовили всю неделю. Всю ту неделю, пока у тебя стояли цветы.
– А море? – По моему лицу уже давно текли слезы, я вдруг обнаружила их и тотчас о них забыла.
– Ну, море было настоящее. И мой родной город – тоже. И дед-венгр. Он действительно приехал туда вслед за бабкой. Там, где можно было не врать, – я не врал.
– А этот человек?..
– Это и была сердцевина плана.
– Замечательный план, – не удержался Александр Анатольевич, – восхищаюсь тобой, Дан.
– Ты помнишь фотографию в Таиланде, у меня дома? – все так же ласково спросил у меня Дан. – Испания – это мечта. Это то, что я действительно люблю. А Таиланд – это черная работа. На которую к тому же очень трудно устроиться. – Дан надменно кивнул в сторону Кудрявцева, – Этот мертвый король – действительно король. Но нефть здесь ни при чем. Он каучуковый король. Во всяком случае, был им до последних трагических минут. Помнишь фотографию – город Суратани? Так вот, недалеко от него есть остров Пипи, Шура всегда радуется этому фривольному названию… Так вот, если Таиланд – это восемьдесят процентов мировой добычи натурального каучука, то Пипи – просто каучуковый рай. А каучуком у нас занимался только Кудрявцев, он держал в своих руках львиную долю поставок каучука. Но он был одиночкой, он предпочитал сам править своей империей. И в этом была его главная ошибка. В наше время можно перехватить бизнес только в том случае, если за твоим конкурентом не стоят соратники, потому что именно они в случае чего подхватывают выпавшее знамя, образно выражаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131