Выстрелил в никуда, в сжавшееся пространство дома, в белый свет, как в копеечку. Выстрелил и остался стоять, спокойный, как в милицейском тире, с пистолетом в вытянутой руке.
Почти сразу же распахнулась дверь, за которой исчез Дан. Теперь он появился снова – черный, обугленный, в проеме ночи.
…Он ничего не понял, перед тем как упасть. Перед тем, как Олег хладнокровно выстрелил в него; Дан уже давно был мертв, а Олег все продолжал и продолжал стрелять.
И остановился только тогда, когда я сказала ему:
– Хватит! Он мертв, он мертв, он мертв…
Опустив руку, Олег повернулся ко мне и встряхнул за плечи.
– Ну?! Ты как? Все кончено, слышишь, все кончено!
Нам нужно уходить.
– Куда? – Я не могла даже пошевелиться.
– Не куда – а отсюда. Ну и грязную историю провернули с тобой эти гады! Я ведь все слышал. Сидел с собаками и все слышал. Спокойные твари, правду говорят – лучший ротвейлер – это мертвый ротвейлер… Третья собака, двуногая, – этот Шура, подельник его, Александр Анатольевич, – не была такой безобидной, но тоже не сопротивлялась, дырка в башке – вот и все. Никогда не думал, что убить расслабившегося фээсбэшника, пусть и бывшего, так легко. Идем, Ева. Идем, не стоит здесь и оставаться. Все кончено, и ты теперь в безопасности.
Он аккуратно поднял мою записку, лежавшую возле трупа Кудрявцева, и положил ее к себе в карман.
– Черт, чуть вас не потерял под Бронницами, эта сволочь гоняет на своем джипе, как камикадзе. Если бы успел – они бы не убили этого мужика… Но тебя, кажется, я спас… Так что с тебя причитается ужин в гостинице “Метрополь”. Идем.
Как сквозь пелену, я видела, что он вынимает кассеты из мониторов внешнего обзора и как профессионально-осторожно вытирает все возможные отпечатки. Последним он обтер “браунинг” и вложил его в мертвые пальцы Дана.
Я видела все это и даже не могла пошевелиться, пока Олег насильно не взял меня за руку, не подвел к двери и не заставил переступить через безжизненное тело человека, которого я любила.
* * *
"Шкода” Олега Васильевича неслась к Москве. Я сидела рядом с ним и безучастно смотрела перед собой. Олег все время что-то говорил мне, он пытался объяснить, как оказался на даче Кудрявцева – все это время он следил за мной, стараясь хоть издали уберечь от возможной опасности – а то, что она есть, Олег не сомневался, у Грека было чутье на пограничные, на криминальные ситуации, он никогда не давал телефона Мари-лова просто так. И потом – именно об этом сказала ему гуща в моей кофейной чашке, а Олег верил в это свято. Вычислить прошлое Сирина и Александра Анатольевича не составило труда, тем более что о них обоих уже давно ползли мутные слухи в “конторе”. Он был в ту ночь у дома Туманова только потому, что следил за мной. А потом появился Дан, слишком внезапно, слишком подозрительно. Дан уже проходил по нескольким крупным делам о мошенничестве, но только как свидетель – он был бесстрашен и в психологических поединках ему не было равных. И ухватить его было невозможно…
Но сейчас я не хотела этого слушать. Возможно, потом, когда ужас сегодняшней ночи…
"Потом” – меня вдруг пронзило это слово. “Потом” – означало жизнь. Другую жизнь.
Я открыла окно – в салон сразу же набились мокрые, обжигающие хлопья, они ложились на ресницы и тотчас же таяли.
Я закрыла глаза – но только для того, чтобы снова почувствовать арбузный запах снега, возвращающий мне вкус этой самой другой жизни.
"Ну что? Чуть не погорела? – сказал мне вдруг вернувшийся и все простивший Иван. – Говорил же тебе, дядю Ваню слушать надо, даже Чехов Антон Палыч, царствие ему небесное, мной не брезговал. Я уж думал, кранты тебе, ко встрече готовился. А ты ничего, дура моя пупырчатая, выдралась, сбила-таки сметанку в маслице вологодское, не потонула. Переходящий вымпел тебе за это!"
"Именно, – вклинился Нимотси, – лягуха лапами сучила, чем вивисекторов дивила. Теперь на миксер мне плевать – с лягухой нынче буду спать!.."
– Сам сочинил? – улыбнулась я.
"Ну не Рабиндранат же Тагор, в натуре!” – обиделся Нимотси.
…А в лицо все бил и бил восхитительный и такой живой снег…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Почти сразу же распахнулась дверь, за которой исчез Дан. Теперь он появился снова – черный, обугленный, в проеме ночи.
…Он ничего не понял, перед тем как упасть. Перед тем, как Олег хладнокровно выстрелил в него; Дан уже давно был мертв, а Олег все продолжал и продолжал стрелять.
И остановился только тогда, когда я сказала ему:
– Хватит! Он мертв, он мертв, он мертв…
Опустив руку, Олег повернулся ко мне и встряхнул за плечи.
– Ну?! Ты как? Все кончено, слышишь, все кончено!
Нам нужно уходить.
– Куда? – Я не могла даже пошевелиться.
– Не куда – а отсюда. Ну и грязную историю провернули с тобой эти гады! Я ведь все слышал. Сидел с собаками и все слышал. Спокойные твари, правду говорят – лучший ротвейлер – это мертвый ротвейлер… Третья собака, двуногая, – этот Шура, подельник его, Александр Анатольевич, – не была такой безобидной, но тоже не сопротивлялась, дырка в башке – вот и все. Никогда не думал, что убить расслабившегося фээсбэшника, пусть и бывшего, так легко. Идем, Ева. Идем, не стоит здесь и оставаться. Все кончено, и ты теперь в безопасности.
Он аккуратно поднял мою записку, лежавшую возле трупа Кудрявцева, и положил ее к себе в карман.
– Черт, чуть вас не потерял под Бронницами, эта сволочь гоняет на своем джипе, как камикадзе. Если бы успел – они бы не убили этого мужика… Но тебя, кажется, я спас… Так что с тебя причитается ужин в гостинице “Метрополь”. Идем.
Как сквозь пелену, я видела, что он вынимает кассеты из мониторов внешнего обзора и как профессионально-осторожно вытирает все возможные отпечатки. Последним он обтер “браунинг” и вложил его в мертвые пальцы Дана.
Я видела все это и даже не могла пошевелиться, пока Олег насильно не взял меня за руку, не подвел к двери и не заставил переступить через безжизненное тело человека, которого я любила.
* * *
"Шкода” Олега Васильевича неслась к Москве. Я сидела рядом с ним и безучастно смотрела перед собой. Олег все время что-то говорил мне, он пытался объяснить, как оказался на даче Кудрявцева – все это время он следил за мной, стараясь хоть издали уберечь от возможной опасности – а то, что она есть, Олег не сомневался, у Грека было чутье на пограничные, на криминальные ситуации, он никогда не давал телефона Мари-лова просто так. И потом – именно об этом сказала ему гуща в моей кофейной чашке, а Олег верил в это свято. Вычислить прошлое Сирина и Александра Анатольевича не составило труда, тем более что о них обоих уже давно ползли мутные слухи в “конторе”. Он был в ту ночь у дома Туманова только потому, что следил за мной. А потом появился Дан, слишком внезапно, слишком подозрительно. Дан уже проходил по нескольким крупным делам о мошенничестве, но только как свидетель – он был бесстрашен и в психологических поединках ему не было равных. И ухватить его было невозможно…
Но сейчас я не хотела этого слушать. Возможно, потом, когда ужас сегодняшней ночи…
"Потом” – меня вдруг пронзило это слово. “Потом” – означало жизнь. Другую жизнь.
Я открыла окно – в салон сразу же набились мокрые, обжигающие хлопья, они ложились на ресницы и тотчас же таяли.
Я закрыла глаза – но только для того, чтобы снова почувствовать арбузный запах снега, возвращающий мне вкус этой самой другой жизни.
"Ну что? Чуть не погорела? – сказал мне вдруг вернувшийся и все простивший Иван. – Говорил же тебе, дядю Ваню слушать надо, даже Чехов Антон Палыч, царствие ему небесное, мной не брезговал. Я уж думал, кранты тебе, ко встрече готовился. А ты ничего, дура моя пупырчатая, выдралась, сбила-таки сметанку в маслице вологодское, не потонула. Переходящий вымпел тебе за это!"
"Именно, – вклинился Нимотси, – лягуха лапами сучила, чем вивисекторов дивила. Теперь на миксер мне плевать – с лягухой нынче буду спать!.."
– Сам сочинил? – улыбнулась я.
"Ну не Рабиндранат же Тагор, в натуре!” – обиделся Нимотси.
…А в лицо все бил и бил восхитительный и такой живой снег…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131