– Итак, ты хотела узнать все обо мне, – начала она. – Теперь я готова рассказать тебе.
– Но почему? – удивилась Алекс. – Почему именно сейчас?
– Узнаешь, когда я закончу свой рассказ. Макс говорит, что ты считаешь, будто на все есть свои причины. Я тоже придерживаюсь такого мнения. И ты поймешь, как много было у меня всяких причин, но главной, в сущности, была одна…
– Твоя судьба?
– Три раза я пыталась уйти из жизни и три раза меня в нее возвращали.
Алекс знала о том, что Ева пыталась покончить жизнь самоубийством.
– Должно быть, три – особенное число. И четвертой попытки не будет. Урок, преподанный мне жизнью, я усвоила. Возможно, когда ты узнаешь обо всем, ты переменишь кое-какие свои представления… Но это уже твое дело.
– Я приму все так, как оно есть. Мне это важно, чтобы я могла простить тебя.
– Нужно пройти через все то, через что пришлось пройти мне, чтобы понять: что должно случиться – случится. И то, что есть, то есть. Но вернемся к тому, что ты хотела услышать… С самого начала… Меня зовут Анна Фаркас. Я родилась в самой что ни на есть раскрестьянской семье, которая жила очень трудно. Мне всегда была ненавистна нищета, раздражало, что я не могу купить себе того, что мне хочется. Я даже не знала, чего мне хочется, но чувствовала, угадывала, какие передо мной открываются горизонты. И я почему-то была уверена, что преодолею все преграды. Мне так хотелось вырваться… Ты не можешь себе представить, какое острое желание овладело мной. Я готова была заплатить любую цену…
И медленно, с небольшими паузами, открывая один ящичек памяти за другим, Ева описала годы лишений и нужды, которые никогда не попадали на страницы официальной летописи ее жизни. И то, что Алекс услышала, почти во всем совпадало с тем, что ей самой удалось восстановить. С той лишь разницей, что Ева очень живо описала юную девушку, которую обуревало страстное стремление чего-то добиться в жизни, снедала жажда признания, которая пыталась использовать дар, полученный от Бога, чтобы вытащить себя из трясины убожества на самую вершину лестницы, откуда она могла шагнуть в волшебную страну, страну бесконечных возможностей. Она не пыталась произвести впечатление, задеть какие-то струны в душе дочери. Она просто рассказывала, как все было. Как сначала она приняла покровительство русского, а затем венгерского чекиста, чтобы, используя их положение, добиться желаемого. Описала, как, встретившись с Ласло Ковачем, украла его формулы, основала предприятие, которое со временем выросло в корпорацию, охватившую чуть ли не весь мир. Как обнаружила, что беременна, как ей удалось женить на себе Джона Брента, как она ушла от него и оставила ему ребенка, чтобы без помех карабкаться к вершине, куда она по-прежнему стремилась.
– У Евы Черни не должно было быть ничего общего с Анной Фаркас. Я создала новую женщину, творила новую жизнь и ради нее готова была безжалостно разрушить прежнее.
– И меня в том числе.
– Все прежнее должно было исчезнуть… Я верила в свою судьбу и, чтобы исполнить ее повеление, делала то, что считала нужным.
– Тогда почему ты решилась все же взять меня в дом?
– Другого выхода просто не было. Мэри Брент привезла тебя ко мне.
– Помню.
Ева спокойно встретила взгляд дочери.
– Она угрожала, что опубликует в газетах мою подлинную биографию, если я не возьму тебя. А я ведь только-только начала укреплять свои позиции и строить серьезные планы на будущее. Я вышла замуж за Кристофера Бингхэма, он считал, что до него у меня никого не было, и эта история могла иметь очень неприятные последствия.
– Для Евы или мистера Бингхэма?
– Для нас обоих. Мне нравилось быть Евой Черни. Но мне также нравилось быть и миссис Кристофер Бингхэм. Это сразу вывело меня на иной уровень, я стала важной персоной. И я не могла позволить, чтобы правда вышла наружу. Слишком тяжким трудом мне далось то, что я имела. А тут меня всего хотели лишить. Потом муж погиб…
– И ты перенесла всю свою любовь на сына?
– Да. Но и его у меня отняли. Судьба оказалась одновременно и щедрой, и жестокой. Мне не суждено прожить жизнь так, как проживают ее другие женщины. Стать женой, матерью. Две вещи, которые я создала, остались неизменными – Ева Черни и компания. Вот урок, который я извлекла из случившего. И это означало, что я должна опереться именно на эти две ценности. И я сделала это. На супружество, на семью я уже не рассчитывала.
– Бери, что хочешь, но плати соответствующую цену, как говорится…
Ева кивнула:
– Именно так. Такова цена, которую я должна была заплатить, и я выплатила долг.
– Да… – медленно проговорила Алекс, пытаясь осмыслить сказанное… – Ты не такая, как остальные женщины…
Ева восприняла ее слова как комплимент.
– И еще один вопрос, – продолжила Алекс. – Ты объяснила, почему оттолкнула меня. Но как ты могла это сделать – вот чего я не понимаю.
– Ты не входила в мои планы. Меня взбесило появление Мари Брент с девочкой, о которой я и думать забыла. Мне она была совершенно ни к чему.
– Как и теперь…
Ева промолчала.
– Мне бы хотелось, чтобы ты ответила.
– Сына я любила за то, что он являлся продолжением того, о чем я мечтала. А Ласло Ковача я не любила.
– И всех остальных мужчин тоже.
Ева усмехнулась:
– У меня к ним было только влечение.
– Включая и Рика Стивенса?
Ева посмотрела на свои холеные руки.
– Это одна из самых серьезных моих ошибок, я искренне о ней сожалею.
– Но ты возместила «убытки».
Ева улыбнулась:
– Это была идея Макса. Он убедил меня вложить деньги в голливудскую студию и объяснил, какие из этого можно извлечь выгоды. Я согласилась. – Ева посмотрела на дочь изучающим взглядом. – Макс всегда трогательно заботился о тебе, – заметила она, и было видно, что ей и теперь невдомек, почему. – Но Макс вообще необыкновенный человек.
Теперь настала очередь Алекс промолчать в ответ.
– Я спрашивала его, насколько вся эта история… насколько болезненно ты восприняла ее. Он уверил меня, что ты забыла о случившемся, но что лучше будет отправить тебя в колледж. Ты отлично училась. Не удивительно – Ковач был редкого ума человек.
– Тогда… – снова заговорила Алекс. Ева терпеливо ждала, когда она продолжит. – Почему тогда ты решилась рассказать мне обо всем именно сегодня? Что случилось? Что подтолкнуло тебя?
Ева встала с кресла:
– Идем…
Алекс как завороженная пошла за ней, уловив в ее голосе нечто особенное. Пройдя по коридору, Ева остановилась у двери и, немного замешкавшись, открыла ее. Это была спальня с зашторенными окнами, слабый свет исходил от единственной лампы, стоявшей на ночном столике. На кровати кто-то лежал. Рядом на стуле сидела медсестра, она читала.
– Как он? – спросила Ева.
– Все еще спит. У него нервное истощение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125