Алекс чувствовала, что в глубине души все они осуждают Памелу. Она положила руку на плечо Памелы и ответила тетушкам таким же холодным взглядом.
После отпевания настало время везти гроб в крематорий. Памела не отводила глаз от гроба, а когда машина отъехала, стала медленно клониться к земле, словно падающий с дерева лист.
– Я отвезу ее домой, – сказала Алекс Максу. Она почувствовала, как он ободряюще сжал ей руку, а потом поднялся с церковной скамьи и пошел следом за нью-йоркскими тетушками Криса.
Доставив терявшую несколько раз сознание Памелу домой и передав ее на попечение горничной, вконец измученная Алекс поднялась к себе. Сбросив туфли, она легла прямо на покрывало и закрыла глаза. Немного погодя первый хриплый всхлип вырвался из ее груди, потом подкатила новая волна. Алекс перевернулась, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Проснулась она уже в темноте. Часы показывали десять минут девятого. Это означало, что она проспала по меньшей мере семь часов. Сон принес успокоение. И еще она чувствовала, что проголодалась. Сняв измятый костюм и приняв душ, она спустилась вниз.
В доме стояла мертвая тишина. Ни одна живая душа не попалась ей навстречу. Комнаты были пусты и безжизненны. Алекс двинулась в сторону кухни в надежде найти что-нибудь в холодильнике. Она открыла дверь, и в лицо ей ударил аромат чего-то вкусного, что готовил Макс, стоя у плиты. Теплый золотистый свет придавал кухне особенно уютный вид.
– Привет! – сказал он, отвечая улыбкой на ее улыбку. – Ну что, отошла немного?
– Так вот кто укрыл меня одеялом! А где остальные? Дом будто вымер…
– Я отпустил всю прислугу. Пусть проведут вечер в кругу своих семей, чтобы им было с кем разделить печаль. Памела все еще спит. Джонеси по-прежнему в клинике. Мора уехала. Так что мы, – он с усмешкой посмотрел на нее, – наконец-то остались одни.
Но она не клюнула на приманку.
Он очень хорошо знал свою Алекс. Сегодня она начнет анализировать все сказанное, все услышанное, отсортировывать и раскладывать по полочкам, что произошло за неделю.
– Что ты готовишь? – спросила она.
– Болонские спагетти. Проголодалась?
– А ты думаешь, почему я пришла сюда?
– Ну тогда садись и налей себе вина. Я уже несколько раз прикладывался к бутылке.
Алекс последовала его примеру. Потягивая вино, она спросила:
– Какие новости из клиники?
– Джонеси недавно звонил. Он еще не видел Еву, к ней никого не пускают, но он сказал, что врачи удовлетворены ее состоянием. Скоро она окончательно придет в себя.
Он увидел, что плечи Алекс расслабились и ее губы сложились так, как бывает, когда человек мысленно возносит молитву.
– Что ж, прекрасно, – сказала она буднично.
– Я тоже рад.
Еще в церкви, взглянув на нее, он понял, что Алекс вся как натянутая струна. Это могло обернуться шоком. Вот и отправил Памелу с ней, а не с Морой – не просто потому, что сострадательность не относилась к ее достоинствам, что в последнее время становилось все очевиднее. Пусть Алекс чем-нибудь займет себя, все лучше, чем просто думать и думать. Только сестры Бингхэм, он и Мора присутствовали при том, как огонь превращал в пепел останки Кристофера.
Вернувшись в дом, он первым делом отправился наверх посмотреть, как там Алекс. Это вывело Мору из себя. – Ради Бога, перестань! – У Макса совершенно не было никакого настроения спорить с ней. – Это же ведь всего лишь Алекс. Не вздумай уверять меня, что ревнуешь. Мы ведь с ней старые друзья – добрые старые друзья.
– Мужчина и женщина не могут быть друзьями. Ты уделяешь ей гораздо больше времени и внимания, чем мне. Это неестественно.
– Неестественно! – взорвался Макс. – Ты лучше о себе подумай. Красавица нашлась! Да тебя взяли только потому… – Макс понимал, что это запрещенный прием, но уж слишком Мора зарвалась.
– Тебя ведь, в сущности, никак не задело то, что произошло. Даже не взволновало. Ты считала, что Крис – избалованный мальчишка, а то, что случилось с Евой, занимало тебя ровно настолько, насколько это могло отразиться на твоем положении и зарплате! – Макс перевел дыхание. Он понял, что настало время сказать Море, что ее карьера на фирме подошла к концу.
– Просто я не лицемерка и не ханжа. А вот твоя Алекс, которая всю жизнь была на ножах со своей мамочкой и едва ли за все время парой слов с ней перекинулась, сейчас изображает себя такой потерянной…
– Потому что, в отличие от тебя, у нее есть душа!
Слово за слово, и он высказал Море все, что думал о ней, – и вдруг почувствовал огромное облегчение. Все было кончено, Мора заявила, что больше она не останется с Максом ни минуты. Она долго мирилась, но всякому терпению есть предел. Он – самовлюбленный подонок, и пусть отправляется к своей маленькой потерянной девочке, а с нее, Моры, довольно. Банальный финал.
Поднявшись к Алекс, Макс нашел ее спящей, лицо еще не просохло от слез. Макс нахмурился – Алекс никогда раньше не плакала и теперь выглядела уязвимой и беспомощной.
«Черт возьми! – подумал он. – Могу дать руку на отсечение, что все это время она поедом себя ела – мол, сама виновата во всем. Теперь она не простит себя за то, что не приняла извинений матери…»
Макс укрыл ее одеялом, спустился вниз и налил двойную порцию виски. «Что же мне делать с этой девочкой? – думал он. – Нынешнее потрясение может навсегда сломать Алекс. Останется доктор филологии Александра Брент. Настало время кое-что предпринять», – подумал он, наливая себе еще одну двойную порцию. Пустой желудок словно кипятком обожгло, Макс выдохнул с шумом воздух…
Искоса взглянув на Алекс, Макс заметил на кончиках ресниц непросохшие слезинки.
– Садись за стол, – предложил он.
Алекс кивнула и молча присела к столу. Движения ее были такими же безжизненными и механическими, как и голос.
«Нет, ее нельзя оставлять в таком состоянии», – снова подумал Макс, напряженно глядя на Алекс.
– У нас с тобой получится замечательный ужин на двоих, – сказал он, – вопреки всему.
– А где Мора? – спросила Алекс.
– Ушла и не вернется.
– Ага. – И решив, что этого все-таки мало, добавила: – Мне очень жаль.
– Почему? Она же тебе никогда не нравилась!
– Это было взаимно, – ответила Алекс все тем же отсутствующим тоном.
– Так что поужинаем на пару. Ты же знаешь, что я не могу обойтись без женского общества.
– Да, жуткий день выдался.
Жуткий! Похоже, доктор Брент дошла до точки. Она думает, что это все ее вина. Господи, если бы Ева не устроила это самоубийство, он, кажется, своими руками придушил бы ее от гнева. Так надо каким угодно способом пробить панцирь, в котором замкнулась доктор филологии Александра Брент. Только теперь Макс понял, как давно сидит в нем эта заноза.
Он повернулся к плите, посмотреть, готовы ли спагетти, осторожно вытянул одну макаронину вилкой, попробовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
После отпевания настало время везти гроб в крематорий. Памела не отводила глаз от гроба, а когда машина отъехала, стала медленно клониться к земле, словно падающий с дерева лист.
– Я отвезу ее домой, – сказала Алекс Максу. Она почувствовала, как он ободряюще сжал ей руку, а потом поднялся с церковной скамьи и пошел следом за нью-йоркскими тетушками Криса.
Доставив терявшую несколько раз сознание Памелу домой и передав ее на попечение горничной, вконец измученная Алекс поднялась к себе. Сбросив туфли, она легла прямо на покрывало и закрыла глаза. Немного погодя первый хриплый всхлип вырвался из ее груди, потом подкатила новая волна. Алекс перевернулась, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Проснулась она уже в темноте. Часы показывали десять минут девятого. Это означало, что она проспала по меньшей мере семь часов. Сон принес успокоение. И еще она чувствовала, что проголодалась. Сняв измятый костюм и приняв душ, она спустилась вниз.
В доме стояла мертвая тишина. Ни одна живая душа не попалась ей навстречу. Комнаты были пусты и безжизненны. Алекс двинулась в сторону кухни в надежде найти что-нибудь в холодильнике. Она открыла дверь, и в лицо ей ударил аромат чего-то вкусного, что готовил Макс, стоя у плиты. Теплый золотистый свет придавал кухне особенно уютный вид.
– Привет! – сказал он, отвечая улыбкой на ее улыбку. – Ну что, отошла немного?
– Так вот кто укрыл меня одеялом! А где остальные? Дом будто вымер…
– Я отпустил всю прислугу. Пусть проведут вечер в кругу своих семей, чтобы им было с кем разделить печаль. Памела все еще спит. Джонеси по-прежнему в клинике. Мора уехала. Так что мы, – он с усмешкой посмотрел на нее, – наконец-то остались одни.
Но она не клюнула на приманку.
Он очень хорошо знал свою Алекс. Сегодня она начнет анализировать все сказанное, все услышанное, отсортировывать и раскладывать по полочкам, что произошло за неделю.
– Что ты готовишь? – спросила она.
– Болонские спагетти. Проголодалась?
– А ты думаешь, почему я пришла сюда?
– Ну тогда садись и налей себе вина. Я уже несколько раз прикладывался к бутылке.
Алекс последовала его примеру. Потягивая вино, она спросила:
– Какие новости из клиники?
– Джонеси недавно звонил. Он еще не видел Еву, к ней никого не пускают, но он сказал, что врачи удовлетворены ее состоянием. Скоро она окончательно придет в себя.
Он увидел, что плечи Алекс расслабились и ее губы сложились так, как бывает, когда человек мысленно возносит молитву.
– Что ж, прекрасно, – сказала она буднично.
– Я тоже рад.
Еще в церкви, взглянув на нее, он понял, что Алекс вся как натянутая струна. Это могло обернуться шоком. Вот и отправил Памелу с ней, а не с Морой – не просто потому, что сострадательность не относилась к ее достоинствам, что в последнее время становилось все очевиднее. Пусть Алекс чем-нибудь займет себя, все лучше, чем просто думать и думать. Только сестры Бингхэм, он и Мора присутствовали при том, как огонь превращал в пепел останки Кристофера.
Вернувшись в дом, он первым делом отправился наверх посмотреть, как там Алекс. Это вывело Мору из себя. – Ради Бога, перестань! – У Макса совершенно не было никакого настроения спорить с ней. – Это же ведь всего лишь Алекс. Не вздумай уверять меня, что ревнуешь. Мы ведь с ней старые друзья – добрые старые друзья.
– Мужчина и женщина не могут быть друзьями. Ты уделяешь ей гораздо больше времени и внимания, чем мне. Это неестественно.
– Неестественно! – взорвался Макс. – Ты лучше о себе подумай. Красавица нашлась! Да тебя взяли только потому… – Макс понимал, что это запрещенный прием, но уж слишком Мора зарвалась.
– Тебя ведь, в сущности, никак не задело то, что произошло. Даже не взволновало. Ты считала, что Крис – избалованный мальчишка, а то, что случилось с Евой, занимало тебя ровно настолько, насколько это могло отразиться на твоем положении и зарплате! – Макс перевел дыхание. Он понял, что настало время сказать Море, что ее карьера на фирме подошла к концу.
– Просто я не лицемерка и не ханжа. А вот твоя Алекс, которая всю жизнь была на ножах со своей мамочкой и едва ли за все время парой слов с ней перекинулась, сейчас изображает себя такой потерянной…
– Потому что, в отличие от тебя, у нее есть душа!
Слово за слово, и он высказал Море все, что думал о ней, – и вдруг почувствовал огромное облегчение. Все было кончено, Мора заявила, что больше она не останется с Максом ни минуты. Она долго мирилась, но всякому терпению есть предел. Он – самовлюбленный подонок, и пусть отправляется к своей маленькой потерянной девочке, а с нее, Моры, довольно. Банальный финал.
Поднявшись к Алекс, Макс нашел ее спящей, лицо еще не просохло от слез. Макс нахмурился – Алекс никогда раньше не плакала и теперь выглядела уязвимой и беспомощной.
«Черт возьми! – подумал он. – Могу дать руку на отсечение, что все это время она поедом себя ела – мол, сама виновата во всем. Теперь она не простит себя за то, что не приняла извинений матери…»
Макс укрыл ее одеялом, спустился вниз и налил двойную порцию виски. «Что же мне делать с этой девочкой? – думал он. – Нынешнее потрясение может навсегда сломать Алекс. Останется доктор филологии Александра Брент. Настало время кое-что предпринять», – подумал он, наливая себе еще одну двойную порцию. Пустой желудок словно кипятком обожгло, Макс выдохнул с шумом воздух…
Искоса взглянув на Алекс, Макс заметил на кончиках ресниц непросохшие слезинки.
– Садись за стол, – предложил он.
Алекс кивнула и молча присела к столу. Движения ее были такими же безжизненными и механическими, как и голос.
«Нет, ее нельзя оставлять в таком состоянии», – снова подумал Макс, напряженно глядя на Алекс.
– У нас с тобой получится замечательный ужин на двоих, – сказал он, – вопреки всему.
– А где Мора? – спросила Алекс.
– Ушла и не вернется.
– Ага. – И решив, что этого все-таки мало, добавила: – Мне очень жаль.
– Почему? Она же тебе никогда не нравилась!
– Это было взаимно, – ответила Алекс все тем же отсутствующим тоном.
– Так что поужинаем на пару. Ты же знаешь, что я не могу обойтись без женского общества.
– Да, жуткий день выдался.
Жуткий! Похоже, доктор Брент дошла до точки. Она думает, что это все ее вина. Господи, если бы Ева не устроила это самоубийство, он, кажется, своими руками придушил бы ее от гнева. Так надо каким угодно способом пробить панцирь, в котором замкнулась доктор филологии Александра Брент. Только теперь Макс понял, как давно сидит в нем эта заноза.
Он повернулся к плите, посмотреть, готовы ли спагетти, осторожно вытянул одну макаронину вилкой, попробовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125