все эти пикники, поездки за город, походы в пабы и кино. Первый год она жила в одной комнате с очень хорошенькой девушкой, которая буквально таяла при виде любой особи мужского пола, Алекс была в их глазах всего лишь предметом мебели. Только однажды, когда рассчитанная на четверых вечеринка срывалась из-за того, что одна из девушек заболела, соседка по комнате уговорила ее составить компанию. Сначала они отправились на ревю. Когда представление окончилось, Алекс зашла в туалет и, выходя оттуда, услышала конец разговора, который вели ее спутники. Они обсуждали, стоит ли брать ее с собой ужинать.
– …Про нее не скажешь, что она душа компании…
– Да, застенчива, – заметила ее хорошенькая соседка по комнате.
– Здорова, как танк. Мне не по душе такие Синие Чулки.
После того вечера Алекс оставила попытки идти «в ногу» с остальными девушками. Она ссылалась либо на головную боль, либо на занятость, и вскоре ее перестали приглашать куда-либо. Мать оказалась права. Она никому не могла понравиться. Один вид ее навевал скуку и тоску. Ей оставалось только полностью отдаться занятиям. Что она и делала.
Алекс так и не встретилась с Картером Уитни. Все произошло точь-в-точь, как предсказывал Крис: вскоре после его приезда произошла стычка. Через день еще одна – более бурная, во время которой обе стороны бросали друг другу столь тяжкие обвинения, так что ни о каком перемирии уже не могло быть и речи. Картер Уитни исчез из жизни Евы и, кажется, навсегда.
Вечером Ева вошла в комнату Криса – тот победно взглянул на Алекс, всем своим видом показывая: «Видишь? Что я тебе говорил?»
Ева надела черное платье, словно собиралась носить траур по утраченному любовнику. Строгое, по-парижски изысканное и очень дорогое платье, безо всяких украшений. Лицу она тоже придала значительное, глубокомысленное выражение:
– Кристофер, мой дорогой мальчик…. – Голос Евы дрожал.
Алекс поднялась, делая вид, что не замечает умоляющих жестов брата. Она не собиралась вставать между ними.
После завтрака Алекс отправилась в гараж, вывела оттуда маленький красный «ситроен» – она заранее заручилась разрешением взять его – и уехала на нем в Тонон.
– Но ты не жалеешь, что побывала там? – начала расспрашивать ее Пэтси, когда они вышли с ней в сад погулять.
– И да, и нет. Не жалею, потому что смогла побыть с Крисом больше, чем когда-либо, поговорить, узнать, какой он. Для своих семнадцати лет он большой умник. Но, конечно, находиться рядом с Евой – просто мука для меня. Мадам не преминула подчеркнуть, что меня там разве что терпят. Она по-прежнему не выносит даже моего вида. Я не раз видела, как она, разговаривая с кем-нибудь, смеется, радуется чему-то, оживленно что-то обсуждает, но как только ее взгляд падает на меня, она словно каменеет, и появляется та самая маска, которую я в первый раз увидела, когда Мэри Брент в прямом смысле слова швырнула меня к ее ногам. – Алекс повернулась лицом к своей любимой Пэтси. – Скажи, ну почему? Чем я могла оскорбить ее? Иной раз мне начинает казаться, что в ее прошлом что-то такое таится, что-то, связанное со мной, и очень важное. Вернее, с моим настоящим отцом, кто бы он там ни был. Ее вынудили взять меня. И визиты пастора Дитриха – свидетельство тому. Но чем угрожала ей Мэри Брент, почему ей удавалось держать мадам за горло? Вот это мне бы хотелось выяснить. Но с чего начать? Первые пять лет моей жизни – погребены в безымянной могиле.
– А не лучше ли оставить прошлое в покое?
– Так я и делала до тех пор, пока не оказалась здесь. Что самое смешное, глядя на нее, слыша ее голос, я не могла не вспоминать о своем детстве.
Следующая неделя ознаменовалась очень важным событием. Ева никогда не оставляла сына одного – Алекс сама убедилась, что Крис ничуть не преувеличивает. Она изводила его своей заботой, демонстрируя любовь и преданность. Ни минуты она не могла посидеть рядом с ним спокойно. То начинала взбивать и поправлять подушки, требуя, чтобы он ответил, как себя чувствует, то допытывалась, чего ему хочется. Она обнимала, целовала его, ерошила его светлые кудри, называя при этом ласкательными прозвищами. Алекс в такие минуты сидела рядом, делала вид, что ничего не замечает.
«Это у нее начинаются приступы раскаяния, – объяснял Крис, усмехаясь. – Так будет продолжаться до тех пор, пока она не решит, что период самопожертвования затянулся. Долго она не выдержит. Ей станет скучно, и она отправится покорять новые пространства».
Через неделю, войдя в комнату Криса, Алекс нашла его довольным и успокоенным.
– Ну вот, она уже очухалась, – вздохнул он с облегчением, – и укатила в Женеву. Надеюсь, снова с головой уйдет в работу. Открой окно, – попросил он, – а то у меня от этого запаха «Евы» башка трещит.
Вопреки его ожиданиям, Ева вернулась через двое суток.
«Интересно, кого она нашла на сей раз?» – подумал Крис.
Ева вернулась обновленной: счастливой и возбужденной от переполнявшей ее радости. Предстоял ужин с гостями при полном параде. Торжественный прием. С музыкой, танцами, масса гостей – настоящий праздник. Алекс и Крис, естественно, были в стороне от хлопот. А Ева осваивала очередную роль – гостеприимной хозяйки дома. Она долго в мельчайших подробностях обсуждала с Цезарем меню. С Жаком – какие вина заказать. Из своих нарядов выбрала самое красивое вечернее платье оригинального кроя.
Она торопила всех, подгоняла, критиковала, отвергала и утверждала, а потом все решительно меняла. В доме царил хаос – но за два часа до приезда гостей мадам была готова и ослепительна.
– Если она не будет в центре внимания, ее удар хватит, – со знанием дела заметил Кристофер. – Самая красивая. Лучше всех одетая. Самые шикарные украшения. В этом она вся. И так всегда. Ничего простого, ничего обычного – все должно быть на самом высоком уровне. С годами ей хочется получать все больше золотых медалей. И когда она занимает свое место на троне, она начинает мурлыкать, как кошка. Вот для чего весь этот сыр-бор. Значит, у нее возникла потребность самоутвердиться. С чего бы это?
Но когда он узнал, что мать собирается вытащить его вместе с кроватью, чтобы продемонстрировать гостям, его терпение лопнуло.
– Ты что, хочешь выставку устроить? Живой экспонат демонстрировать? – заорал он. – Восковую фигуру нашла, да?.. «Бедная мамочка беспокоится за своего сыночка…» Так беспокоится, что устраивает прием на тридцать человек! Вовсе не из-за меня ты беспокоишься, – продолжал кричать Крис. – Только из-за себя, как всегда. Тебе хочется показать, что ты не чувствуешь себя брошенной. Что ты еще – будь здоров какая! Но я не хочу, чтобы меня превращали в тряпичную куклу. Пусть держатся подальше от моей комнаты. Я собираюсь тихо-спокойно провести этот вечер с Алекс…
– Сиди себе, если хочешь, – ответила Ева тоном, которого Алекс прежде никогда не слышала у нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– …Про нее не скажешь, что она душа компании…
– Да, застенчива, – заметила ее хорошенькая соседка по комнате.
– Здорова, как танк. Мне не по душе такие Синие Чулки.
После того вечера Алекс оставила попытки идти «в ногу» с остальными девушками. Она ссылалась либо на головную боль, либо на занятость, и вскоре ее перестали приглашать куда-либо. Мать оказалась права. Она никому не могла понравиться. Один вид ее навевал скуку и тоску. Ей оставалось только полностью отдаться занятиям. Что она и делала.
Алекс так и не встретилась с Картером Уитни. Все произошло точь-в-точь, как предсказывал Крис: вскоре после его приезда произошла стычка. Через день еще одна – более бурная, во время которой обе стороны бросали друг другу столь тяжкие обвинения, так что ни о каком перемирии уже не могло быть и речи. Картер Уитни исчез из жизни Евы и, кажется, навсегда.
Вечером Ева вошла в комнату Криса – тот победно взглянул на Алекс, всем своим видом показывая: «Видишь? Что я тебе говорил?»
Ева надела черное платье, словно собиралась носить траур по утраченному любовнику. Строгое, по-парижски изысканное и очень дорогое платье, безо всяких украшений. Лицу она тоже придала значительное, глубокомысленное выражение:
– Кристофер, мой дорогой мальчик…. – Голос Евы дрожал.
Алекс поднялась, делая вид, что не замечает умоляющих жестов брата. Она не собиралась вставать между ними.
После завтрака Алекс отправилась в гараж, вывела оттуда маленький красный «ситроен» – она заранее заручилась разрешением взять его – и уехала на нем в Тонон.
– Но ты не жалеешь, что побывала там? – начала расспрашивать ее Пэтси, когда они вышли с ней в сад погулять.
– И да, и нет. Не жалею, потому что смогла побыть с Крисом больше, чем когда-либо, поговорить, узнать, какой он. Для своих семнадцати лет он большой умник. Но, конечно, находиться рядом с Евой – просто мука для меня. Мадам не преминула подчеркнуть, что меня там разве что терпят. Она по-прежнему не выносит даже моего вида. Я не раз видела, как она, разговаривая с кем-нибудь, смеется, радуется чему-то, оживленно что-то обсуждает, но как только ее взгляд падает на меня, она словно каменеет, и появляется та самая маска, которую я в первый раз увидела, когда Мэри Брент в прямом смысле слова швырнула меня к ее ногам. – Алекс повернулась лицом к своей любимой Пэтси. – Скажи, ну почему? Чем я могла оскорбить ее? Иной раз мне начинает казаться, что в ее прошлом что-то такое таится, что-то, связанное со мной, и очень важное. Вернее, с моим настоящим отцом, кто бы он там ни был. Ее вынудили взять меня. И визиты пастора Дитриха – свидетельство тому. Но чем угрожала ей Мэри Брент, почему ей удавалось держать мадам за горло? Вот это мне бы хотелось выяснить. Но с чего начать? Первые пять лет моей жизни – погребены в безымянной могиле.
– А не лучше ли оставить прошлое в покое?
– Так я и делала до тех пор, пока не оказалась здесь. Что самое смешное, глядя на нее, слыша ее голос, я не могла не вспоминать о своем детстве.
Следующая неделя ознаменовалась очень важным событием. Ева никогда не оставляла сына одного – Алекс сама убедилась, что Крис ничуть не преувеличивает. Она изводила его своей заботой, демонстрируя любовь и преданность. Ни минуты она не могла посидеть рядом с ним спокойно. То начинала взбивать и поправлять подушки, требуя, чтобы он ответил, как себя чувствует, то допытывалась, чего ему хочется. Она обнимала, целовала его, ерошила его светлые кудри, называя при этом ласкательными прозвищами. Алекс в такие минуты сидела рядом, делала вид, что ничего не замечает.
«Это у нее начинаются приступы раскаяния, – объяснял Крис, усмехаясь. – Так будет продолжаться до тех пор, пока она не решит, что период самопожертвования затянулся. Долго она не выдержит. Ей станет скучно, и она отправится покорять новые пространства».
Через неделю, войдя в комнату Криса, Алекс нашла его довольным и успокоенным.
– Ну вот, она уже очухалась, – вздохнул он с облегчением, – и укатила в Женеву. Надеюсь, снова с головой уйдет в работу. Открой окно, – попросил он, – а то у меня от этого запаха «Евы» башка трещит.
Вопреки его ожиданиям, Ева вернулась через двое суток.
«Интересно, кого она нашла на сей раз?» – подумал Крис.
Ева вернулась обновленной: счастливой и возбужденной от переполнявшей ее радости. Предстоял ужин с гостями при полном параде. Торжественный прием. С музыкой, танцами, масса гостей – настоящий праздник. Алекс и Крис, естественно, были в стороне от хлопот. А Ева осваивала очередную роль – гостеприимной хозяйки дома. Она долго в мельчайших подробностях обсуждала с Цезарем меню. С Жаком – какие вина заказать. Из своих нарядов выбрала самое красивое вечернее платье оригинального кроя.
Она торопила всех, подгоняла, критиковала, отвергала и утверждала, а потом все решительно меняла. В доме царил хаос – но за два часа до приезда гостей мадам была готова и ослепительна.
– Если она не будет в центре внимания, ее удар хватит, – со знанием дела заметил Кристофер. – Самая красивая. Лучше всех одетая. Самые шикарные украшения. В этом она вся. И так всегда. Ничего простого, ничего обычного – все должно быть на самом высоком уровне. С годами ей хочется получать все больше золотых медалей. И когда она занимает свое место на троне, она начинает мурлыкать, как кошка. Вот для чего весь этот сыр-бор. Значит, у нее возникла потребность самоутвердиться. С чего бы это?
Но когда он узнал, что мать собирается вытащить его вместе с кроватью, чтобы продемонстрировать гостям, его терпение лопнуло.
– Ты что, хочешь выставку устроить? Живой экспонат демонстрировать? – заорал он. – Восковую фигуру нашла, да?.. «Бедная мамочка беспокоится за своего сыночка…» Так беспокоится, что устраивает прием на тридцать человек! Вовсе не из-за меня ты беспокоишься, – продолжал кричать Крис. – Только из-за себя, как всегда. Тебе хочется показать, что ты не чувствуешь себя брошенной. Что ты еще – будь здоров какая! Но я не хочу, чтобы меня превращали в тряпичную куклу. Пусть держатся подальше от моей комнаты. Я собираюсь тихо-спокойно провести этот вечер с Алекс…
– Сиди себе, если хочешь, – ответила Ева тоном, которого Алекс прежде никогда не слышала у нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125