Мэри Брент не сделала ни малейшего движения, чтобы обнять свою невестку после того, как Джон нервно клюнул ее в щеку. Она просто кивнула Еве и повернулась, чтобы провести их в так называемую «переднюю комнату», не обремененную мебелью. Предметы, которые имелись в ней, были расставлены с математической точностью, и каждый квадратный сантиметр комнаты, все доступные взгляду плоскости были тщательно отполированы. Окна были зашторены, несмотря на то, что солнце не заглядывало во двор. Во всем доме стоял устойчивый запах мебельной полировки и дезинфицирующих средств. Комната была не более теплой и уютной, чем тюремная камера. Ева, глядя, как ее муж на глазах превращается в виноватого мальчишку, села на тяжелое, неподъемное кресло перед камином, в котором голубоватые язычки пламени, сражаясь за жизнь, потерпели поражение. Дом был столь же холоден, как и мрачен.
– Должна сказать, что это оказалось для меня полной неожиданностью, – бесстрастным голосом следователя проговорила Мэри Брент. – Ну, – повернулась она к сыну, – хотя бы теперь расскажи мне, как это произошло.
– Позвольте мне сделать это, – уверенно ответила Ева, сознательно усиливая свой акцент. – Что бы вы хотели знать?
– Откуда вы и как встретились с моим сыном? – Мэри Брент не добавила: «и каким образом заставили на себе жениться», но это подразумевалось само собой.
– Я бежать из Будапешта, когда мою страну захватывать русские.
– По словам моего сына, вы венгерка?
– Была. Теперь я британская подданная. – Ева прямо встретила удивленный взгляд Джона.
– Но ваши родители остались там?
– Я не иметь родителей. Я иметь только Джона, – сказала Ева и взяла его за руку.
– Вообще никаких родственников? – взгляд Мэри скользнул по ней, как острый нож. И в нем чувствовалось сомнение.
– Нет.
– У Евы ничего не осталось там, – умиротворяющим тоном добавил Джон.
– Кроме большого багажа, вероятно?
– Два саквояжа – это весь мой запас, – объяснила Ева.
– Запас?
– Ева занимается косметикой, – вступил в разговор Джон, – и делает очень хорошие кремы.
– Готовит косметику?!
Она проговорила это с таким же ужасом, как если бы он сказал, что Ева – гробовщик.
– Я вести собственное дело в Вене, – гордо сказала Ева.
– Ах, в Вене, – фыркнула миссис Брент, давая понять, какого мнения она об этом городе. – Я все никак не могла понять, с чего это Джон ринулся туда. У него ведь была здесь отличная работа. Я не признаю ничего заграничного.
– Кстати, не мешало бы нам выпить по чашке чая, – искренне вздохнул Джон.
Миссис Брент поднялась.
– У меня все уже готово. Осталось только вскипятить чайник. Идемте.
Они проследовали за ней в такую же холодную столовую, хотя и там тоже тлели головешки в камине. Мебель и там была громоздкой и неуклюжей.
Безобразный буфет, на котором стояли подсвечники, каждый в центре кружевной салфетки. Вокруг прямоугольного стола – четыре стула, стеклянная горка с китайским сервизом, которым, судя по всему, никогда не пользовались.
Стол тоже покрывала кружевная скатерть, на которой стояло три прибора. Ева села на стул, который для нее выдвинул Джон. На каждой тарелке лежало по кусочку хлеба с маслом, разрезанному пополам, по маленькому, домашнего приготовления пирожку с джемом и по куску фруктового кекса, в котором с трудом можно было разглядеть вкрапления изюма и крошечных кусочков абрикосов. Чай, хоть и горячий, был почти бесцветным. И Ева с тоской подумала о чашке кофе, когда отщипнула кусочек от хлеба столь тонкого, что его с трудом можно было удержать в руках. Свекровь не отличалась щедростью и расточительством.
Их спальня оказалась еще менее привлекательной. Она находилась в дальнем конце дома. Плющ, обвивавший окна, делал ее мрачной. Ковер на полу был серовато-коричневого цвета. Ева решила, что этому ковру больше лет, чем ей самой. Двойная кровать оказалась такой же жесткой, как взгляд свекрови. В гардеробе с зеркальными вставками висели только пустые вешалки. Сквозь небольшие просветы в окне виднелась крошечная – величиной с носовой платок – лужайка, на которую угрожающе надвигались со всех сторон кусты. «Что ж, – подумала про себя Ева, – счастье, что все это ненадолго».
Она встретила открытую неприязнь и недовольство свекрови с безмятежным равнодушием и проигнорировала ее ворчание насчет пустой траты денег, когда купила новые занавески и теплое, из гагачьего пуха, одеяло взамен тонюсенького старого, которое совершенно не грело. Когда Ева отправилась за покупками и вернулась с электрокамином, у свекрови чуть не случился сердечный приступ – так ее ужаснула плата, которую предстояло платить за электричество.
– Поскольку я собираться открыть магазин, мы сможем платить за электричество столько, сколько надо, – сказала Ева, расчетливо начиная уменьшать количество ошибок в своих фразах. – Кстати, мы также будем вносить нашу долю за содержание дома, так ведь?
– Магазин?
– Конечно. Я собираюсь открыть салон.
– Но твоя обязанность – в первую очередь заботиться о Джоне. Он твой муж. Это его дело зарабатывать на хлеб насущный.
«Мне требуется нечто большее, чем просто хлеб», – подумала Ева, а вслух заявила:
– Я буду работающей женой.
– Но жены не работают!
– Я нарушу этот порядок. Сейчас 1957 год, в конце концов.
– Джону это не понравится.
– Почему же? Джон знает об этом и поддерживает меня. У меня талант – и то, что я делаю, у меня получается очень хорошо. И к тому же в Уимблдоне нет салона – я собираюсь открыть его.
– Тогда тебе следует это сделать в Уимблдон-вилледж, – фыркнула Мэри Брент. – Там, где живут зажиточные землевладельцы.
«Да, – решила Ева, – мне стоит идти туда, где у людей есть деньги. Надо основательно изучить все здесь, коли уж мне придется обосноваться здесь на какое-то время».
В той части города, о которой упомянула свекровь, располагались большие дома с гаражами для машин и там же находились дорогие магазины. Это был совершенно другой мир. Ее мир. Ева сразу направилась в агентство по недвижимости и вскоре вышла оттуда с представителем. Ей удалось найти то, что она хотела, после четвертого захода: дом, в котором находились два магазинчика – шляпный и изысканный салон одежды.
– Боюсь, – сказал агент, – что свободное помещение в этом доме сдается на не очень большой срок – дом собираются перестраивать в ближайшем будущем.
– В таком случае цена на него не должна быть слишком высокой, – утвердительно произнесла Ева. – А почему это помещение пустует?
– Здесь была парикмахерская, но два месяца назад они перебрались в другое место.
Это было довольно просторное помещение с небольшой комнаткой впридачу. Входная дверь и козырек над ней были в идеальном порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125