Та вскрикнула и бросилась на Лотора. Его ударила рука, похожая на орлиную лапу. По телу Лотора заплясали зеленые молнии, и он взвизгнул.
К этому времени Келейос закончила своё заклинание полностью, готовое и управляемое. Она когда-то приняла в себя натуру суккуба и теперь её понимала. Она притянула холод, не холод зимнего ветра, а холод тоски по мужчине. Холод пустой постели, одинокой комнаты. Снаружи воет зимняя буря, а ты — одна. Нет рук — поддержать тебя, нет тела — хотеть тебя. Ты одна. Никто не поклоняется тебе.
И когда она произнесла заговор, не было ледяной молнии, а лишь странное дрожание воздуха.
Элвинна завизжала. Потом закинула голову и завыла. Она забыла о битве. Она забыла обо всем, кроме одиночества. Крик её отдавался ещё, когда она исчезла. И тогда стали умирать магические огни, оставляя после себя обгорелые головешки.
Лотор стоял на четвереньках, тряся головой, все ещё придерживая топор рукой. Келейос упала на колени рядом с ним. — Ты не ранен? Он кивнул и хрипло спросил: — Последний заговор — что это было? — Кое-что против истинной природы суккуба. — Откуда ты знаешь истинную природу суккуба? — Одну я убила Разящим Серебром и приняла в себя.
Он усмехнулся — бледная пародия на его обычную хитрую насмешку. — Ты приняла в себя истинную природу суккуба. Это прибавит нам в спальне перчика. Она удивилась, почувствовав, как вспыхнули щеки. В дверь ломились. Голос Магды орал: — Келейос, Келейос, не убивай его! Ты весь дом сожжёшь! В коридоре послышался грохот сапог стражников. Кто-то спросил: — Где ключ?
Келейос оглянулась на руины комнаты. Все гобелены обгорели, а один был разорван. Кровать наполовину развалилась и тронута огнём. Он улыбнулся шире:
— Если спать с тобой — всегда так захватывающе, у меня есть шанс не пережить лета.
Она улыбнулась, и с губ сорвался смешок. Его губы тоже дрогнули. И они засмеялись. Хорошим, здоровым смехом, и он выплёскивался из них обоих. При этом звуке с них слетело напряжение.
Келейос едва сообразила кинуть Лотору его ночную сорочку — прикрыть бедра, как дверь распахнулась.
Влетели стражники, но противника не было. Вошла Метия и чуть не завопила, когда увидела комнату.
— Вермовы плети, сестра, ты можешь разрушать хоть не каждую комнату, которую я тебе даю?
Лотор встал и попытался объяснить, но при этом рубашка соскользнула на пол, и он остался голым. — Прикройся! — завизжала Метия. — Хорошо, но визжать зачем? — спросил Лотор.
Келейос подала ему рубашку, блестя глазами от подавленного смеха. Он стал объяснять, а Метия — орать. Келейос вытащила у себя из-под рубашки кусок обугленной ножки кровати, и смех стал прорываться из переполненного горла. Лотор и Метия оглянулись почти одновременно. — Над чем это ты смеёшься? — орала Метия. Лотор подмигнул Келейос у неё из-за плеча. Келейос рухнула спиной на обгорелый пол и смеялась, смеялась, смеялась, пока не показались слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
К этому времени Келейос закончила своё заклинание полностью, готовое и управляемое. Она когда-то приняла в себя натуру суккуба и теперь её понимала. Она притянула холод, не холод зимнего ветра, а холод тоски по мужчине. Холод пустой постели, одинокой комнаты. Снаружи воет зимняя буря, а ты — одна. Нет рук — поддержать тебя, нет тела — хотеть тебя. Ты одна. Никто не поклоняется тебе.
И когда она произнесла заговор, не было ледяной молнии, а лишь странное дрожание воздуха.
Элвинна завизжала. Потом закинула голову и завыла. Она забыла о битве. Она забыла обо всем, кроме одиночества. Крик её отдавался ещё, когда она исчезла. И тогда стали умирать магические огни, оставляя после себя обгорелые головешки.
Лотор стоял на четвереньках, тряся головой, все ещё придерживая топор рукой. Келейос упала на колени рядом с ним. — Ты не ранен? Он кивнул и хрипло спросил: — Последний заговор — что это было? — Кое-что против истинной природы суккуба. — Откуда ты знаешь истинную природу суккуба? — Одну я убила Разящим Серебром и приняла в себя.
Он усмехнулся — бледная пародия на его обычную хитрую насмешку. — Ты приняла в себя истинную природу суккуба. Это прибавит нам в спальне перчика. Она удивилась, почувствовав, как вспыхнули щеки. В дверь ломились. Голос Магды орал: — Келейос, Келейос, не убивай его! Ты весь дом сожжёшь! В коридоре послышался грохот сапог стражников. Кто-то спросил: — Где ключ?
Келейос оглянулась на руины комнаты. Все гобелены обгорели, а один был разорван. Кровать наполовину развалилась и тронута огнём. Он улыбнулся шире:
— Если спать с тобой — всегда так захватывающе, у меня есть шанс не пережить лета.
Она улыбнулась, и с губ сорвался смешок. Его губы тоже дрогнули. И они засмеялись. Хорошим, здоровым смехом, и он выплёскивался из них обоих. При этом звуке с них слетело напряжение.
Келейос едва сообразила кинуть Лотору его ночную сорочку — прикрыть бедра, как дверь распахнулась.
Влетели стражники, но противника не было. Вошла Метия и чуть не завопила, когда увидела комнату.
— Вермовы плети, сестра, ты можешь разрушать хоть не каждую комнату, которую я тебе даю?
Лотор встал и попытался объяснить, но при этом рубашка соскользнула на пол, и он остался голым. — Прикройся! — завизжала Метия. — Хорошо, но визжать зачем? — спросил Лотор.
Келейос подала ему рубашку, блестя глазами от подавленного смеха. Он стал объяснять, а Метия — орать. Келейос вытащила у себя из-под рубашки кусок обугленной ножки кровати, и смех стал прорываться из переполненного горла. Лотор и Метия оглянулись почти одновременно. — Над чем это ты смеёшься? — орала Метия. Лотор подмигнул Келейос у неё из-за плеча. Келейос рухнула спиной на обгорелый пол и смеялась, смеялась, смеялась, пока не показались слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74