Что, если у тебя сразу появится ребёнок? Ты ведь не будешь говорить, что не станешь разыскивать пропавших друзей. Не проявлять героизм — это на тебя не похоже.
Келейос пожала плечами, сосредоточившись на еде. Сейчас Метия была одета в синее, цвета анютиных глазок, платье, лёгкое, но пышное. Единственным украшением платья служила вышитая сине-зелёная лента, приколотая у плеча и на талии. В этом платье её глаза приобретали цвет морского мелководья над скалами.
— Не лги мне, Келейос. От всей семьи остались только мы двое.
Келейос не обратила внимания на этот призыв к се чувству вины. Оно двигало Метией, но не ею.
— Хорошо. Дело в том, что я дала обет взять его консортом.
— Когда мы говорили с тобой в последний раз, ты сказала: «Я не лягу с ним даже для избавления от семи кругов ада». И ты говорила уверенно.
Келейос вздохнула и рассказала Метии о падении замка, об огненном коридоре и о данной клятве.
— Клятва, данная под давлением, недействительна.
Келейос отпила вина и попробовала мясо. Оно было хорошим. Еда здесь всегда была хороша. — Она была дана, и она действительна. Зеленые глаза вспыхнули, темнея до цвета изумрудов:
— Как ты можешь чтить клятву, к которой тебя вынудили? — Из-за природы этой клятвы. — Не понимаю…
Келейос протянула правую руку, показывая новый шрам на ладони.
— Клятва на крови. Но даже и они могут быть безнаказанно нарушены. — Только не эта. —Но…
— Дай договорить, Метия. Мы поклялись гончими Верма и коршунами Лота. Она побледнела, и глаза её опасно зажглись. — Такая почти нерушима. — Она нерушима, кроме случаев смерти одного из поклявшихся. — И, зная сестру, Келейос предупредила: — Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Лотором, пока он здесь, сестра. — Я никогда такого не сделаю. — Ты — нет, но твои люди тебе преданы, и если ты случайно проявишь неудовольствие, кто-то из них может погибнуть.
— Его так трудно убить?
— Возможно. Но он будет моим консортом, а не я его наложницей. Мы не обязаны пересекать границу Лолта. И любого ребёнка, мальчика или девочку, буду воспитывать я, и так, как сочту нужным. — Как ты заставила его на такое согласиться? — Иначе я бы не поклялась, даже ради Тобина или кого бы то ни было. — Должен быть выход!
— Его нет. Метия, я знаю силу этой клятвы, и он знает. Я шла на это не вслепую. Метия встала и подошла к окну. — Боюсь, что твоё знакомство с обычаями демонов — моя вина.
— Я никогда не обвиняла тебя, что ты не выступила против Харкии. Нам было по семнадцать, никому из нас не следовало этого делать. Ты проявила здравый смысл. Из-за меня чуть не лишился жизни Белор, потому что был мне предан и пошёл со мной. Если бы ты была с нами, это бы нас не спасло. Метия ответила, не поворачиваясь: — Мне жаль, что я с вами не пошла. Я не думаю, что смогла бы, даже и сейчас, но мне жаль.
— Здесь не о чем жалеть. У нас у всех свои страхи, но если тебе нужно прощение — прости себя. Я тебя простила давно. Садись и не принимай случайные оговорки близко к сердцу.
Метия села, оправив платье нервным движением, и её пальцы пробежали по парче и тронули золотые булавки — очень похоже на то движение, которым Келейос прикасалась для уверенности к оружию. — Чему ты улыбаешься? — Ничего особенного — различие и сходство. — Ты не можешь сочетаться с ним — он же чёрный целитель.
— Ты сочеталась с советником Несбитом. Он почитает тех же богов, что и любой чёрный целитель. И он оставил меня в цепях с рунами на Сером Острове на съедение первой попавшейся нечисти. — Нет, он бы так не сделал. — Именно так он и сделал. Давно ли он навещал Ллевеллин, свою собственную дочь? Метия отвернулась.
— Больше двух лет назад, Метия. Он не возвращается. И все потому, что у неё глаза меняют цвет с голубого на эльфийский зелёный, потому что она, по его мнению, похожа на полукровку, а его дочь быть таковой не может.
— Но он не чёрный целитель. Он не умеет приносить боль и смерть одним прикосновением. Я помню, что чёрное целительство убило нашу мать, чёрное целительство заставило её сгнить на наших глазах. Что бы сказала мать после твоего сочетания?
— Мать уже давно мертва и потому ничего не сказала бы. — Это жестоко.
— Так же, как хранить о ней свежую память в сердце. Ты достаточно горевала. Теперь хватит.
— Да кто ты такая, чтобы указывать мне, сколько горевать? Я все помню. Я не пророк, но это передо мной, как пророческий сон, ужасный и отчётливый. Келейос встала и отошла от сестры, усталая и злая. — Я тоже помню, Метия, но я себя не терзаю. Ты думаешь, что я оскорблю её память, сочетавшись с чёрным целителем? — А ты так не думаешь?
— Ладно, Метия, ты хочешь драки? Давай драться. Ты считаешь, что я недостаточно долго о ней горевала, что моя скорбь в чем-то не так сильна, как твоя, потому что я не вою об этом до сих пор. — Да, пусть Сиа простит меня, но это так. — Моим трауром стала месть. Я искала её и потерпела неудачу в семнадцать. Я просила тебя пойти со мной, но ты отказалась. Ты сказала, что убийство Харкии не вернёт жизнь матери. Пусть так, но и вечный траур тоже не вернёт.
— И мне оставить горе, потому что от него никакой пользы?
— Потому что ты зря тратишь энергию и силы. Метия встала.
— Я вижу, что сегодня мы ни к чему не придём. Она повернулась, чтобы уйти, но Келейос её остановила. Метия задрожала, но не попыталась стряхнуть её руки.
— Я видела, как свет умирал в глазах Харкии. Я видела, как вытекала из неё жизнь алым потоком. Она умерла от моей руки, и я была удовлетворена. Это не вернёт потерянного, но этого достаточно. Не будем ворошить прошлое, Метия. Харкия расплатилась своей жизнью и душой. Не думай больше об этом.
Когда голос Метии прозвучал вновь, он был напряжён и официален: — Ты сочетаешься с ним в любом случае.
— Да. — Когда?
— Как только можно будет закончить подготовку к пиру.
Метия засмеялась, но это прозвучало горько: — Пир уже почти готов. Сегодня — праздник середины лета. Да, устроим факельное шествие. Я присмотрю, чтобы твоё сочетание прошло как надо, сестра. И пусть оно будет сегодня вечером — темнота для этого лучше подходит. Она стряхнула руки Келейос и вышла. Келейос вернулась к столу и обнаружила, что аппетит у неё уже не тот, что был только что.
Глава 16
ВОПРОС МАГИИ
Тесный сумрак оружейной нарушали только металлические отблески факела на броне и оружии. Факел держал в иссохшей руке старый Баррок. Длинные седые волосы расположились мягкой короной вокруг лысой головы. Но синие глаза светились все той же ясной синевой глубокой воды, где ходит большая рыба.
— Оружие в хорошем состоянии, — заметила Келейос.
Он даже чуть напыжился от похвалы. — Стараюсь, хотя никто больше за ним не приходит. Но я стараюсь, чтобы оно всегда было в порядке, если вдруг понадобится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Келейос пожала плечами, сосредоточившись на еде. Сейчас Метия была одета в синее, цвета анютиных глазок, платье, лёгкое, но пышное. Единственным украшением платья служила вышитая сине-зелёная лента, приколотая у плеча и на талии. В этом платье её глаза приобретали цвет морского мелководья над скалами.
— Не лги мне, Келейос. От всей семьи остались только мы двое.
Келейос не обратила внимания на этот призыв к се чувству вины. Оно двигало Метией, но не ею.
— Хорошо. Дело в том, что я дала обет взять его консортом.
— Когда мы говорили с тобой в последний раз, ты сказала: «Я не лягу с ним даже для избавления от семи кругов ада». И ты говорила уверенно.
Келейос вздохнула и рассказала Метии о падении замка, об огненном коридоре и о данной клятве.
— Клятва, данная под давлением, недействительна.
Келейос отпила вина и попробовала мясо. Оно было хорошим. Еда здесь всегда была хороша. — Она была дана, и она действительна. Зеленые глаза вспыхнули, темнея до цвета изумрудов:
— Как ты можешь чтить клятву, к которой тебя вынудили? — Из-за природы этой клятвы. — Не понимаю…
Келейос протянула правую руку, показывая новый шрам на ладони.
— Клятва на крови. Но даже и они могут быть безнаказанно нарушены. — Только не эта. —Но…
— Дай договорить, Метия. Мы поклялись гончими Верма и коршунами Лота. Она побледнела, и глаза её опасно зажглись. — Такая почти нерушима. — Она нерушима, кроме случаев смерти одного из поклявшихся. — И, зная сестру, Келейос предупредила: — Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Лотором, пока он здесь, сестра. — Я никогда такого не сделаю. — Ты — нет, но твои люди тебе преданы, и если ты случайно проявишь неудовольствие, кто-то из них может погибнуть.
— Его так трудно убить?
— Возможно. Но он будет моим консортом, а не я его наложницей. Мы не обязаны пересекать границу Лолта. И любого ребёнка, мальчика или девочку, буду воспитывать я, и так, как сочту нужным. — Как ты заставила его на такое согласиться? — Иначе я бы не поклялась, даже ради Тобина или кого бы то ни было. — Должен быть выход!
— Его нет. Метия, я знаю силу этой клятвы, и он знает. Я шла на это не вслепую. Метия встала и подошла к окну. — Боюсь, что твоё знакомство с обычаями демонов — моя вина.
— Я никогда не обвиняла тебя, что ты не выступила против Харкии. Нам было по семнадцать, никому из нас не следовало этого делать. Ты проявила здравый смысл. Из-за меня чуть не лишился жизни Белор, потому что был мне предан и пошёл со мной. Если бы ты была с нами, это бы нас не спасло. Метия ответила, не поворачиваясь: — Мне жаль, что я с вами не пошла. Я не думаю, что смогла бы, даже и сейчас, но мне жаль.
— Здесь не о чем жалеть. У нас у всех свои страхи, но если тебе нужно прощение — прости себя. Я тебя простила давно. Садись и не принимай случайные оговорки близко к сердцу.
Метия села, оправив платье нервным движением, и её пальцы пробежали по парче и тронули золотые булавки — очень похоже на то движение, которым Келейос прикасалась для уверенности к оружию. — Чему ты улыбаешься? — Ничего особенного — различие и сходство. — Ты не можешь сочетаться с ним — он же чёрный целитель.
— Ты сочеталась с советником Несбитом. Он почитает тех же богов, что и любой чёрный целитель. И он оставил меня в цепях с рунами на Сером Острове на съедение первой попавшейся нечисти. — Нет, он бы так не сделал. — Именно так он и сделал. Давно ли он навещал Ллевеллин, свою собственную дочь? Метия отвернулась.
— Больше двух лет назад, Метия. Он не возвращается. И все потому, что у неё глаза меняют цвет с голубого на эльфийский зелёный, потому что она, по его мнению, похожа на полукровку, а его дочь быть таковой не может.
— Но он не чёрный целитель. Он не умеет приносить боль и смерть одним прикосновением. Я помню, что чёрное целительство убило нашу мать, чёрное целительство заставило её сгнить на наших глазах. Что бы сказала мать после твоего сочетания?
— Мать уже давно мертва и потому ничего не сказала бы. — Это жестоко.
— Так же, как хранить о ней свежую память в сердце. Ты достаточно горевала. Теперь хватит.
— Да кто ты такая, чтобы указывать мне, сколько горевать? Я все помню. Я не пророк, но это передо мной, как пророческий сон, ужасный и отчётливый. Келейос встала и отошла от сестры, усталая и злая. — Я тоже помню, Метия, но я себя не терзаю. Ты думаешь, что я оскорблю её память, сочетавшись с чёрным целителем? — А ты так не думаешь?
— Ладно, Метия, ты хочешь драки? Давай драться. Ты считаешь, что я недостаточно долго о ней горевала, что моя скорбь в чем-то не так сильна, как твоя, потому что я не вою об этом до сих пор. — Да, пусть Сиа простит меня, но это так. — Моим трауром стала месть. Я искала её и потерпела неудачу в семнадцать. Я просила тебя пойти со мной, но ты отказалась. Ты сказала, что убийство Харкии не вернёт жизнь матери. Пусть так, но и вечный траур тоже не вернёт.
— И мне оставить горе, потому что от него никакой пользы?
— Потому что ты зря тратишь энергию и силы. Метия встала.
— Я вижу, что сегодня мы ни к чему не придём. Она повернулась, чтобы уйти, но Келейос её остановила. Метия задрожала, но не попыталась стряхнуть её руки.
— Я видела, как свет умирал в глазах Харкии. Я видела, как вытекала из неё жизнь алым потоком. Она умерла от моей руки, и я была удовлетворена. Это не вернёт потерянного, но этого достаточно. Не будем ворошить прошлое, Метия. Харкия расплатилась своей жизнью и душой. Не думай больше об этом.
Когда голос Метии прозвучал вновь, он был напряжён и официален: — Ты сочетаешься с ним в любом случае.
— Да. — Когда?
— Как только можно будет закончить подготовку к пиру.
Метия засмеялась, но это прозвучало горько: — Пир уже почти готов. Сегодня — праздник середины лета. Да, устроим факельное шествие. Я присмотрю, чтобы твоё сочетание прошло как надо, сестра. И пусть оно будет сегодня вечером — темнота для этого лучше подходит. Она стряхнула руки Келейос и вышла. Келейос вернулась к столу и обнаружила, что аппетит у неё уже не тот, что был только что.
Глава 16
ВОПРОС МАГИИ
Тесный сумрак оружейной нарушали только металлические отблески факела на броне и оружии. Факел держал в иссохшей руке старый Баррок. Длинные седые волосы расположились мягкой короной вокруг лысой головы. Но синие глаза светились все той же ясной синевой глубокой воды, где ходит большая рыба.
— Оружие в хорошем состоянии, — заметила Келейос.
Он даже чуть напыжился от похвалы. — Стараюсь, хотя никто больше за ним не приходит. Но я стараюсь, чтобы оно всегда было в порядке, если вдруг понадобится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74