Вандзюлька при виде Сильвии отпрянула от Фелиции.
— Эта толстая девка — ваша кухарка? — сурово вопросила гостья. — Фелиция, как можно? Ты представляешь, сколько такая жрёт?
Такого не выдержали ни спускавшаяся с лестницы Меланья, ни замершая у входа Доротка. Отдёрнув занесённую на ступеньку ногу, Доротка оттолкнула Яцека с чемоданами и умчалась в садик, Меланья же развернулась и взбежав по лестнице, скрылась у себя. На поле боя остались американская гостья, Фелиция, Мартинек, от ужаса даже переставший стенать, и смертельно оскорблённая Сильвия.
С большим трудом удержавшись от желания тоже сбежать, куда глаза глядят, Фелиция опять оказалась на высоте. Ласково улыбнувшись приезжей и приветливо обняв её за бедра, она защебетала:
— Ах, это наша средняя сестра, Сильвия. Познакомься, Сильвия, это Вандзя Ройкувна. Заходи, заходи, дорогая, будь, как дома! Выпьешь что-нибудь? А может, ты голодна? Нет, сначала освежиться после дороги! Осторожно, наступишь на стекло. Мартинек, немедленно подмети! Рада приветствовать тебя на родине, Вандзюлька! Ах, какая же ты молодая и красивая!
Надо признать, болтовнёй она выбила любимое оружие из рук приезжей. Теперь та была ошарашена и покорно позволила завлечь себя в гостиную. Только там немного оклемалась.
— Так ты не Хеленка? Но какое сходство! Именно такой была Хеленка, когда я покидала родину. Ну, конечно же, ты Фелиция! Именно ты облила моё платье малиновым муссом. Да не переживай, я давно тебя простила. Ну вылитая Хеленка, я чувствую, как ко мне возвращается молодость!
Что там ни говори, а дурой Фелиция не была. И прекрасно понимала, что если в момент отъезда Ванды её, Фелициной, матери было тридцать лет, а ей, Фелиции, сейчас семьдесят, сходство с матушкой не может быть таким уж потрясающим. Значит, милая Вандзя из любезности лжёт без зазрения совести. Ну и что, ведь вот с одного взгляда так точно оценила Сильвию…
А та, униженная до глубины души, похоже, так и останется стоять столбом, загораживая вход. Пришлось Фелиции её немного отодвинуть одной рукой и незаметно погрозить кулаком, чтобы пришла в себя. Мартинек, подпрыгивая на одной ноге, послушно отправился за щёткой. До слуха Фелиции донеслись звуки, свидетельствующие о том, что кто-то втаскивает в дом чемоданы дорогой Вандзи, видимо, шофёр такси. В голове мелькнула мысль о необходимости расплатиться с ним, но Фелиция тут же её отогнала — пусть Доротка сама и расплачивается, раз привезла американку сюда.
Незнакомый молодой человек поклонился все ещё неподвижной Сильвии и вежливо поинтересовался куда затаскивать чемоданы. Или оставить их на улице?
Сильвия, сделавшая попытку потереть лоб, но, обнаружив в руке большую ложку в соусе, поспешила скрыться в кухне, не ответив. Сверху сошла Меланья, все ещё утирая слезы, выступившие от смеха. Из садика появилась тоже справившаяся с собой Доротка. В прихожей столкнулись Яцек с чемоданами и прихрамывающий Мартинек со щёткой и совком. Выглянувшая из гостиной Ванда, бывшая Ройкувна, узрела юношей и тут же обрела голос:
— Это что же? Второй жених? Сколько же их у тебя, дитя моё?
С трудом преодолев желание снова сбежать к себе и высмеяться всласть, Меланья остановилась, протянула руки к гостье и растроганно её приветствовала, благо, слезы от смеха ещё не высохли у неё.
— Будем биться или как? — негромко спросил Яцек соперника.
— Ещё чего! — в ужасе проговорил Мартинек. — Я ни на одну из них не претендую.
— Ладно, переобуйся и пошли на пиво. У меня ещё… момент… три часа. Могу себе позволить, выветрится…
Этого краткого разговора никто не слышал. Доротку всецело занимала проблема оплаты такси. Она заказывала, она и расплатиться должна. Причём не по счётчику, заплатить следует намного больше, ведь парень так помог! А у неё денег в обрез. Ох, вот Яцек поволок американские чемоданы наверх, Фелиция потребовала.
Когда Яцек спустился, Доротка выскочила за ним из дома.
— Сколько я тебе должна? Заплачу я, пусть она не видит, неудобно как-то. И извини, что так получилось, я и не предполагала, что тебе придётся…
— Успокойся, паненка, не суетись. Все в порядке. Заплатишь по счётчику и ни гроша больше. Если честно, то я ещё должен бы тебе приплатить, — давно я так не смеялся. И если у тебя в планах ещё одно такое представление, непременно вызови именно меня, договорились? А этот херувим в сандалиях, он кто?
— Протеже моей тётки, считает его работящим и благовоспитанным молодым человеком.
— А ты?
— А я кретином. Но сандалии носит не по доброй воле, его заставляют переобуваться, я, как честная девушка, должна это отметить. А теперь, боюсь, надо бежать, небось, меня уже хватились, ведь бабулю надо устраивать. Ещё раз, прошу прощения!
— Извиняться не за что, у вас и в самом деле весёлый дом, мне нравится. И подумать только, именно к тебе приехала такая музейная редкость!
— Ах, она прелестна! — растроганно вымолвила крёстная бабушка, выпуская из объятий девяносто шесть надутых и разобиженных килограммов Сильвии. — Все мы какие-то худосочные, она одна выглядит приятно, — и в руки взять — одно удовольствие. Именно такие женщины нравились в прошлом веке, сами знаете.
— Лично я сама этого не помню, — с достоинством возразила Меланья, но её язвительное замечание осталось не услышанным.
Крёстная бабуля безостановочно щебетала:
— Прелестная комната с видом на зелень, я очень хорошо помню ваш дом, у меня и фотографии сохранились, завтра распакую вещи, покажу. Мне помогут, правда? Боже, как же вы все молоды! Нет, не желаю в отель, я стосковалась по родным, а вы — моя семья, о Боже, а где же все архивные документы, у вас имеются нотариусы, правда? Ах, ну да, мне Антось говорил, ему удалось связаться с одним, очень порядочным, а вы с ним познакомились? Немедленно доставьте его, все, что у меня есть, отпишу вам, больше некому, никто никогда не любил меня, ну, возможно, Юзик любил, мой муж, да я уж и позабыла, и ещё моя единственная доченька Крысенька, хоть и не родная, а крёстная дочь, уж как я её любила, и теперь мне осталась от неё моя обожаемая крёстная внученька Доротка…
Меланья, ясное дело, не преминула вылить свою ложку дёгтя в бочку с мёдом, которым гостья чествовала Доротку. Когда они с Дороткой оказались в кухне вдвоём, тётка ехидно заметила:
— Если хочешь знать правду, так ей даже твоё имя было неизвестно! Попыталась как-то невзначай нас расспросить, я бы скорее лопнула, чем назвала, эта идиотка Сильвия по простоте душевной сказала: дочь Кристины зовут Дороткой. Так что не очень-то рассчитывай на её любовь и миллионы.
Странное дело, тёткины слова не ранили душу девушки, как это бывало обычно. Она даже не удивилась, даже не задумалась, почему это так. А все дело в Яцеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100